Новые небеса
Шрифт:
И серость, серость, беспросветная слабость любого образа... Такое впечатление, что они нарочно отбирают только самые убогие творения. Но все еще хуже -- в Дарайе ничего другого и не бывает.
Это мелочь. Этого не замечаешь. Какую роль играет искусство в жизни среднего человека? Почти нулевую. Развлекательную. Без него можно обойтись. Но постепенно впечатления накапливаются.
И ты вспоминаешь Дейтрос, где каждая книга -- открытие, каждый рассказ -- откровение, фильм -- открывает новую грань мира; каждый музыкальный отрывок, даже легкий и развлекательный, тревожит и будит душу. Где так мало глянцевой красивости, но на каждом шагу -- красота.
Мы не ценим все это. Кажется, это никуда не денется. Но вот же -- делось... У них здесь -- делось.
Иногда, впрочем, встречались и в Дарайе неожиданно яркие находки -- по-настоящему волнующая мелодия, мастерски построенный диалог, стихотворение; но чаще всего выяснялось, что происхождение этой находки -- древнее, еще доготановское; иногда триманское или даже дейтрийское. Ивик немало позабавила услышанная по телеку в разухабистой оранжировке русская народная песня "Калинка"; и совсем уж поразил использованный в какой-то рекламе перевод известного дейтрийского поэта...
Дверь отползла в сторону, вошли девочки.
– Мы закончили, теперь что делать?
Они сидели втроем и пили чай. Ивик рассматривала девочек. Какие девочки -- по дейтрийским-то меркам? Обеим по восемнадцать. У Ивик в 18 была ответственная, опасная работа; она пережила тяжелое ранение; уже вышла замуж, забеременела, родила ребенка...
Подумать только, что можно жить без всего этого, жить -- и не торопиться, долгое детство, долгая, веселая разгульная юность. Доступные по деньгам развлечения и поездки, мальчики, крейс и легкие наркотики, хобби, жизнь -- для себя. Санне уже 28, у нее есть партнер, живут вдвоем. Ивик как-то с улыбкой спросила, как насчет детей, Санна удивилась.
– - Да ты что... Рано еще. Куда торопиться, надо для себя пожить.
Мысль эта запала Ивик в душу. Пожить для себя! Вот как она сейчас -- только еще без второй, тяжелой и опасной, и требующей времени работы. Просто отрабатывать смены где-то. Приходить домой -- и писать, писать... А может, подкопить денег и съездить к морю. В одиночку. Не в санаторий после тяжелого ранения, полуживой, а просто так, потому что хочется. Там завести какой-нибудь необязательный романчик. И опять же -- писать... Если бы больше времени на писание! Ивик давно закончила бы и цикл про Алекса, и приступила бы к роману о будущем...
Вот только -- захотелось бы ей тогда писать хоть что-нибудь?
Девочки обе были рослые, симпатичные. У Таллы -- огромная копна золотистых кудряшек, очаровательно мягкий плоский носик, огромные подведенные глаза. Мири -- тонкая, как фотомодель, с распущенными по плечам локонами. Но даже в черно-белой одинаковой форме безошибочно определялось социальное происхождение девочек. По каким, интересно, деталям, подумала Ивик. Слишком яркая дешевая косметика. Обилие пирсинга, вычурные искусственные ногти. Общая вульгарность. Жесты, стиль поведения. Не ошибешься...
Девочки щебетали о ценах в парикмахерском салоне. Как все подорожало. Ивик подумала, что уже и ей пора бы посетить сие заведение -- лохмы слишком отросли.
– Вам еще долго учиться?
– поинтересовалась она. Талла ответила.
– Еще полгода. Вот практику закончим...
– она вздохнула, - а найдем ли потом место работы -- это еще вопрос.
– А кем вы можете работать? Танатологами?
– Нет, сопровождающими.
– Как я?
– удивилась Ивик, - но у меня вообще нет образования.
Талла пожала плечами.
– Без корочек сейчас и такую работу не найдешь.
– А на танатологов не хотите учиться? Там всего три года, и...
– Ой, ты что!
– махнула рукой Талла, - это слишком сложно. Я лично не потяну.
– У меня сестра училась, - добавила Мири, - ее выгнали за неуспеваемость. Сейчас, правда, она место нашла -- на упаковке работает.
– Я пробовала поступить в вечернюю школу, чтобы получить диплом Свободной... Но тоже не смогла, - призналась Талла, - там так сложно... мы такого не проходили вообще.
– Слушайте, я ведь в вашей жизни мало разбираюсь. Вы что, правда учились вместе с вангалами?
– заинтересовалась Ивик.
– Ну нет, у них отдельные классы!
– Они с самого начала в Интеграционной...
– пояснила Мири.
– Ну да, потому она так и называется, - кивнула Ивик, - как бы интеграция вангалов в общество. Они учатся вместе с обычными детьми. Только обычные приходят уже после начальной... Те, кто в начальной не очень хорошо учился. Но получается, все-таки не вместе?
– Да ну, вангалы -- они же тупые! С ними же говорить невозможно. И рожи у них...
– У нас нормальные мальчишки были.
– Дрались, наверное, с вангалами?
– предположила Ивик, вспомнив собственное детство. То и дело стычки... наказывали, конечно, но это не помогало. Ивик-то в драках не участвовала, но ситуацию знала хорошо.
– Ага, с ними подерешься! Вангал как даст -- так полетишь вверх тормашками. Они же здоровые. Но им запрещают драться с нами. Только друг с другом. Если кто агрессивный, так лечат сразу...
Вероятно, подумала Ивик, формируют рефлексы -- не трогать обычных людей...
– Но программа у вас учебная та же, что и у них?
– Ну да, программа одинаковая, учителя одинаковые. Нормальные предметы... У них только спорта больше и еще единоборство...
– А какие предметы у вас были?
– Да обыкновенные... Компьютер, психогигиена, основы общественной жизни, чтение...
– Математика?
– предположила Ивик.
– Ага, тоже... до шестого класса была. Потом это... гуманология...