Новые приключения Грязнули Фреда
Шрифт:
– Сто долларов! Это мое последнее предложение.
– Вы ведь отправляетесь на поиски какого-то съеденного путешественника! Какая экспедиция в наше время без своего швейцара! Попробуйте только отказать мне! Так и буду ходить по пятам за вами, обмотавшись этой тряпкой, – в знак протеста против вашего жестокосердия.
– Сто пятьдесят! Если не возьмете деньги и не отстанете от меня, прибью вас, и сгинете под ногами у толпы.
Предложение было отвергнуто, и толпа, окружив распростертое тело бывшего швейцара, начала отсчет. Ливингстон провалялся до
В тот день его еще дважды отправляли в нокдаун, а Сигорский ненароком выбил ему зуб, вышибая из дома одного особо назойливого репортера.
Но даже рукоприкладство не помогало.
Коронный номер уличной программы повторялся неоднократно: подкатывал роскошный «крайслер», и оттуда вываливался махараджа. Ребятишки уже прозвали его «дядя-тетенькой» и перешли с ним на «ты». Более того, угощали его леденцами. Надо было что-то предпринимать, поскольку дело принимало скандальный оборот. Когда в девять вечера швейцар взобрался на леса строящегося напротив дома и, оказавшись вровень с окнами мистера Тео, принялся размахивать пледом, миллионер сдался на милость победителя. Так уж и быть, швейцар отправится в экспедицию; его каюта средняя между каютами прозектора и футбольного судьи, ювелира придется поместить чуть подальше, на отшибе, потому как душевнобольному человеку предписан покой.
В десять вечера поднялась паника.
Пришла телеграмма от мадам Барр, в которой сообщалось, что достопочтенная супруга ученого желает подчеркнуть значимость экспедиции своим личным присутствием при отправлении оной в путь, надеется увидеть мужа живым, а в противном случае будет добиваться официального причисления его к усопшим. Короче, дама пребывает ближайшим пароходом.
Густав Барр заявил, что в таком случае на его участие в экспедиции пусть не рассчитывают.
– Вы же понимаете, – пытался увещевать его мистер Тео, – что общественное мнение не допустит, чтобы я отверг притязания вашей супруги.
– Возможно, вы и правы, – отвечал Густав Барр, который теперь почти не вылезал из кессонной камеры, снабженной большущими вешалками. Правда, на вешалках была развешана не одежда, а колбасы. – Но, если я хоть раз услышу, как жена моя играет на губной гармошке, – клянусь, вашей экспедиции вовсе меня не сыскать, потому как я попросту не выйду из шкафа. Кому придет в голову искать Ливингстона в гардеробе у Стенли!
– Как же нам быть?
– Отправиться в путь неделей раньше! Сошлитесь на приближающийся сезон дождей. Если предполагается засуха, можно сослаться на сушь. Старый испытанный прием в нашем деле.
Таким образом все внезапно изменилось: экспедиция отправляется на неделю раньше объявленного срока. Усопший супруг сбегает от собственной вдовы.
Но вот ведь беда – в команде нет ни единого мало-мальски стоящего человека.
И тут вдруг такой человек подвернулся. Потеха была – обхохочешься!
На квартиру мистера Тео заявился Васич – русский матрос, слепой на один глаз. Худющий, фигура и рост жокея, мощный подбородок, нос
– Что вам угодно?
– Потолковать с хозяином с глазу на глаз.
– С глазу на глаз не получится. Когда мистер Тео принимает посетителей, он отсылает меня из кабинета, значит, у вас на двоих будет три глаза. А если понадобятся услуги секретаря, опять-таки один глаз будет лишним.
Рыжий матрос деликатно отстранил шутника, отчего тот врезался в ширму, проломил перегородку и влетел в кухню. А Васич как ни в чем не бывало с достоинством прошествовал к гостиной. Дверь открывалась наружу, но откуда же это было знать незваному визитеру! Он поднажал плечом, и обе створки тотчас проломились. На шум из спальни выскочил мистер Тео с револьвером в руках.
– Что вам нужно?!
– Мне без разницы, только не сладкое. Ликеры терпеть не могу! Меня зовут Васич. Я служил боцманом на рыболовном судне «Пьяный кит», а в данный момент оказался на мели. Капитан, жестокая тварь, выбил мне глаз.
– По-моему, для матросской жизни вы слабоваты.
– Ваша правда. Ослабеешь тут, ежели в тюряге полгода прокантуешься. Ведь капитан, бузотер этакий, возьми да и помри от каких-то двух слабеньких тычков.
– Итак, что же вам угодно?
– Ежели найдется в доме головка красного лука, спасибо скажу. Пора обедать, и в животе петухи поют.
До мистера Тео постепенно дошло, что этот рыжий субъект, вопреки своей хилой внешности, отнюдь не слабак.
– Ну как, – поинтересовался между делом Васич, – удалось отыскать кого-нибудь потолковей, кто разбирается в этих ваших экспедициях?
– Надеюсь, профессор Максвелл согласится.
– Профессор – это классно. И все же не мешало бы иметь на борту и настоящего моряка.
– Я нанял превосходного капитана. Роберт Вильсон!
– Хм… Не слыхал про такого. Что, конечно, не мешает ему быть хорошим капитаном, хотя лично я в этом сомневаюсь.
– Вы могли бы порекомендовать подходящих людей?
– Знамо дело, мог бы. Например, сейчас в Сан-Франциско случаем ошивается Джимми От-Уха-До-Уха.
– Кто он такой?
Рыжий загадочно улыбнулся и вознамерился было небрежно опереться о стену, однако ненароком сорвал оконную занавеску, и та вместе с медным карнизом грохнулась на полутораметровую японскую вазу.
– Не квартира, а какой-то игрушечный домик… – недовольно пробурчал Васич, обозревая картину разрушений. – Вот что я вам отвечу, мистер! Про Вильсона вашего я и слыхом не слыхивал, а Джимми От-Уха-До-Уха знают повсюду, от Кейптауна до Гондураса, хотя самому ему такая известность вовсе не в радость.
– Он матрос?
– Да. И кроме того – верховный правитель. Как-то раз ему довелось замещать короля Островов Благоденствия, покуда сам король знакомился с жизнью. Вернее сказать, с изнанкой жизни.