Новый мир. Книга 3: Пробуждение
Шрифт:
В процессе спуска, с помощью приборов шлема, я мог, несмотря на тьму, оценить габариты помещения, в которое попал: не меньше двухсот пятидесяти футов в длину, футов сорок в ширину и около тридцати — в высоту. Архитектура была самой грубой, прямолинейной и уродливой, какую мне приходилось видеть — ведь это были инженерные коммуникации, задачей которых было вовсе не украшение, к тому же построенные каторжниками, в исключительной спешке, когда никто не думал о том, как бы спрятать непритязательную технологическую начинку под приятной глазу оболочкой.
Достигая дна, легионеры быстро
— Не задерживайтесь тут, давайте все вперед! Освобождайте место для новых людей! Давайте, давайте, живо! — подгонял всех, кто спускался сюда, незнакомый мне офицер из корпуса «Крестоносцы».
— Что там за херня наверху?! — возмущался один из медиков. — Почему тросы для раненых начали использовать не по назначению?! Кто отдал приказ?!
— Посторонитесь! Посторонитесь! — распихивал всех руками техник. — Сюда сейчас будут спускаться «Автоботы»! Хотите, чтобы кого-то расплющило?!
Беглым взглядом я оценил панораму, подмечая отдельные примечательные детали.
«Глазки», мелькая прожекторами, проникали в узкие технологические отверстия в стенах, углубляясь в недра города. Их задачей было разведать путь и уточнить устаревшие данные о местности, собранные по крупицам разведкой. Впрочем, проблемы со связью не позволяли им передавать полученную информацию в глобальную базу данных в режиме реального времени, как это происходило в обычных условиях. Информацию с их камер могли скачать вручную техники после того, как они вернутся. Но это требовало куда большего времени. Не говоря уже о том, что процент выживаемости среди медлительных и безоружных «Глазков» был крайне низок.
Отряды, спустившиеся сюда первыми, явно пережили не самые приятные минуты, повстречавшись с защитниками, и, судя по всему, с «Потрошителями». Иначе почему бы весь пол и значительная часть стен вокруг были так густо измазаны кровью? В кучу около стены были свалены несколько десятков изрезанных, расстрелянных и обгоревших тел — в относительной целости и в виде отдельных частей тел. Эта безобразная гора человеческого мяса была красочной иллюстрацией к самоназванию легионеров, которое вдалбливали им в голову еще на Грей-Айленд. Она бросала вызов всем представлениям о надлежащем почтении к человеческим останкам, принятым в цивилизованном обществе. Всем было плевать. Ни у кого не было времени, чтобы разбираться даже с собственными павшими, не говоря уже о трупах евразийцев, поджидавших тут штурмовиков — у всех было вдоволь более важных занятий.
Коридор, посреди которого мы оказались, заканчивался огромными раздвижными дверьми титанического грузового лифта, в котором, судя по их габаритам, мог бы поместиться «Треног». Дверей не было — их вышибли зарядом взрывчатки, чтобы проникнуть еще глубже. Результаты этого проникновения уже были видны невооруженным глазом.
По веревкам из шахты лифта поднимали раненых. Им бегло оказывали первую помощь, после чего легко раненых, которых было намного меньше, усаживали у стен, а многочисленных тяжело пострадавших — плотно составляли в ряд на носилках, так что те буквально касались плечами. Врач наверху не врал — тут уже скопилось много десятков носилок, в ожидании, когда удастся возобновить заблокированный Томсоном подъем наверх, откуда бедолаг сможет забрать медицинский транспорт и доставить в госпиталь.
Группа связистов вела передачу данных наверх дедовским способом. Сообщения со дна шахты лифта принимались в устной форме (кто-то стоял внизу и орал сообщение, которое ему передавал другой, услышавший его от третьего). Затем связисты наспех составляли электронные отчеты и отправляли пакеты информации наверх с посыльными «Глазками». Несколько человек в форме «Хьюз» в это время занимались протягиванием старой-доброй проводной связи, которая не был так чувствительна к помехам.
— Как со связью? — спросил я у них, кивнув на мотки проводов.
— Работаем, не видишь, что ли?! — отгавкнулся мастер. — Еще минут двадцать — и заработает полевая телефонная линия с поверхностью! Если полезешь глубже — на связь не надейся!
— А спустить свои задницы туда, значит, слабо?!
— А вот хрен тебе! По контракту мы работаем только в полностью зачищенных секторах! Я не подписывался под тем, чтобы ползать под пулями!
— Не подписывался?! Вообще-то идет война!
— Сэр! — ко мне подошел лейтенант Буллет, прервав бесполезную перепалку. — Все внизу.
— Отлично. Теперь еще один спуск. Становитесь в очередь.
Я кивнул в сторону шахты грузового лифта. Если верить данным навигатора, ее глубина была порядка ста тридцати футов. Темная шахта лифта сейчас едва освещалась блеклым красным светом прилепленных десантниками к стенам люминесцентных ламп. Вниз уходило с полдюжины тросов.
По двум тросам, надежно соединенным между собой, поднимали носилки с ранеными. Вторую пару оккупировали техники — готовились спускать «Автоботов». У оставшихся двух тросов скопилась очередь на спуск из трех или четырех отрядов общим числом человек в сто. Те, у кого осталось топливо, прыгали вне очереди, включая свои ИРД, с шумом выпускающие снопы огня, но их было меньшинство. Командир одного из отрядов, тот самый «Крестоносец», что чуть не подрался наверху с Томсоном, теперь ругался с техниками и медиками на чем свет стоит, требуя отдать все тросы его людям.
— Эй, боец, — воспользовавшись паузой, я подошел к одному из сидящих спиной ко мне раненых, на котором была форма «Железного Легиона». — Ты из роты Тауни?!
Человек повернулся ко мне и я поморщился от неожиданности, увидел всего половину смутно знакомого мне лица. Вторая половина была превращена в уродливую обугленную маску со слезшей кожей, плотно замазанную эмульсией RTX-16. Глаза смотрели на меня мутно, выдавая, что бедняга находится под очень сильным наркозом, без которого он извивался и выл бы сейчас от нестерпимой боли.