"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
С другой стороны, сила, которая меня сюда перебросила, очевидно, полагает, что шанс у меня есть. Осталось этот шанс найти и использовать. Разумеется, если некая сила, меня направляющая, вообще существует, а не случился какой-то необъяснимый, но абсолютно случайный феномен.
Но хоть так, хоть эдак, но я лечу в Могилев и за оставшееся время полета должен найти выход из сложившейся безвыходной ситуации.
Петроград. 27 февраля (12 марта) 1917 года
– Саша, тебе телеграмму принесли.
Александр Павлович озадаченно посмотрел на сестру, которая протягивала ему бланк. Развернув его, он с удивлением прочитал следующее:
Доктору
Дорогой коллега!
По проверенным данным, в Петрограде начинается эпидемия красной чумы. Первый очаг эпидемии отмечен в Таврическом саду и его окрестностях. Симптомы – возбужденность, жар, зуд, лихорадка, агрессивность, склонность к разрушению. Отмечены случаи безумия и массового помешательства. Болезнь очень заразна и передается в местах большого скопления людей – на рынках, в очередях, в толпах, на демонстрациях. Повышенная смертность среди зараженных.
Я знаю, что сегодня Вам предложат возглавить сводный карантинный отряд из трех бригад с одним карантинным аппаратом – соглашайтесь. Позже Вам поступят еще двадцать четыре карантинных аппарата – заклинаю Вас, перед тем как отдавать половину, убедитесь в том, что Ваша половина нормально работает.
Не спешите слепо выполнять распоряжения главного врача Петрограда – к вечеру эпидемия оставит столицу без всякого управления. Вся надежда на Вашу сообразительность, твердость и верность клятве.
Действуйте решительно. Мобилизуйте здоровых врачей и санитаров. Отстраняйте растерявшихся, малодушных и имеющих симптомы заражения красной чумой. Назначайте здоровых и решительных. Принимайте под свое начало другие карантинные отряды.
С целью препятствования распространению красной чумы удаляйте людей с улиц и площадей и призовите всех переждать эпидемию дома или в местах постоянного пребывания.
Для обеспечения карантина обязательно возьмите под контроль Министерство путей сообщения, Николаевский и Царскосельский вокзалы для приема следующих к Вам на помощь карантинных бригад из провинции и зоны фронта. Вам необходимо обеспечить карантин в Петрограде в первые два-три дня эпидемии.
Надеюсь и верю в Вас. В Ваших руках жизни и судьбы миллионов людей. Да поможет вам Бог!
Полковник Кутепов читал текст телеграммы и не верил своим глазам. Здесь явно произошла какая-то нелепая ошибка. Вероятно, телеграмма была адресована другому человеку и в результате царящей в городе суматохе была ошибочно доставлена ему. А иначе как трактовать написанное? Какая-то эпидемия, карантин и прочее…
– Саша, звонил поручик Макшеев, просит тебя срочно прибыть на Миллионную. У них там что-то случилось…
Не став далее ломать себе голову над странной телеграммой, Кутепов автоматически сунул ее в карман и, поблагодарив сестру, начал спешно одеваться.
Проезжая в извозчике по улицам Петрограда, полковник отметил, что ближе к центру относительный порядок еще соблюдается, городовые на своих местах, однако в воздухе уже чувствуется весьма сильное напряжение. Хотя на Дворцовом мосту, у здания Адмиралтейства и у Зимнего дворца все выглядело как обычно.
Подъехав к зданию собрания, Кутепов увидел ожидающего его поручика Макшеева, который, едва завидев полковника, буквально бросился навстречу.
– Ваше высокоблагородие! В казармах гвардейской Конной артиллерии взбунтовалась часть лейб-гвардии Волынского запасного полка и его учебная команда. Толпа взбунтовавшихся волынцев ворвалась в казармы нашей нестроевой роты и заставила часть из них присоединиться к мятежу. Оказавшийся на месте заведующий полковой шквальней полковник Богданов пытался
– Кем заколот?
– Волынцами.
Кутепов кивнул.
– Продолжайте, поручик.
– Ну, я и бросился звонить вам…
Полковник еще раз кивнул и спросил:
– А где находится сам командир запасного полка полковник князь Аргутинский-Долгоруков?
– Его высокоблагородие вызван к командующему и в настоящий момент отсутствует в расположении полка.
– А остальные офицеры?
– Вон там, – Макшеев указал в глубину здания. – Совещаются.
– Совещаются? – Кутепов хмыкнул.
Действительно, группа офицеров стояла кружком и возбужденно что-то обсуждала. Подошедший полковник поинтересовался у стоявшего среди них штабс-капитана Элиота-старшего:
– Почему вы здесь, господа?
Тот как-то смущенно помялся, но все же ответил:
– Да вот, господин полковник, решаем, как нам быть дальше…
Кутепов кивнул.
– Похвально-похвально. Но позвольте спросить, почему вы здесь, а не со своими ротами? Что подвигло вас бросить своих солдат в столь сложный момент?
Офицеры озадаченно переглянулись, а все тот же Элиот-старший ответил растерянно:
– Так, господин полковник, там же полковника Богданова уже закололи, и мы подумали…
– Напрасно, господа, напрасно. Извольте немедленно прекратить всякие дискуссии о текущем моменте и вернуться к исполнению своих обязанностей. Только ваше присутствие среди подчиненных вам солдат, ваша решительность и твердость смогут сохранить хотя бы остатки дисциплины и удержат их от измены присяге и воинскому долгу. Выполняйте, господа офицеры.
К Кутепову вновь подбежал поручик Макшеев.
– Ваше высокоблагородие! Там за вами прибыл автомобиль из градоначальства! Вас немедля требует к себе командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов!
Полковник хмуро поглядел на стоящий автомобиль и, кивнув Макшееву, отправился в сторону машины.
Где-то в небе между Гатчиной и Могилевом.
27 февраля (12 марта) 1917 года
Четыре винта «Ильи Муромца» молотили воздух. Летим уж часа два. Курить хотелось неимоверно. Удружил мне прадед с этой вредной привычкой. Хорошо хоть, грохот двигателей и отсутствие компании избавляли меня от необходимости вести беседы, играть роль великого князя или как-то иначе отвлекаться от главного.
Итак, я – Романов Михаил Александрович, тридцати восьми лет от роду, беспартийный, не имел и не состоял, не женат, детей не имею, майор ВВС в запасе, руководитель московского медиа-холдинга, ясным днем 2015 года, во время экскурсии по Гатчинскому дворцу имел неосторожность забрести в знаменитый грот Эхо, и там, непостижимым для меня образом, мое сознание перенеслось в год 1917 от Рождества Христова, в раннее утро 27 февраля. И пришел в себя я уже находясь в этом теле – теле своего прадеда, великого князя Михаила Александровича, также, разумеется, Романова, в коем теле я и пребываю вот уже несколько часов, спасаясь от предопределенной трагической судьбы, уготованной мне Февральской революцией, происходящей в эти часы в Петрограде.
Из хорошего (если в такой ситуации вообще может быть что-то хорошее) – в моем распоряжении вся память прадеда, и сохранилась вся память из моей прошлой жизни в будущем. Пока моя персона здесь ни у кого не вызывает сомнений, и все, включая моих теперь жену и сына, воспринимают меня именно как великого князя Михаила Александровича.
В данную минуту у меня есть активы – титул великого князя и члена императорской фамилии. У меня есть несколько козырей – я в этом времени родной брат Николая Второго и второй человек в очереди на престол, после малолетнего и больного цесаревича Алексея. Эти активы и козыри делают меня достаточно значимым человеком в местной тусовке. И, кстати, очень и очень состоятельным человеком, одним из самых богатых людей Российской империи. Но богатство мне сейчас ничем не поможет, поэтому выведем его пока за скобки рассуждения.