Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая
Шрифт:
Вместе с еще восемнадцатью несчастными мне не посчастливилось оказаться в отряде № 15, куратором которого был никто иной, как всеми ненавистный профессор Кито. От мысли, что последующие два года моя жизнь будет зависеть от этого сварливого и мстительного узкоглазого старика, который, пожалуй, был даже хуже, чем Петье, да еще и держал на меня особый зуб за попавший в голову мяч, меня захлестнула новая волна отчаяния.
Ни один из ребят, с которыми я жил в комнате, не попал со мной в один отряд, и нас расселили. Я оказался теперь в одиннадцатой
Моими новыми соседями стали четверо ребят: трое «дикарей» — Шон Голдстейн, Ши Хон и Сергей Парфенов, и один «сирота» — Паоло Торричелли. Все эти имена, естественно, достались им не от родителей, а от воспитателей в центре Хаберна, когда они туда попали (в случае с «дикарями») или же совсем недавно от администрации интерната (для «сирот»). Наша комната была иллюстрацией многонациональности и многокультурности Содружества наций.
Шон был высоким, как каланча, щуплым чернокожим с крупными чертами простого, открытого лица. Он с восьми лет воспитывался в крупном центре Хаберна недалеко от Эль-Пасо, в Северной Америке. Шон был единственным из четверки, с кем я был шапочно знаком — он играл в собранной мною злосчастной регбийской команде в тот самый раз, когда мяч угодил в голову Кито.
Ши оказался крепким, коренастеньким раскосым азиатом невысокого роста. В десять лет он попался одной из поисковых групп на пустошах Кореи и оттуда был доставлен в центр Хаберна на острове Калиматан.
Сережа был тихим, улыбчивым, немного стеснительным русоволосым славянином среднего сложения, отличительной особенностью которого был искусственный имплантат на месте левого глаза. С четырех лет несчастный одноглазый ребенок взращивался в одном из маленьких центров Хаберна, основанном в независимом поселении на пустырях русской тундры, а после его закрытия был переведен в более крупный центр в Турине.
Паоло, или, как его разрешалось называть сокращенно, Поль, был худощавым, нескладным и неуверенным в себе подростком, итальянская фамилия которого, придуманная компьютером, необязательно указывала на происхождение. Он не хотел ничего рассказывать о своей семье. Я мог ошибаться, но, кажется, Паоло был одним из тех, у кого в первые недели постоянно случались срывы и истерики из-за отсутствия доступа к виртуалке и онлайн-играм.
— Рад знакомству, — кивнул Шон. — Ты ведь наш новый староста, верно, Алекс? Я слыхал, ты провел уже немало времени в этой дыре…
— Полегче на поворотах, старина, если не хочешь схлопотать дисциплинарку, — вовремя остановил его я. — Мы все должны быть благодарны нашему родному интернату, который согласился приютить нас и сделать из нас людей. Верно?
Внимательно посмотрев мне в глаза, Голдстейн, похоже, уловил засевшую там нотку иронии и, понимающе закивал, усмехнувшись.
— Ну конечно! Ну я и растяпа, — хлопнул он себя по лбу, подмигнув. — Спасибо
«С этим мы поладим», — решил я, сдержав ответную усмешку.
— А ты тот самый Хон, что за два месяца схлопотал семнадцать дисциплинарок? — спросил я, поворачиваясь к угрюмому корейцу. — Судя по твоей неразговорчивости, ты уже и «зубрильную яму» успел отведать.
— Что ты об этом знаешь? — холодно спросил Ши, вперив в меня решительный взгляд своих серых глаз. — Такие пай-мальчики, как ты, вряд ли представляют себе, каково это — провести там пять дней без единого глотка свежего воздуха…
— Я знаю об этом достаточно, — перебил его я. — Я провел там двадцать четыре дня.
— Да ну?! — недоверчиво-восхищенно вскричал Сережа, и его единственный живой глаз радостно заблестел. — И за что это тебя так?
— За серьезное нарушение. Но там я многому научился. И таких ошибок больше не повторял. Надеюсь, и вы не станете. Я буду за вас ответственным. Все проблемы, которые вы создадите себе — вы создадите и мне. А я бы не хотел иметь проблем из-за вас — хватает и своей дурной головы. Надеюсь, с этим все ясно?
— Ясно, — серьезно кивнул Голдстейн. — Я лично никого подставлять не собираюсь.
— Я тоже! — охотно поддакнул ему Сережа.
— Как насчет тебя, Хон? — я испытывающе глянул на упрямого корейца. — Не хочешь наконец немного сократить свой список?
— Мне не страшны ни записи в моем деле, ни карцер, — решительно покачал головой он.
«Жесткий парень», — признал я. — «С этим придется повозиться».
— Но я не хочу, чтобы у других были из-за меня проблемы, — после паузы добавил Ши, не сводя с меня взгляда. — Раз уж в этом чертовом месте опустились до того, чтобы связывать людей круговой порукой — я буду стараться не навлекать на вас неприятности.
«Восемнадцатую дисциплинарку за «чертово место» ты только что получишь, приятель», — мысленно подумал я. И все-таки этот парень мне определенно нравился.
— А ты что скажешь, Поль? — я повернулся к последнему из своих новых соседей.
— У меня никаких проблем нет, — нервно покачал тот головой, сидя в углу на своей койке. — А если и будут, то скорее из-за вас, чем из-за меня.
— В каком это смысле? — не понял Шон.
— А вы сами-то не понимаете? Не понимаете, что попали в «черный отряд»?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я.
— Ну… мне все рассказали… — немного смутился под нашими взглядами Торричелли.
— Что — «все»? И кто это тебе рассказал? — надвинулся на него я.
— Неважно, — покачал головой Паоло, подобрав под себя ноги и испуганно оглядев нас. — Я ничего вам не расскажу! А если будете меня обижать — воспитатели все увидят!
— Да кому ты нужен, чтобы тебя «обижать»? — презрительно прыснул Хон. — Что у тебя вообще за проблемы, сиротинушка?
— Не называй меня так! — рявкнул Поль с обидой в голосе. — Это неправильно! Ты не имеешь права! Тебе за это дисциплинарку выпишут!