Новый отсчет
Шрифт:
И тут же с земли поступил доклад генерала Матт Куллина, отнюдь не улучшивший настроение командора. Гибель целой дивизии пехотинцев от какого-то дождя в глазах тех же адмиралов казалось бы просто смешной. Но, при всем этом, Урри Коннан сразу выдели из всего доклада генерал главное: — То, что вы потеряли дивизию отборных солдат, я понял. Скажите главное: земляне погибли тоже?
— Там никто не мог уцелеть, — подтвердил тот.
— Отлично. Высаживайте в этом месте еще один полк. Прочешите все до миллиметра. Мне нужны тела землян. Кто-то из них наверняка был в "невидимках".
У его собеседника в этот момент даже перехватило дыхание.
"Как же я сам об этом не догадался, — подумал Матт Куллин. — Если удастся найти целый скафандр-невидимку, то это обеспеченная вечная жизнь".
Действительно, тому из хинков, кто захватит действующий костюм «невидимку» была обещано существование до полного завершения жизненного цикла. За пятьсот лет боевых действий таких, особо отличившихся счастливцев было только десять. Их подвиги были удивительны, и стать одиннадцатым было мечтой любого из миллиардов представителей этой расы.
Через полчаса к планете Богомолов неслись десятки ромбов, забитых пехотинцами. Генерал бросал на планету свой последний резерв. Они равномерно распределились по определенным командованием квадратам, и начали прочесывать местность. Это было не так легко. Влага еще не ушла в землю, ноги ящеров вязли, временами они проваливались в ямы, оставшиеся от вывернутых невзгодой корней деревьев. Несколько хинков при этом даже утонули. Активизировались и взбудораженные, голодные черви. Кроме нехватки кислорода убавилась и их основная кормовая база — корни гигантских деревьев. Зато сверху до их тел отчетливо доносилась вибрация тяжелых шагов пришельцев. Поэтому все они поднялись к верху, и, прорыв новые туннели, там, где посуше, терпеливо ждали свой плотоядный корм. И он регулярно попадал в их глотки. Потери генерала росли, но, впрочем, все это было ерунда, ради поставленной для хинков цели. Часы шли, но ничего похожего на трупы землян они не находили. Зато регулярно попадались тысячи трупов ящеров. Вода содрала с большинства из них черные балахоны, и сотни зеленовато-грязных трупов густо забили речные отмели.
— Что делать с трупами наших солдат, это ведь потенциальное мясо? — Запрашивал с земли Матт Куллина командир полка. Тот только отмахивался.
— Ящер с ними! Пусть там и лежат! Мне нужны трупы землян! Ищите только их!
Майор выключил коммутатор, и пробормотал: — А если их тут не было, и нет? Если все это был только мираж и галлюцинация?
Он окинул взглядом безотрадную местность вокруг себя, большую, продолговатую скалу, возвышающуюся над всей этой местностью, и сплюнул в сторону.
— Удивительно отвратительный пейзаж.
Между тем одна из землянок, живая и здоровая, находилась совсем недалеко от того места, где сейчас находился командный пункт хинков. Всего в каких-то двадцати метрах, только в глубь земли.
Ева Махульска, полячка, с рождения считала себя невезучей. Худенькая, щуплая, с невероятно большими, голубыми глазами и странным, виноватым выражением лица. Вечно она попадала в какие-то истории, и то, что осталась в живых во время вторжения хинков, было первой ее удачей в жизни.
Она была неплохой спортсменкой, бегуньей, но во время выступлений у ней то развязывались шнурки, то ей под ноги падала соседка. Во время последней атаки хинков, когда началось ковровое бомбометание, она запаниковала, и, оторвавшись от своих подруг, побежала, куда глаза глядят. За ее спиной равномерно и жутко били в землю огненные куски плазмы, и все это неумолимо приближалась к ней. Ева не заметила, что все амазонки по команде Ванессы свернули в сторону, и она давно осталась одна. Так что, взлетев на небольшой пригорок, она вдруг очутилась в воздухе лишенная опоры. С этой стороны был скалистый обрыв, так что ее полет в тридцать метров должен был привести к неизбежной и естественной смерти. Она даже успела закричать от ужаса, но только ее ноги коснулись поверхности, как Ева почувствовала, что проламывает ими что-то не очень твердое и летит дальше вниз, продолжая крушить и крушить какие-то легкие перегородки. Наконец ее полет замедлился настолько, что она больно ударилась пятками о поверхность, и упала вперед, на руки. Чуть отдышавшись, Ева поняла, что случилось чудо, и она осталась жива. Болели ободранные руки и зашибленная пятка, но она была жива! Вокруг нее царил мрак, только сверху чуть-чуть, как звездочка светило пробитое ей отверстие. Ей показалось, что рядом с ней кто-то есть, но она не видела, кто. Полячка чертыхнулась, и, нашарив на шлеме ночные очки, натянула их на глаза. И тут же увидела что-то большое, бесформенное. Но, вместе с тем как будто у этого нечто было что-то похожее на голову, и, на ней, вполне отчетливый рот, и два темных пятна, по форме похожей на глаза. Но, Ева почему-то сразу поняла, что это не глаза, этому существу не нужны были глаза, она жила в вечной темноте. Ноги, угловатые, тонкие, никак не могли носить такую тяжесть. Сзади ее раздался какой-то шорох, Ева оглянулась, и поняла, что там, у выходов в какие-то небольшие норы, стоят несколько муравьев. Таких огромных муравьев Ева еще не видела. Это были особи размером с хорошую, вроде сенбернара, собаку. И, по тому, как они быстро и нервно шевелили своими усиками, Махульская поняла, что сейчас они на нее кинуться.
"Муравьи, это значит сзади, это их мамка", — поняла она, и мурашки побежали уже по ее спине. Про муравьиную иерархию Ева была достаточно наслышана. Этими рассказами ее пичкала соседка по Ковчегу, биолог Инесса. Она потянулась, было, к пистолету, но, потом опустила руку. Это было бесполезно. Здесь, на глубине десятков метров, с семью зарядами против тысяч хозяев этого жилища. Ева стояла, и ждала смерти. Но, муравьи вдруг успокоились, и, побежали по кругу, куда-то за громадную туша матки. А часть их, обогнув Еву, подбежала как раз к тому месту, которое Ева определила как голова.
— Ты кто? — Вдруг услышала Ева. Она даже растерялась, здесь, в этом муравьином подземелье, вдруг звучит человеческий голос?
"Откуда они знают польский"? — Еще подумала она. Только потом Ева поняла, что голос этот она услышала внутри своей головы.
— Я? Я Ева, — вслух ответила она.
— Е-ва, — чуть нараспев повторил голос. И она догадалась, повернулась, и посмотрела в те, еле заметные глаза на этом бесформенном теле.
— А ты… ты кто? — Спросила Ева.
— Я, Фрая. Я — мать.
— Ты, муравьиная мать?
— Да, ты все поняла?
— Поняла. Как ты это делаешь?
— Что?
— Как ты говоришь со мной?
— Я со всеми так говорю. С моими солдатами, с моими слугами. Я ими управляю, и я все вижу их глазами. Мне не нужны мои глаза или ноги. Я и так все знаю, и все вижу.
Это все было так невероятно, что Ева почувствовала странную слабость, словно из ее тела внезапно выдернули позвоночник.
— Ты хочешь отдохнуть? — Поняла ее Фрая. — Садись сюда, прислонись ко мне.
Ева выполнила эту просьбу. Фрая на ощупь оказалась теплой, мягкой, и в тоже время упругой, словно одна большая, женская грудь.
— Ты хочешь, есть? — спросила хозяйка.
— Да, — призналась Ева.
— Сейчас тебя накормят.
Вскоре к Еве подбежал один из муравьев, в передних лапках он держал какой-то кусок, размером с булку хлеба. Ева взяла это нечто, ни чуть не сомневаясь, откусила. Больше всего это по вкусу напоминало мед, и даже с легким, цветочным запахом.
— О, как вкусно! — Похвалила пищу Ева.