Новый порядок
Шрифт:
— Это просто праздник какой-то, — расплылся в улыбке Иванов и встал из-за стола. — Я к Лукину, а вы бросайте все и загружайте наших юристов на обвинение. Формулировки, материалы и все такое…
Выбегая из кабинета. Иванов столкнулся с хмурым Яловегиным.
— Привет!
— Здорово…
— Ты откуда? — Сергей с удовольствием пожал крепкую руку Олега.
— Все то же… Милиция. Взятки. Ты бы знал, как противно… — Яловегин покачал головой. — Сколько раз они мне предлагали доходами поделиться, сколько раз баксы эти свои поганые в карман пихали, сколько купюр роняли, типа, я выронил… Не втолковать же идиотам.
— Не понимают?
— Ни
— Рыба гниет с головы?
— До головы я еще не добрался, этим другой отдел занимается. И слава богу, потому что с генералами общаться еще хуже. Эти все норовят придавить, связями потрясти… Они своими связями уже налопатили. Только что разбирался. На пост заведующего паспортным столом вытащили бывшую воровку с поддельными документами. Чеченку. Только предварительный список выданных ею паспортов с московской пропиской тянет на государственную измену.
Иванов присвистнул. Олег развел руками и поинтересовался:
— У тебя с прокурором как?
— Не поверишь, близится к завершению, — радостно сообщил Сергей — Оказалось не так все сложно. Тебе просто подождать надо было. Там все само поплыло.
Яловегин замахал руками:
— К черту! И слышать не хочу. Я с этим делом намаялся так, что… В общем, молодец. Копай дальше!
Он хлопнул Сергея по плечу и двинулся по коридору.
Глава 44
«Дорогой Аркадий.
Я слышал, что твое здоровье сильно пошатнулось в последнее время. В отличие от моего. Полагаю, что это будет продолжаться некоторое время. Но потом выработается стойкий иммунитет. Как, наверное, и у меня.
Волнуюсь за тебя. И пусть Бог пошлет тебе столько душевных сил, сколько это возможно.
Уверен, что болезнь твоя будет коротка. Хотя и протекать может бурно. С места не трогайся. Помни, что твоих жертв никто не забудет. Зачтутся тебе и добрые дела, и хорошие слова.
Врачей не бойся. Клизмы не будет.
— Что за бред?! — удивился Бычинский. — Что за бред?! Почему опять эта ерунда?!
Он скомкал бумажку. Кинул ее в пепельницу и щелкнул зажигалкой.
— Болезнь, здоровье… — бормотал Аркадий, глядя, как огонь пожирает бумагу. — Врачи, клизмы. Семен сбрендил окончательно. И я, дурак, повелся. Кой черт мне это все было надо? Солидарность, твою мать. Мы своих в беде не бросаем… Идиотизм. Говорили мне, говорили… Дурак.
После первого письма Аркадий регулярно получал от Липинского разного рода послания и инструкции. Семен чрезвычайно активно, и вместе с тем очень незаметно, участвовал в политической жизни России. Он дергал старыми ниточками, вспоминал былые задолжности, умело направлял финансовые потоки в нужное русло. И вот уже зашевелились горячие «дети гор», вот началось недовольство властью, и в каждой нищей духом головенке поселилось вечное: «Дерьмо-страна, ненавижу», «Надо валить с этой помойки», «Народ — быдло». Бычинский знал, точнее, догадывался, что неожиданно резкая оппозиция Правых тоже не на пустом месте родилась: и тут приложил руку хитрый «политический беженец».
Все складывалось неплохо. Деньги уверенно
У него не было никаких предчувствий или волнения. Когда дверь распахнулась и в нее влетел начальник охраны, Бычинский даже не успел испугаться.
— Аркадий Ильич… — только успел крикнуть охранник.
Но сзади на него прыгнули двое в черном. Парень рухнул, мелькнули в воздухе наручники. Аркадий сидел не шевелясь. Прямо на него были наставлены короткие дула автоматов. Непроницаемые черные маски. Прищуренные глаза.
— Главное управление ОЗГИ, — глухо сказал кто-то. — Всем оставаться на своих местах.
«Вот тебе и клизма, — отстранение подумал Бычинский. — Хорошо, что письмо сжег».
Глава 45
Из разных Интернет-ресурсов:
«У русских нет правых идей».
«Это беспробудное пьянство меня погубит», — грустно думал Орлов, сидя на кухне и разглядывая извилистую бутылку. Рядом сидел Толокошин, который был на удивление бодр и весел. Он все время подливал в стаканчики коньяк и готовил все новые и новые закуски.
— Чего такой кислый? — в очередной раз поинтересовался Серый Кардинал.
— Взгрустнулось, — протянул Константин. — Вот чего-то взгрустнулось, и все.
— С чего бы?
— Не знаю.
Костя и в самом деле не знал. С самого утра работа не ладилась, мысль в голову не шла, а погода за окном казалась то слишком ветреной, то излишне солнечной. Раздражала каждая мелочь, неубранные крошки на столе, сексуально неудовлетворенное курлыканье голубей, собственная небритость, посверкивающие из окон дома напротив стекляшки службы наружной охраны. В конечном итоге раздражение сменила угрюмая настороженность, а потом и апатия. Постоянно хотелось обернуться, казалось, что сзади кто-то стоит, подкрадывается, вот-вот бросится. Ощущение несделанного, забытого, нерешенного. Константин часто выглядывал в окно, словно пытался углядеть там признаки приближающейся беды. Дошло до того, что к нему приехал Толокошин. С одной стороны, это был почти плановый визит, Александр приезжал к нему каждую неделю, привозил коньяк и разные вкусности. С другой стороны, вероятно, забеспокоилась наружка. Подопечный был слишком активен.
— Хочешь штуку? — спросил Александр Степанович.
— Валяй, — равнодушно ответил Орлов.
— Помнишь того чудика, который в тебя стрелял?
— Шутишь? Как его можно забыть?
Толокошин радостно закивал:
— Так вот, совершенно непонятно, откуда он такой взялся. Представляешь? Мистика в нашей жизни. Несет бред какой-то!
— Может, псих?
— Проверяли. Адекватен! По всему выходит, понимаешь, что на тебя взъелись какие-то сектанты! Прикинь! — Толокошин радостно засмеялся.
Костя насупился:
— Какие такие сектанты? Адвентисты? Или мормоны?
— Без понятия. Этот бормочет что-то нелепое. Мол, Господь явился к нему… И самолично тебя заказал! Вот пришел к нему Бог и заказал!
— Иегова?
— Кто-кто? — живо поинтересовался Толокошин.
— Я спрашиваю, бог какой? Иегова? Или Аллах? Или, может быть, самолично Брахма заявился?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Парнишка несет что-то про единого бога и прочую лажу. Мол, ты есть натуральный враг и тебя должно искоренить. А уж кого ты так разгневал, не знаю. Да и, сам понимаешь, не я допрос веду.