Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)
Шрифт:
Ныне в ст. 31, указывающее на наступление «часа», определяется как время суда над миром. По–видимому, суд, о котором идет речь, — это общее осуждение существующего порядка вещей посредством креста. Для тех, кого крест привел к вере, суд уже состоялся на кресте, через который они обрели спасение. Различие последствий проявляется в изгнании князя мира сего и в привлечении людей к Иисусу. Орудие, с помощью которого сатана намеревался победить Иисуса, стало средством уничтожения его собственной власти. В каком смысле употреблен в ст. 32 глагол «привлекать»? Мы уже встречались с этим словом в 6:44, где говорилось о привлечении людей к Иисусу Отцом. А здесь в роли «магнита» выступает Сам Христос, Которому суждено быть распятым. Вопрос о последствиях «привлечения» остается открытым. Возможно, это намек на привлечение к суду, но основное значение заключается в том, что вера
По реакции собравшихся (34) видно, что они сочли вознесение несовместимым с природой предвечного Мессии. Вопрос Кто этот Сын Человеческий, занимавший умы современников Иисуса и читателей Иоанна, остается предметов споров до сих пор. В ответ Иисус обращается к тому же символу, который был использован Им в прологе, а именно к свету (35,36). И снова перед нами резкое противопоставление света и тьмы. Тьма символизирует мир без Бога. Хождение в свете означает приверженность свету. Иисус говорит, что Его последователи станут сынами света, но это произойдет только через веру. Эта вера будет необходима после распятия не меньше, чем до него. То, что Иисус отошел и скрылся от них (36), означает, что Он был светом в Своем учении, а не в реальной жизни.
12:37—50 Продолжающееся неверие
В следующем абзаце Иоанн анализирует воздействие служения Иисуса на людей. Совершенные Им знамения так и не привели к вере, в подтверждение чему цитируется ветхозаветное пророчество из Ис. 53:1. Иисус испытал на Себе такое же враждебное непонимание, какое предсказывал Исайя. Смысловой акцент падает на слова о деятельном участии Бога, хотя в тексте LXX это выражение представлено в виде выражения «народ сей ослепил глаза свои». Иоанн истолковывает Исайю в том смысле, что определенную часть народа не приводят к вере ни слово Бога, ни Его деяния (мышца Господня). После цитаты из Ис. 53 Иоанн обращается к Ис. 6:10, словам Господа к Исайе во время видения славы в храме. Непостижимое неверие народа в пророчестве наиболее ярко проявляется в исполнении этого пророчества в служении Иисуса, хотя слова Исайи не относятся непосредственно к Иисусу.
Толкование замечания Иоанна в ст. 41 вызывает затруднения. Что, по его мнению, видел Исайя — славу Иисуса или славу Бога? Можно предположить, что Иоанн усматривает прямую связь между пророчеством Исайи и служением Христа. Вероятно, Иоанн подразумевает, что Праведный Раб в пророчестве Исайи — это прообраз Христа. То, что видел Исайя, было славой грядущего. С другой стороны, если Исайя действительно прозревал славу Бога в Иисусе, это может означать, что Иисус играл активную роль в откровениях ветхозаветных пророков.
Утверждению о неверии иудеев в ст. 37 Иоанн противопоставляет несколько примеров веры, в том числе среди «начальников». Однако он признает, что их вера сдерживалась эгоистическими побуждениями. Слишком часто вера подавлялась страхом перед мнением окружающих, и прежде всего страхом быть отлученными от синагоги (42). Вероятно, в дни Иоанна существовали люди, которые пытались следовать за Иисусом тайно. Эти слова были им упреком. В ст. 44—50 излагается утверждение Иисуса о значении личного отношения к Его миссии. Возникает впечатление, что Иисус, скрывшись (36), возвратился, чтобы сделать последнее публичное заявление перед тем, как уединиться с учениками (гл. 13—17). С другой стороны, слова, которые Иисус возгласил (44), можно считать квинтэссенцией Его учения на исходе земного служения. Перед нами знакомые темы: необходимость веры; тесная связь между Иисусом и Тем, Кто Его послал; Иисус как свет и противопоставление света и тьмы (44—46). Еще одна важная тема — суд (47,48). И хотя суд вершится по слову Иисуса, главная задача Его миссии не в этом. Его цель — спасение; суд — это всего лишь следствие. Основанием для суда является слово, которое Я говорил (48), и это связано с определением Иисуса как Слова в прологе (1:1). Властные полномочия имеют в судопроизводстве важнейшее значение, и здесь они представлены в виде совершенного согласия Отца и Сына. В ст. 50 затронута тема жизни венной, уже не раз звучавшая в этом Евангелии. Иоанн завершает рассказ о публичном служении Иисуса словами, подчеркивающими важность Его учения. Они служат связующим звеном со следующим разделом, посвященным беседам Иисуса с учениками.
13:1 — 17:26 Иисус и Его ученики
13:1—38 Омовение ног и последствия этой символической акции
Первая фраза необязательно означает, что описываемый эпизод имел место накануне праздника Пасхи, хотя принято считать, что дело обстояло именно так. Проблема соотношения версий о дате Тайной вечери у Иоанна и синоптиков вызывает много споров. Несовпадения могут объясняться использованием различных календарей, однако доказать справедливость этой гипотезы затруднительно. Правильнее всего считать, что Пасха была 15 нисана, и рассказ Иоанна истолковывать в соответствии с этим обстоятельством.
Начало главы подготавливает читателя к пониманию истинного значения омовения ног. Обратите внимание на глубокую уверенность Иисуса в наступлении часа (1); на силу любви Иисуса к Своему народу; на использование Иуды в происках дьявола против Иисуса (2); на убежденность Иисуса в Своем Божественном происхождении и в неотвратимости Своей участи. В этом сжатом описании отражен самый дух Его миссии. Антагонизм между Иисусом и дьяволом существовал на протяжении всего служения, и вот он приблизился к критической точке. Отмечая, что Иисус знал, что Его судьба находится в руках Отца (3), Иоанн вторит Иисусу, постоянно напоминающему, что Он исполняет волю Отца. Последовавшее за этим омовение ног было реализацией этого факта (4,5). Оно явно было задумано как символический акт — символический и в плане очищения, и в плане смиренного служения. Смысл этого совершенно неожиданного акта унижения изложен в ст. 12–17. Сняв верхнюю одежду и препоясавшись полотенцем, Иисус предстал в одежде слуги, одинаково презираемого и греками, и иудеями.
Нет никаких оснований полагать, что Иисус начал с Симона Петра (6). Реакция Петра полностью соответствует тому, что мы знаем о нем из других новозаветных рассказов. Его вопрос, решительный протест и, наконец, стремительное изменение своей позиции на противоположную — все это весьма для него характерно. Через весь рассказ проходит тема недоумения учеников, которое рассеется только после (7). Это недоумение того же рода, что и непонимание во всех предыдущих случаях. Ответ Иисуса в ст. 8 имеет смысл только при условии, что это был символический акт. До тех пор, пока Иисус не очистит людей, у них нет возможности очиститься. В конце концов Петр это понял (9).
Из ст. 10 явствует, что омовение ног было совершено не только ради примера. Оно стало средством приобщения учеников к унижению Господа. Таким образом, омовение как духовное очищение приобретает новое значение, становясь примером смиренного служения. Акт искупления не нуждается в повторении. Ст. 11 показывает, что, несмотря на включение Иуды в ритуальное омовение, он остался нечистым, о чем свидетельствует его предательство.
В следующем абзаце (12—17) Иисус спрашивает учеников, понятен ли им смысл Его поступка. Он знает, что возможности их понимания ограничены. Отвечая на Свой вопрос, Иисус прежде всего указывает на Свою роль по отношению к ним (Учитель, Господь), а затем призывает следовать Своему примеру (и вы должны умывать ноги друг другу). Властный характер Его повеления очевиден, и это тем более поразительно, если учесть, что в древнем мире самоуничижение считалось признаком слабости и вызывало презрение. Таким образом, повеление Иисуса революционизировало сферу человеческих отношений. Некоторые христиане совершают омовение ног как ритуальный акт, но, скорее всего, это повеление Иисуса было обусловлено конкретными обстоятельствами. Однако это не значит, что если омовение ног не требует повторения, то нам не нужно и сопутствующее ему смирение. Иисус рассматривал смиренное служение как почетную обязанность. Раб в ст. 16 — это человек, не имеющий никаких прав в доме своего господина. Поскольку греческое слово «апостол» переводится как посланник, это напоминает об обязанностях, возложенных на тех апостолов, которых Иисус избрал для провозглашения Своего учения. И в дальнейшем эти слова, помещенные в контекст служения Иисуса, должны были исключить всякую мысль о привилегиях, связанных с апостольством.
Знание, не подкрепленное делами (17), никогда не встречает одобрения в учении Иисуса.
Иисус возвращается к теме предательства (ср.: ст. 11). Хотя о предательстве еще не рассказано, Иоанн дает понять, что Иисус абсолютно уверен, что на Него поднимется пята предателя; это было предсказано в Писании (Пс. 40:10). Если бы ученики могли это понять, то поверили бы в Иисуса. Весьма вероятно, что слова это Я в ст. 19 являются аллюзией на Исх. 3:14, где названо имя Бога. Выражение, которым завершается раздел, встречается и в напутственном слове апостолам в Мф. 10:40. Здесь оно означает, что не следует придавать слишком большого значения поступку одного человека, не принявшего Его. Главное, чтобы остальные апостолы полностью доверяли Иисусу.