Новые приключения Грязнули Фреда
Шрифт:
Из вежливости мистер Тео ответил сдержанно:
– Судя по тому, что мне о вас известно, я нисколько не удивляюсь желанию ваших деда и бабушки поскорее уйти на тот свет.
Двойной подбородок А. Винтера дрогнул от этих жестоких слов, а трясущиеся пальцы коснулись сначала рта, затем галстука, потом снова рта и наконец перекочевали к дужке очков.
– Я готов довольствоваться самым малым, – вымолвил он наконец. – И постараюсь как можно реже попадаться вам на глаза, поскольку вижу, что не внушаю вам симпатии.
Бедняге так хотелось попасть в экспедицию!
– Повторяю, милейший мистер А. Винтер! Моя позиция вам известна: репортерам на борту не место, оно понадобится для обувного рожка, а также для запасов лапши.
Что за околесицу несет этот тип! При чем здесь репортер и обувной рожок? А также Ганнибал, Чарли Чаплин и веснушки! Либо у него не все дома, либо крайняя степень малокровия. Ну ничего, мышьяк поправит дело!
– Я, со своей стороны, охотно принял бы участие в экспедиции… – вновь завел свое доктор.
– Остаюсь при своем мнении: корабль повезет лапшу и только лапшу! Ясно? – Мистер Тео засмеялся резким смехом. – И индюшачьи яйца!
– Что-что? – оторопел А. Винтер.
– Небезызвестное вам индюшачье яйцо Колумба! – выкрикнул мистер Тео, и лицо его исказилось.
Святое небо!
Врач смотрел на него с жалостью и тревогой. Глаза его заволокло слезой.
– Белки очень важны для питания, – после паузы осторожно вымолвил он. – Так что против индюшачьих яиц я не возражаю, однако, на мой взгляд, кроме лапши и макаронов следовало бы взять овощей и фруктов. Чтобы предотвратить цингу.
– Эти ваши гнусные подковырки, – завелся мистер Тео, – сродни упоминаниям племени туланго или острова Самби-Сумби! – Он нервически дернул плечом.
Псих – какие тут могут быть сомнения!
Доктор извлек книжку с бланками рецептов.
– Вы позволите, – спросил он, – кое-что прописать?
– Послушайте! Если вы вздумаете пустить здесь в ход свое грязное перо, я самолично выпровожу вас на улицу, где вас не смогут защитить законы гостеприимства, и у первого же перекрестка с головы до пят изукрашу синими, зелеными и лиловыми полосками! А желаете – разрисую в клеточку!
А. Винтер потрогал оправу очков и отступил подальше.
– Прошу прощения… – прерывающимся голосом произнес он. – Прикажете понимать так, что по какой-то причине вы изменили свое намерение относительно… хм… моей персоны?
– Да ничего я не менял! Понятно? Ни-че-го!
На душе у А. Винтера полегчало. Пускай он грубиян, этот миллионер, пусть даже сумасшедший, но очень уж не хотелось остаться за бортом!
Когда злополучный посетитель ушел, мистер Тео призвал лакея.
– Сигорский! Если субъект, который только что был здесь, приблизится ко мне еще раз, я вас незамедлительно уволю!
Будучи сторонником профилактических мер, Сигорский тотчас поспешил на балкон и, когда А. Винтер вышел из подъезда, вылил на него ведро воды. Тот вскинул голову.
– Зачем вы это сделали? – сложив ладони рупором и четко выговаривая каждый слог, вопросил он.
– Чтобы все видели, что репутация у вас подмоченная.
Доктора,
Глава седьмая
На следующий день разразилась сенсация!
Читатели «Сатердэй Пикчерз Пост» организовали сбор средств, чтобы снарядить отдельную экспедицию с целью спасения Густава Барра. Возглавить акцию должен был профессор Германе из Гонолулу, всемирно известный ученый, по мнению которого Густав Барр обретается на острове Самби-Сумби. Из рассказов китобоев со всей очевидностью следовало, что загадочный европеец, обосновавшийся среди аборигенов этого португальского острова, расположенного близко к полярному кругу, – не кто иной, как Густав Барр.
В экспедиции, естественно, примет участие и репортер А. Винтер, который намерен освещать в печати ход событий.
– Вот и прекрасно! – изрек мистер Тео. – Тем внушительнее будет конфуз, когда эти умники вернутся ни с чем.
– М-да, сомневаюсь, чтобы им удалось обнаружить меня на Самби-Сумби, – откликнулся Густав Барр. – Да и вообще, даже находись я там, достопочтенному коллеге Германсу ни за что не отыскать бы меня.
Приятное разнообразие в деятельность экспедиции внесло формирование экипажа – предмет усердия Джимми От-Уха-До-Уха и одноглазого Васича. Не раз дебаты переходили в потасовку, и тогда требовалось минут десять, пока Васич и Джимми, по-братски поделив обломки стола или стула, не наводили порядок.
Чувствительность Джимми невероятно задевал капитан Вильсон – не только щегольскими белыми брюками и синим мундиром, но и холодной, высокомерной улыбкой.
– Если этот субчик считается здесь капитаном, то я должен быть по меньшей мере лейтенантом.
– Парень дело говорит, – поддержал его Васич. – Если уж любой сухопутный придурок может заделаться капитаном, – к вам это не относится, мистер Тео, потому как вы человек цивильный целиком и полностью, – короче говоря, если любой проходимец берется командовать и распоряжаться, тут уж и Джимми должно кое-что обломиться. Пусть будет, к примеру, капитаном второго, а то и первого ранга! Ох, черт побери, да что же это стены у вас в доме так больно толкаются?!
Мистер Тео против производства Джимми в капитаны обоих рангов не возражал, и бывший правитель в тот же день позаботился об экипировке: справил себе бриджи, кожаные краги и фланелевую домашнюю куртку с золотой застежкой. На шее у него болтался неизменный монокль, а на голове красовалась фуражка с круто задранным верхом – белая, с черным лаковым козырьком и дивной красоты эмалевой кокардой с изображением эдельвейса между двух гаечных ключей на фоне четырех красных дымящихся труб. Кокарда, по мнению владельца лавки, призвана была напоминать окружающим, что от несчастных случаев никто не застрахован. Конечно, подобная эмблема больше всего подошла бы работникам «скорой помощи», но устоять против красоты было трудно.