Новый скандал в Богемии
Шрифт:
Мы подошли к величественному каменному фасаду Банка Богемии и открыли входную дверь. Внутри банк ничем не отличался от аналогичных учреждений в любом другом цивилизованном городе. Мы бесшумно скользили по гладкому, как лед, мраморному полу, а перед нашими глазами проносились зеленые мраморные колонны и бронзовые решетки. Вскоре нас провели в кабинет какого-то высокопоставленного чиновника по имени Вернер – огромное помещение, стены которого были обиты панелями из вишневого дерева. Мы уютно устроились в красных кожаных креслах. Годфри предложили сигару, меня же, судя по всему, даже не заметили.
Мистер Вернер оказался
Он сказал нам на безупречном английском, что барон Альфонс открыл в Банке Богемии счет «для наших нужд» и что в пятницу, то есть уже через два дня, нас приглашают на торжественный прием во дворец. Все время, пока он говорил, он смотрел исключительно на Годфри. Если нам что-нибудь понадобится, Годфри может обратиться за помощью к мистеру Вернеру.
Мой спутник поблагодарил его и пообещал, что наши запросы будут достаточно скромными. Весьма оптимистичное заявление, ведь скоро приедет Ирен, а ее запросы скромными не назовешь при всем желании. Я забеспокоилась о том, что мне надеть на прием. Интересно, будет ли уместным в Богемии мое шелковое платье из «Либерти»? Впрочем, я настолько незаметна, что никто даже не обратит внимания на мой наряд, так что можно не бояться опозорить нашу маленькую компанию.
Банкир поднялся и передал Годфри документы, которые позволяли ему снимать деньги со счета Ротшильда. Затем мистер Вернер протянул ему толстый пергаментный конверт. Я взглянула на письмо и заметила на его обороте витиеватую печать фон Ормштейна. В груди неприятно екнуло, и я подумала о том, что опять вторгаюсь во владения короля и снова подвергаю себя опасности. Только на этот раз на кону стоит гораздо больше, чем романтическое увлечение моей подруги.
По дороге в отель Годфри заметил мое подавленное состояние.
– Что ж, Нелл, белая как мел, – начал он, – ты уже сыта Богемией по горло?
Я начинала уставать от этой злосчастной рифмы. Хорошо хоть, с моим полным именем – Пенелопа – такие шутки не пройдут. Разве что Оскар Уайльд, с его остроумием и Оксфордом за плечами, вдруг решит приложить немного усилий.
– Что ж, Годфри, – в тон своему спутнику ответила я, – мне уже посчастливилось увидеть так называемого Голема, и могу с уверенностью доложить, что это подделка. Если мы сможем так же быстро узнать, что за глупости влияют на королевскую политику, то вернемся домой так скоро, что Казанова не успеет без нас соскучиться.
Годфри улыбнулся:
– Боюсь, решить политические проблемы не так легко и просто, как встретить знаменитое чудовище. Не стоит забывать, что во дворце мы должны быть очень осмотрительны. Нам предстоит разобраться, как обстоят дела при дворе, а я впервые увижу короля Богемии… Думаю, это будет весьма интригующий вечер, – добавил он, сжимая в руке трость.
Неожиданно я поняла, что, скорее всего, встречу во дворце и королеву Богемии. Возможно, она вспомнит меня и обмолвится, что мы знакомы.
– Аминь! – произнесла я взволнованно.
Годфри с удивлением посмотрел на меня, но не сказал ни слова.
У нас обоих были в Праге личные дела. И они не имели ничего общего с Ротшильдами, политическими интригами или разгуливающими по городу чудовищами. Тут речь шла об обычных человеческих страстях.
***
Наступил вечер пятницы. В лучах заходящего солнца чернели строгие контуры Пражского замка. Ярко горели окна, как звезды на небосклоне, бросая свет на темный город.
Мы наняли экипаж, и он повез нас вверх по улице. На Годфри был новый фрак, который сшил портной Ротшильда. Мой спутник выглядел в нем просто великолепно. Мужской вечерний костюм в ту скучную эпоху напоминал строгую форменную одежду: белый галстук, рубашка, жилет; черный пиджак с длинными фалдами и черные брюки. Я так плохо разбираюсь в мужской моде, что не смогу отличить обычный костюм от того, который сшил хороший мастер, однако в тот вечер Годфри выглядел не хуже короля Богемии, а может быть, даже не хуже царя всея Руси или принца Уэльского.
Мне ничего не оставалось, кроме как надеть голубое платье «Либерти», которое тайком купила мне Ирен. Вот уж кто был неизменно готов что к шикарным светским раутам, что к внезапной опасности. Меня же и то и другое всегда заставало врасплох, и приходилось довольствоваться тем, что было под рукой. По крайней мере, я надела длинные белые замшевые перчатки и изысканные атласные туфли цвета слоновой кости – Ирен уговорила меня купить их, чтобы носить на званые вечера.
Наш экипаж долго плелся вслед за вереницей карет и наконец взобрался на вершину холма и остановился в круге света факелов. Ночь опустилась на город, словно по сигналу. Лакей в напудренном парике и панталонах помог нам выйти из кареты. Нас подхватила толпа и тихо понесла через громадный вестибюль и величественный коридор в приемную.
Я ни разу не проходила в Пражский замок через парадный подъезд. И когда Годфри бросил на меня пытливый взгляд, я лишь покачала головой. Пользы от меня не было. Я чувствовала себя здесь не в своей тарелке и терзалась тяжелыми воспоминаниями. Я глубоко сожалела о том, что Ротшильду удалось соблазнить нас на эту поездку и что желание Ирен разгадать тайну королевы взяло верх над моим трезвым умом.
Годфри вел себя во дворце так свободно, словно родился здесь. Впрочем, все адвокаты прирожденные актеры, тогда как удел машинистки – всю жизнь оставаться статистом.
Наша процессия столпилась возле высоких двойных дверей. Все ждали, когда их пригласят.
Годфри протянул лакею бежевую карточку, а тот передал ее высокому крупному мужчине в коричневом атласном наряде и напудренном парике. Этот субъект так громко прокричал наши имена, что я с трудом смогла узнать их. Слова разнеслись по высокому залу и запрыгали эхом между ослепительных стеклянных канделябров.
Меня обеспокоило, что прозвучали наши настоящие фамилии. Я вцепилась Годфри в плечо, как тигрица:
– Он не должен был называть мое имя! Король и члены его семьи знают меня.
Годфри взял меня за руку, стараясь успокоить:
– Распорядитель произнес твою фамилию как «Фоксли». Не волнуйся, Нелл. Вряд ли нас заметят в этой толпе.
Я надеялась, что он прав. Мы вошли в просторную комнату, и я вспомнила, что видела ее прежде. Ирен узнала бы здесь каждую крошечную деталь, но я даже один дворец от другого отличаю с трудом. Хотя мы путешествовали по Монако и не раз бывали в покоях богатых и именитых особ, все эти интерьеры казались мне похожими, словно свадебные торты. Все дворцы выглядели огромными и вычурными, а от избытка деталей хотелось поморщиться, как от приторного чая. Запомнить их было невозможно.