Новый гость из созвездия Лиры
Шрифт:
Филлис, выставив руки вверх, чтобы защититься от ударов, тоже закричала. Но затем быстро опустилась на пол и попыталась поднять крылышко.
«НЕ РУКАМИ, МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА! РТОМ! ТЫ УРОНИЛА ЕДУ НА ПОЛ И СЪЕШЬ ЕЁ ТАМ ЖЕ. ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ЕСТЬ КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО!»
Филлис сделала то, что её просили.
«И за то, что ты такая неуклюжая девочка, вечером тебя ждут водные процедуры» — добавила её мать мягким голосом.
Филлис расплакалась ещё громче.
«Пожалуйста, мамочка, нет! Я больше не буду ронять курицу на пол! Пожалуйста,
«И после этого, маленький кусок дерьма, я приготовил для тебя сигарету» — пообещал отец.
Девочка снова взвыла, затем наклонилась и её вырвало на пол.
«Ты вылижешь это, маленькая сучка! ВЫЛЕЖИ ЭТО!»
«Будь осторожнее с сигаретой на этот раз» — мать предупредила мужа — «Мы не хотим, чтобы кто-то узнал».
Внезапно Филлис растворилась и появилась уже в другой сцене. Она сидела в углу пустой комнаты — возможно её спальни — раскачиваясь взад и вперёд, взад и вперёд. Девочка выглядела немного старше и больше не плакала. Её лицо ничего не выражало, а глаза были пустыми как у фарфоровой куклы. Я инстинктивно протянул руку, чтобы обнять девочку. Она не отодвинулась и вообще никак не отреагировала. Как будто была мертва…
Я не хотел знать, что ещё они делали с Филлис, и быстро повернул устройство на несколько градусов. Комната почернела, и я обнаружил себя на грязном полу в подвале. Пахло плесенью и сыростью. Рядом со мной был истощённый мальчик лет шести-семи, одетый в грязные тряпки и ползущий на руках и коленках — возможно, ему не хватало места, чтобы подняться в полный рост — к грязному окну. Он протянул руку за пауком, положил его в рот, а затем полез за мёртвой мухой, застрявшей в паутине. Мимо пробежала мышь и Рик быстро схватил её. Прямо перед тем, как он почти откусил ей голову, мышь выскользнула из рук и скрылась в трещине на стене. Рик заплакал.
Я снова повернул чёртову штуку.
На этот раз передо мной предстал мальчик, играющий в Монополию[156] со своим другом или старшим братом. Мальчик поставил свою фигурку на Парк Плейс. Без предупреждения брат сильно ударил его ладонью по лицу. Рокки не казался удивлённым. Он даже не заплакал. Просто продолжил играть дальше…
Я продолжал вращать устройство, но, независимо от его положения, видел только страдания и боль. В одной из девочек, которая сказала, что хочет быть доктором и в ответ услышала только смех своих родителей и родственников, я узнал Клэр.
Здесь были и другие. Вероятно, устройство содержало проекции всех наших пациентов, но я уже не пытался отличить одного от другого. Ещё были двое сотрудников госпиталя, чьё кошмарное детство объясняло их взрослое поведение, но, пожалуй, не стану писать о них в этой книге.
Я ещё раз повернул устройство в надежде найти хоть каплю радости или хотя бы более лёгкое проявление жестокости. Шимпанзе держало на руках своего детёныша где-то среди джунглей. Солнце проникало сквозь листья деревьев и падало на мягкую почву и молодую обезьяну. На секунду я позволил себе улыбнуться. Внезапно шимпанзе окружили три больших собаки неизвестной породы. Прижимая ребёнка к телу,
Без моего вмешательства устройство включило другую проекцию. В ярко освещённой лаборатории другая обезьяна (возможно, тот самый детёныш, но уже выросший) сидела в маленькой клетке. Её голова была зажата тисками. Электроды, подсоединённые к толстым чёрным кабелям, торчали из её головы. Двое женщин в белых халатах щёлкали переключателем и наблюдали за реакцией обезьяны, а третий учёный записывал результаты в толстый чёрный блокнот. Но шимпанзе уже давно не реагировал. Его пустые глаза слепо смотрели вперёд. Я также увидел, что в прошлом он отгрыз себе половину пальцев…
Я крутанул эту штуку и оказался на ледяном выступе над океаном. Несколько человек с крюками забивали до смерти сотни детёнышей тюленей или без всякого повода били их тяжёлыми сапогами. Тела, уже лишённые меха (многие всё ещё были живы и корчились на льду), усеивали местность, красную от крови…
Ещё один поворот — и огромный бык умирает на арене, тысячи тысяч куриц с отсечённым клювом заперты в крохотные клетки, а их яйца отправляются на конвейерную ленту (воздух пропитан фекальными парами аммиака). Ещё поворот — и живая свинья с перерезанным горлом колотится и визжит на цементном полу. Я внезапно осознал, что нет никакой разницы между издевательствами над детьми и над животными…
Это всё, что я смог выдержать. Оставив Флауэр внутри дома, чтобы она не смогла раскопать устройство, я взял этот жуткий девайс и пошёл в мастерскую, где взял лопату и, забыв — или просто не придав значения — про федералов, ушёл глубоко в лес за домом, чтобы закопать его там.
В тот день я заплакал, впервые за много лет.
«Пусть к нам прилетят эти чёртовы Баллоки!» — кричал я белкам и зайцам — «Пусть они покончат с нашим существованием и остановят эту хренову жестокость!»
Позже, когда Карен вернулась домой, я рассказал ей о случившемся. Она без слов обняла меня и держала так, пока через час или два мне не стало легче.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующее утро, когда я садился в машину, бестелесный голос прошептал: «Доктор Брюэр!»
«А? Вы где?»
«Идите сюда, мы здесь».
Возле гаража с ветки дуба свесилась рука и в ней сверкал значок Вана. Дартмут стоял на дороге и защищал дом от террористов своей огромной уродливой пушкой.
«Чёрт возьми, Ван! У меня нет времени…»
«Из самого надёжного источника мы узнали, что ваша гостья планирует послать на землю жестоких инопланетян, чтобы уничтожить человеческую расу. Это правда?»
Я не видел смысла скрывать эту информацию, тем более она была в записи шоу.
«Флед в интервью для телевидения сообщила, что, если человечество не будет развиваться и не научиться делить Землю между собой и другими видами, некие инопланетные существа могут прилететь и … уничтожить нас. Но она их не „посылала“ — просто передала сообщение».