Новые мифы мегаполиса (Антология)
Шрифт:
— И сейчас, наверное, сидит и курит, — предположила Катя. — Нет, не он. Трое молодых каких-то.
Она коротко рассказала, тетка выслушала, потушила окурок и потянулась за телефоном.
— Джафар? — спросила она в трубку, привычно забыв поздороваться. — Дина. Джаф, я понимаю, что не твоя епархия, у меня на племянницу только что напали. Здесь, прям у дома. Трое каких-то, не местных. Скажи своим, пусть проверят район, а? Не, да какие заявления, ты о чем… у нее ни синяка. Одного пнула, другому наподдала, третий не успел под раздачу. И вот еще: в сквере какой-то серый торчит, не знаю, бомж или нарк, турни его, а? Детей пугает. Спасибо, да.
Джафаром звали местного участкового. С теткой он дружил и сильно уважал за какие-то неясные заслуги, очень тайного, но несексуального характера. Катя нисколько не сомневалась, что он попросит коллег покататься ночью по дворам на патрульной машине.
И никому от этого хуже не сделается.
В шесть утра было прохладно и приятно. Сэм обследовал приподъездные столбики, а затем уверенно потянул в сторону сквера. Кате не хотелось туда, хотя она понимала, что подонки давно ушли, а серый либо ушел с ними, либо его прогнали патрульные.
Серый никуда не делся. Катя сначала обратила внимание на поведение собаки и лишь затем — на происходящее в скверике. Сэм напрягся, вздыбил шерсть и утробно заворчал. Вообще-то он был маленькой собакой — головой по колено, от силы десять кило живого веса. Но зато пасть у него заканчивалась на затылке, и клыки были — кавказская овчарка позавидует. Наверное, унаследовал от матери-фокстерьерши. Катя в шутку называла его «карманной моделью крокодила, адаптированной для проживания в малогабаритной квартире». Скромные размеры Сэм компенсировал неукротимым характером берсерка. Впрочем, до сих пор его злость проявлялась исключительно при встрече с кобелями в три раза крупнее. К людям песик неизменно проявлял дружелюбие.
А теперь он рычал на людей. На компанию, оккупировавшую две скамейки в сквере.
Там было трое. Катя узнала Егора, безобидного алкоголика из пятьдесят девятой квартиры, его приятель тоже пару раз попадался ей на глаза. Похоже, вчера у них случился бурный вечер, и теперь они заливали пивом «горящие трубы». Несмотря на многолетнее пьянство, Егор всегда одевался очень аккуратно и сейчас тоже оставался верен себе: джинсы, белая рубашка, черная кожаная жилетка. Приятель его был в футболке и в брюках. И как же странно смотрелся рядом с ними мужик в телогрейке! Он сидел лицом к Кате и мрачно рассматривал ее, дымя сигаретой. Небритый, с серым помятым лицом, глубоко посаженными глазками, в грязной вязаной шапке. И — в телогрейке, серой и пыльной, застегнутой наглухо и с поднятым воротником. Что у него на ногах, Катя рассмотреть не успела, потому что Сэм сорвался с поводка.
Поводок у него был недлинный, но крепкий, как для овчарки. И карабин надежный. Но они не спасли, поскольку Сэм попросту стянул ошейник через голову. Стянул и теперь мчался в скверик, прыгая, как черный шерстяной мячик. Катя ахнуть не успела, а песик уже перемахнул через спинку скамейки и повис на сером. Тот с перекошенным лицом вскочил, стряхнул собаку и побежал прочь. Сэм прыгнул ему на спину, раздирая телогрейку, упал, догнал, снова прыгнул, выдрав клок ватной подкладки… Егор с приятелем ошеломленно глядели вслед им.
Катя добежала до скамеек, когда серый и Сэм скрылись из виду. Пускаться вдогонку бесполезно, собака бегала значительно быстрее хозяйки. Катя еще несколько раз громко позвала пса — тишина.
— Так вам всем и надо, — с неожиданной злобой сказал Егор. — Собак, которых выгуливают без поводка и намордника, надо отлавливать и усыплять.
Катя остолбенела. Егор отлично знал Сэма, к собаконенавистникам не относился, и с чего бы вдруг его прорвало?
— Угу, — согласился его приятель, — усыплять. Вместе с хозяевами.
Катя потрясла поводком:
— Егор, вы же знаете, что я всегда вывожу собаку на поводке.
— Собаке вообще не место в городе, — отрезал он. — Тут людям жить негде, а вы паразитов разводите.
Катя не знала, что и ответить. Вот она, людская благодарность — неделю назад эти двое «заняли» у нее сто рублей и не отдали, конечно. Они всегда «стреляли» на опохмел по мелочи, весь двор давно привык. А теперь — усыплять, значит, вместе с хозяевами.
— А кто этот серый? — спросила она, чтобы не устраивать скандал из ничего.
— Тебе какое дело?! — взъярился Егор. — Чё пристала? Вали вообще отсюда, прищепка мусорская!
Тут Катя попятилась. Что произошло, она не поняла, но к драке явно не была готова. Егор начал подниматься, Катя поспешно повернулась и пошла домой. Вслед ей полетела пустая бутылка. Ничего себе…
Она еще подумала, что надо бы позвонить участковому — пусть вызовет этим двоим «скорую», у них явная белая горячка, но мысли о соседях-алкашах выскочили из головы: перед подъездом сидел Сэм. Завидя хозяйку, припал на брюхо, заскулил виновато и радостно. Катю даже смех разобрал, такими понятными были собачьи простые эмоции. Сэм и раскаивался в том, что удрал, и обещал, что больше никогда-никогда, и боялся, что его теперь домой не возьмут, а еще пытался соврать, что вовсе он никуда не убегал, так, дом обошел, это Катя непонятно где ходила, а он тут ее ждал. И верил в нее, между прочим! Верил, что она не насовсем ушла!
На работе в первой половине дня Катя была героиней. Еще бы, так смело отбилась от налетчиков! Но в одиннадцать начальник привел мастера по ремонту кондиционеров — добыл по личным каналам, — и все вернулось в привычное русло.
Вечер тоже выдался мирный. Сэм, помня об утреннем промахе, на прогулке вел себя на диво прилично, даже проигнорировал добермана из соседнего подъезда, с которым всегда дрался. Впрочем, ему было чем заняться: овчарку из дома напротив вывели на полчаса раньше, а от овчарок Сэм впадал в экстаз. От овчарок и от кокер-спаниелей. Но последних он явно считал мягкими игрушками, а вот овчарок любил. Завидя немецкую суку, вставал на задние лапы, прикидываясь высоким, и так обнюхивался с ней. А потом отбегал к столбику или к дереву и поливал их, вставая на передние лапы, как акробат, — чтобы оставить свою метку над потеками других кобелей. И сейчас он сделал то же самое. Катя невольно улыбалась, хотя наблюдала эту картину почти на каждой прогулке. Сэм жестоко страдал от комплекса неполноценности среди рослых собак, которых заводили соседи, и изо всех сил производил впечатление хоть и мелкого, но крутого пса. По этой же причине он игнорировал кобелей своих габаритов, выбирая для склок доберманов, ротвейлеров, овчарок или, на худой конец, боксеров. Шрамов на морде имел предостаточно, но и его противники носили характерные отметины от острых зубов «крокодила». Сегодня достойных соперников не нашлось, и прогулка завершилась без эксцессов.
Тетка поехала к подруге, поэтому Катя рано легла спать.
Кате приснился такой кошмар, что наутро она даже задумалась: не сходить ли к психотерапевту.
Во сне она была дома, причем не у тетки, а в родительской квартире в Загорске. В дверь кто-то ломился. Катя выглянула в глазок и увидела Егора. В руках у него было нечто, напоминающее пушку, только с фрезой на дуле. И рожа такая, что впору спасаться через окна, благо, первый этаж.
Он ломился, а Катя закрыла дверь на задвижку и успокоилась. Только он ухитрился ее открыть. Катя побежала в кухню. Там сидели мать с отцом и притворялись, что ничего не слышат. А в Катиной комнате сидела тетка и болтала по телефону. Тогда Катя схватила самый большой нож и позвала Сэма. Собаку она зачем-то взяла на поводок. И вовремя, потому что дверь распахнулась, и в квартиру с пушкой наперевес ввалился взломщик. Катя тут же сообразила, что это не Егор, а тот серый мужик. С близкого расстояния он выглядел еще более жутко, чем в скверике. Катя, не размышляя, стала бить его ножом — в шею, в живот, в бедра. А он отмахивался и капризным голосом возмущался: «Ты что, мне же бо-ольно!». Крови не было. Катя скомандовала собаке, Сэм послушно вцепился ему в пах, а мужик захихикал, как от щекотки.