Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая
Шрифт:
— С чего ты взял, что мы хотим тебя обидеть? — продолжал допытываться я.
— А чего мне еще ожидать, оказавшись в «черном отряде»? — встревоженно прошептал он. — Это несправедливо, что я оказался здесь! Я ведь так старался на всех тестах! Ничего почти не нарушал! Эти четыре несчастных дисциплинарки — такая мелочь, и все по глупости, по незнанию. И за что меня распределили в отряд с самыми отъявленными нарушителями?!
— С чего ты взял, что?..
— Да все это знают! Спросили бы у кого из старших! Профессора Кито всегда ставят куратором «черных отрядов». Это у него будет уже
— Слушай, ты, хнычущая девчонка, — гневно молвил Голдстейн, хрустнув плечами. — Не знаю, чего ты там где услышал, но тебе предстоит провести с этими «худшими» два года. И если ты не изменишь свой тон, то, я боюсь, это будет не самое приятное времяпровождение…
— Это угроза?! Угроза?! — заверещал Поль испуганно. — Он угрожает мне, староста! Заставь его поприседать немного!
— Голдстейн, Торричелли — по двадцать приседаний, — спокойно велел я.
— Что?! А мне-то за что?! — вскричал Поль.
— Тебе тридцать. Двадцать за оскорбление в адрес товарищей. Десять за пререкание со мной.
— А Голдстейну за что? — спросил Ши.
— За оскорбление товарища.
— Тогда я присяду столько же, — кивнул китаец и, повернувшись к Полю, произнес: — Ну и жалкий же ты червяк, Полли. Надо же попасть с таким хорьком в одну комнату…
— Довольно, а то наговоришь на сотню, — осадил его я.
Хон молча начал приседать посреди комнаты. Голдстейн, глянув на меня и кивнув, стал рядом. Торричелли, обиженно бормоча что-то себе под нос, неохотно присоединился к ним. В отличие от Шона и Ши, которые выполнили свои двадцать быстро и четко, он приседал удивительно неуклюже и с видимым напряжением. Тридцать приседаний, которые я ему назначил, оказались для сироты сложной задачей — было похоже, что он не приседал столько за всю жизнь.
— Н-не могу больше, — скривившись, пожаловался он на двадцать седьмом разу, и присел на кровать, едва не плача. — Это было нечестно! За что вы надо мной издеваетесь?!
«Дикари», усмехнувшись, переглянулись между собой и выжидающе уставились на меня.
— Что ж, все мы в разной физической форме, но одинаково обязаны придерживаться дисциплины, — изрек я. — Для Поля его двадцать семь раз точно стали хорошим уроком. Надеюсь, что и для вас двадцать не прошли даром — иначе в следующий раз будем начинать с пятидесяти, или с сотни. Хоть с тысячи. Лишь бы вы задолбались и ноги у вас отваливались. В этом весь смысл наказания. Боль. Она заставляет помнить.
Убедившись, что никто из присутствующих, даже Сережа, избежавший какого-либо наказания, больше не улыбается, я решил, что стоит разбавить свою последнюю жестокую реплику чем-то ободряющим.
— Я надеюсь, что нам подобных разминок часто проводить не придется. Я не садист. И не считаю себя выше, чем кто-либо из вас. Просто так уж получилось, что мне поручили следить здесь за порядком. Давайте попробуем сделать так, чтобы мои обязанности не стали тяжким бременем ни для меня, ни для вас…
— Речь давно заучил? — усмехнулся Ши.
Это была правда. Готовясь
Я заставил себя обезоруживающе улыбнуться.
— Эй, ну заучил пару киношных фраз, чтобы произвести на вас впечатление, что с того? Ребята, я вовсе не тащусь от всего этого. Я даже не вызывался быть старостой. Просто так уж получилось. Но я ничем не отличаюсь от вас. Мы все в одной лодке.
— Все хорошо, ребята, — вдруг пришел мне на помощь радостно улыбающийся Сережа. — Вы все мне очень нравитесь! Я уверен, что у нас будет самая классная комната!
От наивного и искреннего веселья простака Парфенова повисшее было в комнате напряжение спало. Даже Ши и Поль выдавили из себя нечто наподобие улыбок.
— Вы не против, если я буду спать подальше от него? — улыбнулся Шон, кивнув на Сережу. — Соседство с чуваком, которому я «очень нравлюсь», знаете ли, будет немного нервировать…
В целом, несмотря на то, что знакомство произошло несколько специфически, своими соседями по комнате я оказался доволен. Я был уверен, что со временем все шероховатости между нами сгладятся. 15-ый отряд в целом тоже был не так уж плох. Просмотрев список, я вынужден был признать, что за словами Поля о «черном отряде» есть определенные основания (сто сорок три дисциплинарки на восемнадцать человек — худший показатель из всех пяти сформированных отрядов), однако я не склонен был оценивать характер людей по гладкости их взаимоотношениям с администрацией интерната. Кое-кого из парней я за прошедшие полтора месяца успел узнать лично и у меня сложилось о них весьма благоприятное впечатление. Все было бы хорошо.
Если бы, конечно, не куратор.
31 августа 2077 г., вторник. 139-ый день.
— Да-да! — ответил на стук привычный уже мне голос Жермена Петье.
За прошедшие сто тридцать восемь дней я бывал в его кабинете не менее сотни раз и готов был поклясться, что в нем ничего не изменилось. Даже кактусы на подоконнике были расположены ровно в том же порядке, что и в первый день. Интересно, сколько лет он работает в этом кабинете? И переставлял ли за это время хоть что-нибудь?
— Здравствуйте, сэр.
— Присаживайся.
Умостившись на стул, я вперил в заведующего по воспитательной работе вопросительный взгляд. Я был уверен, что он уже успел прочесть мою докладную записку. И о реакции, в принципе, догадывался. Я терпеливо подождал, пока Петье закончит делать какие-то записи (его пальцы изящно скользили по воздуху, набирая символы на невидимом мне дисплее).
— Что ж, — закончив свое занятие, профессор грустно улыбнулся. — Похоже, вступительная кампания наконец позади. Ух! Я рад. Это самый напряженный период в нашей работе. За последний месяц я, пожалуй, что не покидал рабочего места раньше девяти часов вечера, а порой и ночевал здесь.