Новый порядок
Шрифт:
Утро не предвещало ничего дурного. Собственно, оно вообще ничего не предвещало, это утро. День как день. Солнце, теплое, яркое, только-только начало нагревать ребристые крыши ларьков. Парил мокрый, после ночного дождя, асфальт. Продавцы только-только разложились, и кое-где еще не было ценников. Люди переговаривались, то и дело прикладываясь к бумажным одноразовым стаканчикам, из которых свешивались этикетки-хвостики дешевого чая. Утренний ветерок лениво играл с висящими рекламными плакатиками. Первые случайные покупатели, словно
Зинаида Михайловна Алиева, работавшая в пятнадцатом ларьке, столкнулась этим утром с неожиданной проблемой. Козырек ларька, служащий обыкновенно крышей для товара на случай неожиданного дождя, никак не хотел вставать па место. Что-то поломалось, то ли защелка, то ли какой-то кронштейн, и здоровенная полутораметровая махина, обитая жестью, никак не желала фиксироваться в поднятом положении. Сам козырек был довольно тяжел, и сил на то, чтобы выставить его вертикально или вообще закинуть на крышу, у Зинаиды Михайловны не хватало. Грузчик Петя как назло куда-то ускакал, а соседки по ларькам, связанные друг с другом негласным договором о взаимопомощи, тоже не отличались особенными физическими способностями.
— Погоди ты, Зина, — уговаривала ее соседка справа, Лена, милая девушка лет двадцати трех с начесанной до лихой косматости челкой. — Вот Гришка придет и все сделает.
Гришка был охранником, весь день этот высоченный дядька бродил по рынку, пугая своим видом потенциальных воришек.
— А до этого момента что делать? — разводила руками Зина. — Ведь ни товар разложить, ни весы поставить… Рашид придет, опять орать будет. Работать же нельзя.
— Может, Гриша раньше придет? — робко предположила Лена.
— Хорошо бы… — И Зинаида Михайловна снова принялась бороться с непокорной то ли защелкой, то ли кронштейном.
В конечном итоге совместными усилиями женского коллектива рынка была разработана уникальная технология, все ноу-хау которой заключалось в длинной швабре, хитрым образом подпирающей злополучный козырек и удерживающей его в нужном положении. Швабра в свою очередь подпиралась тяжеленным мешком картошки, чтобы случайный прохожий не поломал сложную конструкцию.
Зинаида Михайловна облегченно вздохнула и принялась раскладывать свой нехитрый товар на прилавке, когда появились они.
Ребята в черном шли клином. Перестроившись издалека и разгоняясь. Из ларьков, расположенных близко к входу, отлично было видно, как неожиданно собравшаяся группа бритоголовых на ходу построилась в боевой порядок и двинулась, ускоряя шаг, к воротам.
Охранник Гриша, только-только устроившийся в своей будке попить чайку, увидел погромщиков слишком поздно. Скины молча неслись через площадь. И когда Гриша выскочил из своей каморки и бросился закрывать ворота, ничего сделать уже было нельзя. Клин с грохотом врезался в ворота.
Чьи-то цепкие, твердые пальцы вцепились в плечо Григория, разворачивая его на удар. Он еще успел прикрыться локтем, принять чей-то кулак в блок и наотмашь, не глядя рубануть дубинкой-демократизатором сверху вниз. Но кто-то воткнул в печень коленом. Охранник дернулся. Уже ничего не соображая под градом ударов, прикрыл лицо. В солнечном сплетении взорвалось болью и стало нечем дышать. Потом голова дернулась, и перед глазами полыхнуло. Гадко захрустело во рту.
Лёха добавил верзиле-охраннику коленом, бросил тело возле мусорного бака и огляделся. Группа, которой он командовал, бодро разносила каморку охранника и близлежащий ларек. Горбоносый торговец в красной панамке с воплями улепетывал куда-то вглубь ларечных рядов.
— Не останавливаться, не останавливаться! — скомандовал Леха. — Гоните их к центру!
Он вскочил на перевернутый ящик с польскими яблоками и заорал:
— Россия для русских!!! Россия для русских!!!
Это было сигналом. С площади отозвалось нестройное:
— Хайль!
Леха знал, что за воротами, среди разбегающихся в панике торговых легковушек, стоят его товарищи. Основная группа, для которой он с ребятами отвоевал плацдарм. Захватил ворота крепости. И город пал.
— Пошли дальше, дальше!
Леха соскочил с ящика, помог перевернуть лоток и вытащил заранее приготовленные арматурины.
Через ворота лезли бритоголовые.
С верхних этажей многочисленных многоэтажек, окружавших площадь, рынок был виден как на ладони и больше всего напоминал план, карт}', на которой в определенном порядке нарисованы аккуратные квадратики, образующие улицы, переулки, разветвления и перекрестки. Сейчас сверху было отлично видно, как черная волна несется по этим улицам, ломая, перекраивая карту на свой манер, внося хаос в стройный порядок ларьков, наполняя утренний воздух криками.
Щелк!
— Ноль-два. Милиция слушает.
— Погром, погром на рынке! Я прошу вас, быстрее!
— Сообщите адрес, пожалуйста. Опергруппа готовится к выезду…
Щелк!
Майор Жуковский откинулся в кресле и посмотрел в потолок. Потолок был недавно побеленный, свежий и будто сахарный. На столе надрывался телефон. Где-то на рынке творилось безобразие, мордобой и насилие. Майор поморщился и потер лицо ладонью, удивившись трехдневной щетине.
— Группа — на выезд, — прошептал Жуковский. — На выезд…
Щелк!
Скины громили рынок увлеченно. Редких продавцов, которые не успели убежать, били сильно, но не долго, концентрируясь больше на товаре и самих ларьках. На яростное сопротивление бритоголовые натолкнулись только в мясных рядах. Узкий проход был наглухо перегорожен не то скамьями, не то перевернутым прилавком. На этой баррикаде стояли здоровые мужики из тех, кто рубит мясо широченными пудовыми топорами, и неведомо откуда появившимися дубинками отбивались от наседающих погромщиков. Мясники были тертыми калачами и знали, что на их стороне время. С минуты на минуту должен был подъехать ОМОН и разогнать лысых уродцев к такой-то матери. Нужно было только продержаться эти минуты и не дать гадам ворваться в мясные ряды, стратегический пункт, откуда есть выход к любой точке рынка.