Новые приключения Грязнули Фреда
Шрифт:
– Черт знает что!.. Вы шутите? Или действительно есть матрос, способный управлять королевством?
– Однажды мы на пару с Джимми шли с Явы к Шанхаю на шхуне «Стремительная». Править архипелагом куда как легче, ведь за тем, кто на троне восседает, не гонятся по пятам десятки таможенников на моторных катерах… Прошу прощения, что-то я притомился…
Васич придвинул к себе низенький стульчик и сел, после чего оказалось, что это не стул, а курительный столик, среди обломков которого золотом и серебром поблескивали портсигары.
– Фу ты, будь она неладна!.. Все у вас тут на лилипутов рассчитано!
Измученный долгой подготовкой к путешествию, мистер Тео почувствовал, как к нему возвращается хорошее настроение.
– Беру вас боцманом, а вечером позвоните мне и скажите, где можно встретиться с этим Джимми От-Уха-До-Уха. Желательно не здесь. Давайте пощадим то, что еще уцелело из обстановки!.. А кстати, что значит боцман?
– Боцман на борту – что твой министр.
– Ладно! – засмеялся мистер Тео. – Назначаю вас министром без портфеля.
Тут мистер Тео ошибся. В подъезде выяснилось, что портфель у Васича имеется. Выйдя на лестницу, рыжий матрос извлек из кармана увесистый золотой портсигар в форме миниатюрного портфельчика и прикинул на глаз его стоимость.
В полпятого вечера мистеру Тео позвонил бывший швейцар «Пациоци».
– Сэр, нельзя ли отложить срок отправления?
– Ладно, договорились.
Мистер Тео швырнул трубку, и тут Сигорский доложил, что у дома дожидаются две сотни перелетных птиц. Институт орнитологии просит экспедицию выполнить научную миссию и по дороге выпускать птиц на волю в строго предписанном порядке. Пока шли препирательства с сотрудником института, доставившим пернатых, сынишка привратника, сжалившись над пташками, открыл все клетки. Округа наполнилась оглушительным птичьим гомоном, пернатые облепили все крыши, подоконники и тротуары, а полиция перекрыла улицу по причине нарушения общественного порядка.
Хаос царил до шести вечера, когда к дому миллионера направилось факельное шествие: хор ветеранов-матросов не расходился до тех пор, пока не исполнил весь свой репертуар.
Ихнему королевскому величеству правителю Сан-Антонио, Альмира Первый этаж, тронный зал
Дорогое моему сердцу Ваше Величество! А также всячески нами почитаемая мадам королева и с любовью чтимая матушка Вашего Величества, к каковой я отношусь со всем моим любящим сердцем, точно к своей родимой мамаше. Моя-то кровная маменька давно приказала долго жить, но это все враки, будто бы она померла, с горя по мне убиваючись, потому как и папаша ко всем ее расстройствам тоже ручку приложил.
Спасибочки вам огроменное, что не бросили в беде собрата по королевским делам и в ответ на запрос гонконгской полиции деньжат подкинули, чтобы меня, значит, под залог выпустили. С тех пор я волен разъезжать по свету беспрепятственно, за что опять же вам превеликое мерси с кисточкой.
Ваше Величество завсегда наказывали, чтобы писал я вам за все про все в подробностях и без утайки, а потому позволю себе ваше королевское желание выполнить.
После того как благодаря вашему вмешательству меня выпустили на поруки и под денежный залог, полицейский инспектор – мы с ним давние знакомые, и он меня знает как облупленного – и говорит мне вежливенько так:
– Катись на все четыре стороны, но ежели опять загремишь, будешь сидеть до посинения. Это у него шутка-прибаутка такая, но я никаких шуточек в ответ не отпускаю и тыкать ему не тычу: все ж таки пожилой человек, а старость-то уважать надо. Первым делом я в порт подался – матросская душа к морю тянется, – но там, как ни приди, вечно своры-драки. Вот и в этот раз заведующего складом так звезданули, что он в брата своего врезался, и оба они в контору паромщика ввалились, а ведь она по воскресеньям закрыта. Ну уж тут подхватился я и давай скорей уносить ноги. Добрался до Сан-Франциско, большой город, есть на что поглядеть. Разыскал своих давних корешей, как говорится, партнеров по бизнесу, они каждое лето вдоль дорог загорают, свежим воздухом дышат, дни и ночи под открытым небом проводят.
Подхватили они меня под белы руки и повели на дело. Взяли мы кой-какой зелени с чьего-то склада и повезли было в город. Тут шухер поднялся; мне только руку малость зацепило, а Домушнику Пфайферу пуля в легкое угодила. Но ведь бизнеса без риска не бывает! Беда в другом: едва только товар сбудешь и навар получишь – садись в кости играть. Откуда мне было знать, что в моем кубике свинчатка заложена, и он катится не туда, куда тебе надобно. Внутрь ведь не заглянешь, вот шулера и дурют народ по-всякому. Ясное дело, я платить отказался, а обманщики эти знай на своем настаивают. В общем, поднялся дым коромыслом: две машины патрульные тут как тут, даже пожарных пришлось вызывать, потому как пожар занялся от лампы керосиновой, которой в меня запустили, да не попали. Отморозки, что с них возьмешь, все норовят по пустякам на рожон лезть. «Скорой помощи» тоже две штуки прибыло, одной там было не управиться.
Понимаю, что серые будни моей жизни Ваше Величество навряд ли заинтересуют. Случаются, однако, и волнительные события. Ваше Величество наверняка помнит, как благодаря мне вы спустились в низы общества, а я, наоборот, до самых верхов вознесся и заместо вас на островах правил. Хоть и недолго покоролевствовал, но тогда народу лафа была, а не житуха. Был у нас с вами один общий дружок, по прозванию Вихлястый Скелет, хотя на самом деле он вовсе Требич звался. Помните? Он еще Ваше Величество за два с полтиной в рабство продал; а вы возьми да сбеги, и ему пришлось возвернуть денежки-то. Так вот Скелет этот Вихлястый наказывал просить вас, чтобы вы расходы ему покрыли, а то он сейчас совсем на мели сидит. Правда, доход кой-какой имеет с парусника, который вот уж точно сидит на мели, зато вроде как убежищем служит, если кому надо переночевать или от полиции с глаз долой скрыться. Конечно, это вам не отель-мотель со звездочками, удобств особых нету, но много ли простому человеку надо? Крыша над головой, выпивка – это всегда пожалте. Ну а главное, сторож надежный, на стреме днем и ночью, чтобы и жильцов, и полицейских, ежели те нагрянут, от неожиданностей упредить. Охранник этот – можно сказать, реклама заведения. Раньше он был художником, а потом его ранили, когда он из тюряги бежал. Черепушку пробила пуля и угодила в какой-то… как его… в общем центр в мозгах, от которого сон зависит. Врач говорит, это штука опасная: ежели центр задет, не видать тебе сна ни в одном глазу, хоть ты самых что ни на есть наискучных романов на ночь начитайся. Вот и художник этот инвалидом по бессоннице заделался. Зато сторож из него первостатейный, поскольку клиенты ночлежки с полицией встречаться вовсе не жаждут. Стоит он на вахте как штык, и можно не беспокоиться, что задрыхнет. Пуля так хорошо у него в мозгах поковырялась, что он ни спать, ни трезвым оставаться, ни мыться больше не может. Зато кулачный центр пуля не тронула, в этом меня убедил его прямой справа. А мой хук слева показал, что хлопнуться без памяти ему раз плюнуть. Этот центр у него действует без сучка без задоринки.
Кстати, я прослышал тут, что оружия на ваши Острова контрабандой завозят, хоть пруд пруди, потому как опять подстрекают туземцев к восстанию. Но я такими грязными делишками не занимаюсь, хотя этот промысел сейчас цветет и пахнет. Еще бы ему не цвесть пышным цветом, когда пират по прозванию Куэбра размахнулся бунт поднять на всех островах разом.
Короче говоря, так я и попал под крылышко к Вихлястому Скелету. Суденышко его приливом вынесло на берег, и какой-то шутник накарябал на борту крупными буквами:
Здесь и повстречал я Рыжего Васича, у которого остался всего один глаз, да и того было почти не видать – так он заплыл. Парень худющий, как щепка, но это только видимость. Однажды мы с ним были в Дели проездом и вдвоем раскидали целый спортивный клуб. Васич похвастался, будто бы подрядился в экспедицию; это значит, что будут полюс какой-нибудь открывать, а их, по-моему, и так уже два открыто. Но главное, что бабки платят хорошие. Закатились мы с Васичем в один славный кабачок под названием «Заходи, не пожалеешь!». А ниже, буковками помельче «До первого числа еще далеко». Понимай так, что, мол, всыплем по первое число. Тонкий намек!
Народищу набилось – не протолкаешься, кто-то меня притормозил за локоток, дескать, полегче на поворотах, я ему и дал по губам, однако же миролюбиво добавил, что, мол, он здесь не один и нечего командовать. Тут он неожиданно размахнулся и приятно поразил меня хуком, от которого я вылетел на улицу, попутно прихватив с собой большую компанию посетителей из спортклуба «Лихая матросня».
Возвращаюсь это я с улицы, а публика в зале уже выстроилась широким кругом, чтоб следить за нашей потасовкой. «Ну, – говорю я малому, – если кто из родственников ходит на свободе, дай адресок, я сообщу, когда надо будет собирать тебя по частям». Он начал было отшучиваться, а тут я ему как врежу!.. Локтем взял в захват его шею и перекинул парня за стойку бара. Он, видать, был малый не промах. Отскочил от стойки как на пружинах, и при этом ухитрился заехать мне ногой под дых. Я снова очутился на улице, где «лихие матросы» стряхивали с себя дорожную пыль.
Заварушка началась по новой. Серьезная разминка мне по душе, за то и люблю спорт. Противник мне все же попался из начинающих, потому как я четыре раза укладывал его на пол (должно, припоминаете, Ваше Величество, мой фирменный удар слева). Но он и не помышлял о том, чтобы сдаться. Опять изловчился приложить меня в челюсть, в результате мы снова воссоединились со спортклубом, но «лихим матросам» явно надоело выскакивать вместе со мной на улицу. Я беспрепятственно возвратился в заведение, поскольку выбитая дверь уже не могла служить препятствием. Внутри удалось сокрушить, к сожалению, только полку с напитками, потому как аккурат подоспел Рыжий Васич и издаля закричал, чтобы я, мол, охолонул. «Кретин безмозглый, дубина стоеросовая! – орет не своим голосом. – Это же мистер Тео, который экспедицию снаряжает!»
М-да… Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Угораздило же меня отвалтузить своего нового нанимателя! Хозяин, правда, похоже, не в обиде, знай себе ухмыляется и просит почтеннейшую публику не встревать, а дать ему вволю кулаками помахать.
«Извиняйте, – говорю, – что все так нескладно вышло. Кабы не эта легкая разминка, глядишь, и я пригодился бы полюса открывать-закрывать или что другое».
«Разминка делу не помеха, – говорит он. Тут только я разглядел его как следует: крепкий такой, плечи широкие, волос рыжий и весь как есть в веснушках. – Вы мне очень даже по нраву пришлись. Скажите только, какой пост вам бы хотелось занять?»
Ну, выбрал я себе должность подходящую, чтобы, значит, одежка форменная полагалась. «Хочу, – говорю, – капитаном быть. Какого-нито ранга, можно второго, можно первого». «Будь по-вашему, – отвечает. – А теперь пожалте драться!»
«Нет, – говорю, – своего работодателя я пальцем не трону. И вообще, без причины отродясь руки не распускал». Вашему Величеству хорошо известно, что есть две вещи на свете, с которыми шутки плохи. Первое – прямой удар левой, от которого все в глазах зеленеет; второе – прямой правый, от него тоже все перед глазами плывет, только лиловым кажется. Вам такого не довелось испробовать, Ваше Величество, но вы и не жалейте, что тут я перед вами в долгу остался и впредь остаюсь преданный вам и к супруге вашей со всем моим почтением расположенный, а к ручкам дражайшей матушки вашей с сыновьей любовью припадающий.
Глава пятая
– Меня никто не спрашивал? – осведомился мистер Тео по возвращении домой.
– Спрашивал. Палач!
– Как вы смеете со мной шутить?!
– Искренне сожалею, мистер Тео. С радостью доложил бы, что вам нанес визит Бернард Шоу или наведалась Дина Дурбин, однако ситуация такова, что вами интересовался именно палач.
– Что за палач и по какому вопросу?
– Тот, кто приводит приговоры в исполнение. По какому вопросу? Надеюсь, по личному делу. Конечно, в наш век ничему не приходится удивляться, и все-таки пока еще не дошло до того, чтобы даже к миллионерам палачи официально являлись на дом для свершения казни. Электрического стула у него при себе не было, всего лишь чемодан, в котором могла бы поместиться разве что складная электрическая табуреточка, но я что-то не слышал, чтобы такие производили.
– Вы сами ведете себя как палач, мистер Торн! Что вам ни скажи, выворачиваете все слова наизнанку. Когда приходил этот тип?
– Должно быть, часов в одиннадцать. С тех пор сидит здесь и вас дожидается.
Мистер Тео заглянул в гостиную и действительно застал там гостя.
Высокий лоб его пришелся бы впору философу, суровое выражение лица явно было позаимствовано у сыщика-всезнайки из дешевых детективных романов, заносчивость – у бездарного провинциального актера, а кричащие детали гардероба могли бы повергнуть в зависть разбогатевшего колбасника.
– Меня зовут Сократ Швахта… можно просто Крат. Я к вашим услугам, сэр.
– Так это вы засыпаете меня телеграммами? Что вам от меня нужно? Я вас к себе не вызывал!
– На мое письмо вы не ответили, и я счел ваше молчание знаком согласия. Продал свой сад с цветами, отказался от пенсии в пользу бедного родственника, о чем и был составлен акт, заверенный нотариусом.
– Ступайте к черту, пока я не велел гнать вас взашей!
– Ах, так? Ну, это вам даром не пройдет!
Палач ушел ни с чем, но покоя не было ни минуты.
Густав Барр потребовал наушники, чтобы у себя в шкафу слушать радио. Полиция потребовала штраф в две сотни долларов, так как Рыжий Васич отдубасил в подъезде подвернувшегося под руку доктора. А вечером, как гром среди ясного неба, заявился сэр Артур Максвелл собственной персоной. Зычный, раскатистый бас, весьма впечатляющая наружность: смуглое, изборожденное морщинами лицо – ни дать ни взять библейский Мафусаил, белая бородка клинышком – из тех, что называют козлиными, строго поджатые губы… Картину дополняли серый цилиндр, тщательно свернутый коричневый зонт, светлое, очень узкое и короткое пальто и большущие галоши. Энергичная, размашистая поступь на каждом шагу подчеркивала научный авторитет знаменитого исследователя.
Сэр Максвелл с легкостью ориентировался в полярных широтах и добрался от озера Чад до водопадов Замбези, не сбившись с пути. И это без компаса, через непроходимые тропические джунгли, руководствуясь лишь блестящим знанием географии! Однако в данный момент почтенный ученый ругался как сапожник, так как вопреки объяснениям трех полицейских и подсказкам нескольких прохожих он с самого утра блуждал по Сан-Франциско в поисках этой треклятой 45-й улицы. А ведь на сей раз он был вооружен компасом!