Новости конца света
Шрифт:
Он открыл рот и полушепотом подпел этой мелодии:
— В зное пустыни бескрайней снегом песчинки летят, — его голос был почти не слышен, но Илья, не отрывающий взгляда от Шторма, заметил короткое мерцание, словно яркая уверенность противника чуть колыхнулась от ветра. Поэтому парень облизнул обветренные в кровь губы и упрямо продолжил. — Ночь раскрывается тайной, ветром холодным свистя.
И ему даже удалось сделать шаг, тогда как Шторма отнесло чуть назад, сдвигая обратно на первую полоску зебры с его стороны.
— Этот путь, которому буду я верен; этот путь, которым иду я сквозь время, —
Словно это было триггером, спусковым крючком: мир враз отмерз, черные ветви деревья истаяли с ветром, и светофор, мигнув, почему-то переключился на красный. Не успев погасить инерцию, Илья прошагал вперед, почти до конца перехода, пока с Ленинского не метнулся какой-то шустрый водитель, поворачивая на свой законный зеленый и не сильно глядя вперед. Илья успел только голову повернуть в его сторону и рефлекторно выставить перед собой руки.
В последнюю секунду завизжали тормоза, машину развернуло, и боковой удар корпусом пришелся по пустому месту, где только что стоял Илья.
А вокруг него была тишина, и мягкий дерн под плечами, и черные ветки снова оплетали местное небо, которое Илья в первый раз разглядел: высокое, глубокое, такое пронзительно синее и ледяное, что делалось почему-то немного неловко.
— Харе валяться, — вежливо сказал кто-то сбоку, и Илья, поднявшись на локте, обнаружил давешнего музыканта с моста, который, опустившись на одно колено, с сомнением разглядывал его. Странное место изменило и Звона: крашеное рыжее золото волос уступило место густой черноте, кожа, напротив, стала прозрачной до голубизны, а черты лица неожиданно заострились, став настолько точеными, что об углы, казалось, можно было порезаться. — Что? И на Пороге ты новичок?
— Да уж как будто бы, — Илья, держась за землю, осторожно поднялся, и Звон встал тоже, оказавшись на этот раз не просто высоким, а почти на голову выше его. Звон был сейчас длинный, как оглобля, с такими же длинными руками и ногами, тревожно-несуразный, остро заточенный, словно обитатель ночных кошмаров.
— Ну вот учись тогда, если ничего не успеваешь сделать в мире, вылезай на Порог. Это хорошо еще, что меня позвали тебе помогать, мог бы ведь и не успеть, если бы был чуть менее добросердечным.
— Я только что тут был уже, — обернулся вокруг Илья. — Только здесь была “зебра” от перехода, и Шторм меня пушил.
— Против шерсти пушил, или расческой обошелся? — моментально уточнил Звон, осклабливаясь.
— Давил он меня, — сморщил нос Илья.
— Но ты его передавил?
— Вроде, да, — не очень уверенно сказал парень, отряхиваясь. Может, Шторм нарочно поддался. чтобы Илья выпал под машину и некрасиво умер во цвете лет? Илья еще раз провел по куртке, которая почему-то была из другой ткани и другого цвета, чем минуту назад, стряхнул коричневую труху и неизбежно обратил внимание на свои руки. Порог, видимо, изменил и его тоже, и он не отказался бы от зеркала, чтобы понять, как именно. По крайней мере, ногти у него почему-то стали кристальными и выпуклыми, а форма пальцев изменилась до неузнаваемости.
— Ты поосторожней бы, а то как корова на льду, — подумав, предупредил его Звон.
— А как отсюда выбраться?
— Выдохни, — Звон отошел немного, что-то прикидывая, и поманил Илью за собой. — Сюда иди, а то опять под машину попадешь. А теперь вот выходи давай.
— Вот я и спрашиваю — как?
— Выдохни воздух Порога, говорю, — повторил не слишком понятную инструкцию менестрель. Но Илья попробовал: закрыл глаза и выпустил воздух из легких. А когда внутри начало гореть, открыл глаза снова.
Звон все рассчитал правильно: они стояли за углом здания на другой стороне дороги, и на проезжей части змеились блестящие рельсы, заворачивая в депо.
— Можно мне не провожать тебя за ручку до дома?
— Постараюсь не плакать навзрыд от такой подлости и отсутствия рыцарства, — автоматически отшутился Илья. — Впрочем, как насчет дельных советов и напутствий на случай встречи с другими этими вашими альде?
— С Хазрой не связывайся, он вашу братию страсть как не любит, — почесал нос Звон. — Особенно с тех пор, как кто-то из ваших закрыл дорогу в Страну Фаэ, и всем стало резко неудобно жить.
— Именно “из наших”, а не “из ваших”?
— Да зверь это был, точно, к гадалке не ходи, — отмахнулся Звон. — Кроме зверя такую штуку и проделать некому. Фаэ не станут сами себя запирать, а из альде толком даже шарахаться уже не от кого. Первые повымерли уже, а потомки ничего не помнят и не умеют. Измельчали мы, кровь истончилась.
— Но от “Хазры” все-таки шарахаться? — уточнил Илья.
— Бежать сломя голову, — важно кивнул Звон.
— Хорошо. А кто такое Хазра, и как его узнать? — спросил парень, надеясь не услышать, что у означенного Хазры рыжие волосы, и носит он красный кожаный плащ.
— А справочник тебе не выдать? “Волшебные твари и где их отыскать”?
— А что, есть такой?
— Тьфу на тебя, — рассмеялся Звон. — Ладно. Не промахнешься, знаешь, если покажешь хвост альде, который на тебя зарычит и кинется жрать.
— Прямо так?
— Ну а ты как думал? Это полукровки вроде меня мирные.
— Что-то меня слишком часто в последнее время угрожают сожрать, — посетовал Илья. — Ладно. Спасибо за предупреждение.
— Через неделю приходи. Со своими струнами, конечно, — напутствовал его Звон, развернулся и пошел куда-то в сторону Шабловки. Илья же, нервно выдыхая и смеясь сам над собой, поставил ногу на рельсы и тут же убрал.
Удивительно, но ярко освещенный трамвай не заставил себя ждать: мягко звякнул, останавливаясь, и гостеприимно растворил двери.
Илья собрался с духом и зашел внутрь, словно финализуя для себя некое внутреннее решение и уверенность, которые толком даже в слова нельзя было облечь.
— Вообще-то, брат, я хотел тебе Страну Фаэ показать, чтобы ты поверил, — сказал Дэш Илье, качаясь на косоватой детской качельке в маленьком дворике возле Кочновского проезда. Места встреч с волшебным пони отличались затейливостью географии, и Иль плохо себе представлял, чем же все-таки на самом деле занимается Дэш в свободное от спасения мира время. Он, правда, утверждал, что студент, но с конспектами его Илья не видел еще ни разу. — Но ты сам как-то поверил. Даже скучно.