Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)
Шрифт:
2:28 — 3:10 Божьи дети
2:28,29 Доверие. Своим обращением «дети мои» (греч. teknia) Иоанн напоминает о семейных взаимоотношениях и, таким образом, побуждает своих читателей помнить о скором втором пришествии Христа и вести себя соответственно, а также показывает им, что они уже рождены от Него. Верующие — это не просто люди, которые стараются жить немного лучше. Они обновлены в самой сути, рождены заново. Привычка делать добро — показатель того, что сделал в них Бог.
3:1—3 Какими мы будем. 1 Иоанна охватывает удивление от всего этого. «Смотрите! — говорит он. — Смотрите, какую любовь (в NIV перефразировано: как велика) дал нам Отец, чтобы нам называться» детьми Божьими! И не только называться; Иоанн идет дальше и говорит: «…и быть детьми Божьими»! Он не оставляет нам сомнений в том, что это божественное звание действительно имеет силу; мы действительно являемся теми, кем назвал нас Бог. И как следствие — мир не знает нас. Несовместимость мирского и христианского пути вновь и вновь проявляется
3 Видеть Бога означает быть преобразованным. И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя. Это единственное место в посланиях Иоанна, где встречается слово надежда; в этом послании он касается больше настоящей ситуации среди верующих, чем будущей надежды. Но этот отрывок показывает, что Иоанн осознает всю важность надежды. Он говорит о надежде «на» (не «в») Него; надежда верующего имеет незыблемую основу. И опять, нельзя с уверенностью сказать, кто подразумевается под словом Него: Бог или Христос; но, вероятно, здесь Иоанн не проводит четкого разделения между Ними. В данном случае Они — единое целое. Он особо указывает на то, что надежда верующего имеет прочное основание и что она имеет особое значение в христианской жизни. Знание Бога приносит не духовное самодовольство, а чистоту жизни. Это те чистые сердцем, которые «Бога узрят» (Мф. 5:8).
3:4 Необходимость правильного поведения. Лжеучителя считали, что знание самодостаточно и что поведение играет второстепенную роль. Но Иоанн настаивает на том, что грех — это следствие неправильных взаимоотношений с Богом. Грех, говорит он, есть беззаконие — в греческом эта конструкция показывает, что слова «грех» и «беззаконие» взаимозаменяемы. Под законом здесь, конечно же, подразумевается Божий закон, и, следовательно, сущность греха заключается в пренебрежении этим законом Бога. Это противопоставление себя открытому пути Божьему, когда вместо служения Богу предпочитают эгоизм. Маловероятно, что Иоанн обращается к закону Ветхого Завета, к Торе, так как он нигде больше не упоминает этот закон. И, кроме того, он пишет для язычников, которым было бы нелегко принять такую ссылку. Он, скорее всего, имеет в виду открытое нарушение морального закона Бога. Грех ставит грешника в оппозицию к Богу.
3:5—7 Христос и грех несовместимы. 5 Христос пришел, чтобы взять грехи наши. Он полная противополжность злу, и в Нем нет греха. 6 Это производит свое действие в христианах, так как всякий, пребывающий в Нем, не согрешает. Нам не следует смягчать подобные утверждения; христианин не должен иметь никакого дела с грехом и не должен благодушно относиться к нему, даже к случайному греху. Но следует заметить, что часто в греческом языке используется глагол в настоящем продолженном времени, следовательно, здесь может быть такое значение: «Кто постоянно живет в Нем, не имеет привычки грешить». И снова Иоанн говорит: всякий согрешающий не видел Его и не познал Его. Иоанн пишет не об отдельных греховных поступках, а о привычном отношении. Наш образ жизни отражает тот источник, откуда проистекает наша жизнь. 7 Придерживаться иного мнения — значит обманывать самих себя. Иоанн сразу же отметает все лживые аргументы о правильном мышлении, о широких познаниях или о том, что чистая душа не участвует в делах плоти. Кто делает правду, тот праведен. Образцом является Христос: подобно как Он праведен.
3:8–10 Дети дьявола. 8 И наоборот, — кто делает грех, тот от диавола. Оба слова делает и грех указывают на постоянную практику. Иоанн пишет о привычном образе жизни. Далее он говорит о том, что цель прихода Христа — разрушить дела диавола. Разрушить — не очень ясное выражение; понятно, что Иисус пришел уничтожить дьявола, но непонятно, как Он это сделает. Совершенно очевидно, что веруюший не должен выполнять работу дьявола. Последователь Иисуса должен стоять на стороне разрушителя дьявола.
9 Фраза рожденный от Бога указывает на божественное действие. Есть нечто сверхъестественное в жизни верующих. Они возрождены силой Божьей — не больше, не меньше. И снова мы встречаем настоящее продолженное время: всякий, рожденный от Бога, не делает греха. Действительно, он не может грешить. Иоанн уже отвергал учение о безгрешном совершенстве (1:8,10), и данные слова не противоречат уже сказаному. Но нам необходимо увидеть, что грех и христианин — диаметрально противоположны. «Иоанн доказывает несоответствие греха христианству, а не его невозможность» (J. R. W. Stott, The Letters of John, TNTC [IVP, 1988], p. 131; см.: также его Additional Note, pp. 134–140). Если христианин грешит, то это полностью противоречит его характеру. В данном случае, Иоанн называет причину, по которой христианин не способен грешить: семя Его пребывает в нем. Здесь предлагается очень необычная метафора (слово семя встречается в послании единственный раз, а глагол, переведенный как рожденный, — десять раз). Подчеркивается тот факт, что в верующем действует божественная сила. Слово пребывает показывает нам, что это не случайное событие. Это Божий подарок людям. Можно принять слова Его семя в смысле «Божий дети», а слова в нем в таком случае будут означать «в Боге» (как, например, это делает Моффатт). Но такой взгляд менее приемлем, и его отвергают Маршал, Стотт и другие. 10 Иоанн завершает этот раздел, предлагая следующее противопоставление: дети Божий и дети диавола. Узнать это можно по тому, как мы поступаем и любим ли наших братьев.
3:11–18 Любовь друг ко другу
3:11—15 Противоположность любви. 11 Вновь Иоанн настаивает на том, что любовь является первой заповедью (от начала). Она находится в самом сердце христианского благовествования. 12 Посмотрите, что делает недостаток любви: Каин, который был от лукавого… убил брата своего — и это логическое следствие его отказа от любви (см.: Мф. 5:21,22). Ответ Иоанна на вопрос А за что убил его? — это пронзительная критика падшей человеческой природы. Со стороны Авеля не было никакого оскорбления, но его праведная жизнь в глазах Каина была дурной. (Здесь последний раз в этом послании использовано слово «праведность»; после этого преобладает слово «любовь».) Злые люди не любят то, что нисходит свыше. Оно обвиняет их, и они его распинают. 13 Итак, Иоанн продолжает: Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас. Для христиан бывает очень трудно понять это. Они действуют из лучших побуждений, с любовью к людям, не ища ничего для себя и предлагая бесценный подарок Евангелия, — мир не отвечает им благодарностью. Он ненавидит верующих.
14 Контраст любовь — ненависть продолжается; жизнь и любовь идут бок о бок. Мы знаем, говорит Иоанн; тот факт, что все христиане имеют знание, очень важен, и об этом здесь часто говорится. Мы перешли из смерти в жизнь (см.: Ин. 5:24) — выразительная и необычная фраза. Неверующие живут в таких условиях, которые можно назвать смертью. У верующих не так. Они миновали смерть и живут той жизнью, которая действительно является жизнью. О том, что это произошло, мы можем узнать из того, что любим братьев. Иоанн вновь возвращается к этой мысли. Он усиливает ее, используя негативную формулу: не любящий брата пребывает (глагол указывает на продолжительное состояние) в смерти. 15 Очень выразительно здесь написано о ненависти: всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца. Иисус сказал, что похотливый взгляд уже является нарушением супружеской верности и злое слово — нарушением заповеди «не убивай» (Мф. 5:21,22). Иоанн следует этому примеру и движется вглубь, к истокам наших действий. Ненависть — сущность убийства, а никакой человекоубийца не имеет жизни вечной («отнять жизнь означает поплатиться жизнью», J. R. W. Stott, The Letters of John, TNTC [IVP, 1988], p. 146). Это не означает, что убийца не может раскаяться и получить прощение. Это значит, что никто, находящийся в состоянии, которое может привести к убийству, не сможет стать обладателем вечной жизни. Это две взаимоисключающие вещи.
3:16—18 Любовь на практике. 16 Любовь познали мы (в исключительно христианском смысле) только потому, что видели Голгофу, где Иисус Христос (Иоанн говорит: «что Он», но в NIV верно отнесли это к Иисусу) положил за нас душу Свою. С тех пор как Христос, от Которого христиане черпают свое вдохновение, умер за нас таким образом, мы в свою очередь должны полагать души свои за братьев. Никакая другая любовь не требуется от христиан.
17 На самом деле очень редко бывают ситуации, когда необходимо положить свою жизнь (даже в первом веке большинство христиан не были призваны умереть за свою веру). Но любовь имеет и другие проявления, и она постоянно необходима в повседневной жизни. Слово, переведенное как достаток в мире (греч. bion, встречается только здесь и еще в 2:16 этого же послания), используется не очень часто в данном смысле; чаще всего его применяют в значении «жизнь». Под словом видя (греч. theore) здесь подразумевается нечто большее, чем простой взгляд мимоходом. Человеку нужно смотреть на своего брата так долго, чтобы суметь разобраться в ситуации. Но он затворяет от него сердце свое, или «не имеет к нему жалости». Греки полагали, что сердце являлось местом расположения всех эмоций, так что использование данного слова здесь указывает на эмоциональную сопричастность человека. В общем, для греков это понятие означало, что человек рассержен (хотя иногда эмоции были и в разуме). Тем не менее христианам это же выражение передавало идею сострадания. Если кому–то не хватало сил проявить сострадание, это говорило о том, что любовь Божия (здесь может подразумеваться как Божья любовь к нам, так и наша любовь к Богу) не пребывает в том. 18 Снова мы встречаем обращение Дети мои!, здесь Иоанн побуждает их к истинной любви. Любовь — это не просто произносимые нами слова. Любить делом и истиною ценнее, чем словом или языком.