Новогодние неприятности, или Семья напрокат
Шрифт:
— И куда мы денем это великолепие? — проводив взглядом дарителя — пожилого мужчину в темно-синем пиджаке, я спрашиваю у Демьяна веселым шепотом и через силу проглатываю рвущийся наружу смех.
— Передарим Парфенову, — лукаво сообщает Ларин и встает из-за стола, чтобы вместе с дочкой отправиться за сюрпризом, который они для меня приготовили.
Я же внутренне ощетиниваюсь по мере того, как удаляются Демьян с Алисой. В воображении навешиваю на себя металлическую кольчугу, нахлобучиваю шлем и вооружаюсь фантомным
Электричество заполняет разделяющее нас с Инессой пространство и угрожающе потрескивает, когда она пересаживается на свободный стул рядом со мной.
— А ты не такая идиотка, как я поначалу считала. Кольцо на палец заполучила. Похвально.
— Тебе что за дело, Инн? Твой поезд давно ушел.
Цежу сквозь зубы и глубоко выдыхаю.
— Ошибаешься, сладенькая. Я не для того бросила все за бугром, чтобы ты занимала мое место. Я верну мужа и дочь, а твоей ноги не будет на пороге нашей квартиры. Уяснила?
Ядовито выплевывает Инесса, отгораживаясь от фотографирующего нас паренька завесой из волос, я же скептически хмыкаю. Со стороны может показаться, что мы с бывшей женой Ларина любезно беседуем. В реальности я хочу вонзить ей вилку в бедро и посоветовать отправиться к чертям в ад.
Глава 19.1
Демьян
— Гости давно в сборе, только невесты не хватает. Где вас носит, Лень?
— Не кипишуй. Скоро будем.
Парфенов отбивает звонок, не дослушав до конца мою тираду, а я устало тру виски и кошусь на хмурое отражение в зеркале, в десятый раз думая, что надо было проигнорировать советы стилиста и надеть привычные брюки и пиджак.
— Узкие джинсы — слишком фривольно, что ли.
— Неправда, Демьян Евгеньевич. Образ вам очень идет.
Валерия — сестра Ленчика и по совместительству отменный медийщик, выскакивает из-за угла, словно черт из табакерки, и не позволяет мне заняться самобичеванием. Придирчиво изучает обновленную стрижку депутата Ларина и его свежевыбритый подбородок, оставшись довольна, делает пару селфи для инсты и торопит меня в зал, где снуют расторопные официанты с тарелками с аппетитными канапе.
Пообещав ничего не испортить, я делаю глубокий вдох прежде, чем переступить порог залитого мягким светом помещения, и цепляю на лицо невозмутимую маску. Притворяюсь, что спокоен, как бронетранспортер, а у самого поджилки трясутся, как у малолетнего сопляка на первом свидании.
С Инкой у нас не было помолвки, как таковой. Мы впопыхах купили кольца небольшой ювелирке неподалеку от универа и укатили в Питер отмечать. Колесили по Северной столице, наслаждались белыми ночами, смотрели на разводные мосты и верили, что впереди нас ждет счастливая совместная жизнь.
— Не сложилось.
Разозлившись на непрошеные картинки, оккупировавшие мозг, я остервенело трясу башкой, выметая из нее прогорклые воспоминания, а потом замираю, приклеиваясь взглядом к знакомому силуэту, маячащему в дверном проеме.
Изящная, словно фея, хрупкая, Юля дергает Ленчика за рукав и озирается по сторонам испуганно, словно отбившийся от матери олененок. Будит какие-то незнакомые чувства и заставляет оттолкнуться носками от пола и двинуться к ней подобно куску железа, неотвратимо притягивающемуся к магниту.
Наваждение настолько сильное, что я преодолеваю разделяющие нас метры в считанные секунды. Внимательно изучив каждую черточку, я уверенно ловлю Юлину подрагивающую ладонь, целую тонкие пальцы, наслаждаясь бархатной кожей и едва уловимым цветочным ароматом, и роняю искренний комплимент, не способный описать и половины восторга, который я сейчас испытываю.
— Ты очаровательна, Юль.
Зацикливаюсь на подруге детства, превратившейся в грациозного лебедя, и вообще никого не замечаю. Ни маму, украдкой вытирающую слезы, ни будущих тещу с тестем, вполголоса о чем-то переговаривающихся, ни бывшую жену, поправляющую безупречный макияж.
Зато перемены в Сладковой выцепляю моментально. Морщусь от тени, омрачающей ее хорошенькое личико, и наклоняюсь, задевая губами нежную мочку уха.
— Юль, ты побледнела. Все хорошо?
— Я в порядке.
— Точно?
— Точно. Иди. Тебя однокурсники зовут.
Медлю. Червяк сомнения неуклюже ворочается и точит грудину, вынуждая мешкаться и пристальнее всматриваться в мерцающие синие омуты. Хочется хлебнуть этой невыносимой лазури, утопать в этом бездонном океане, а не выслушивать набившие оскомину клише.
— Демьян, здорова! Принимай наши поздравления, — безбашенный заводила и инициатор большинства шалостей, обычно заканчивавшихся на ковре у декана, Макар Астафьев жмет мне руку и теснится, передавая эстафету бывшему старосте.
— Нет, Ларин, ты либо храбрец, либо глупец. Второй раз подряд надеть на шею ярмо… В общем, мы за тебя очень рады. Будь счастлив! — напоровшись на мой острый предупреждающий взгляд, долговязый Витька Семенов хватает сползшие к носу очки в круглой оправе и вовремя исправляется, заканчивая речь на мажорной ноте.
Вдох. Выдох. Еще один вдох. Беседа с однокашниками почти подошла к концу.
— Твоя новая невеста, конечно, хорошенькая. Но Инка лучше была. Эффектная, породистая. Ммм, бомба!
Растеряв инстинкт самосохранения где-то на ледовой арене, заключает хоккеист Юрка Баранов, а у меня чешутся кулаки, удушливая волна чего-то черного поднимается со дна души и присыпает пеплом окружающие предметы. Ярость клубится вихрями на ладонях и едва не палит искрящие предохранители.
— Юля — невероятная девушка. Инна с ней не сравнится.