Новый век начался с понедельника
Шрифт:
Ну, как водится, началась перекличка. Преподаватель идёт по алфавиту, называя фамилии, а студенты встают, отвечая. Кто говорит: «Я!», а кто просто: «Здесь!». Дошла очередь и до нашего Иванова. Он, как и все встал, но ответил как-то уж очень бодро и вызывающе: «Я здесь!». Тут наш преподаватель, глядя на Иванова, на мгновенье замер, а затем, снова посмотрев в журнал, чуть слышно удивлённо пробурчал: «Странно, а написано Иванов!?», ха-ха-ха!».
Общительность Инны часто приводила в их офис таких же, мягко говоря, «странных»,
– «А мы продаём только пенсионерам!» – попыталась было отделаться от такой назойливой покупательницы Надежда Сергеевна.
– «А я хоть пока ещё и не на пенсии, но непременно ведь на ней буду!» – не унималась находчивая знакомая Инны, подбадриваемая её молчаливой, многозначительно и чуть ехидной улыбочкой.
Её белокожее лицо с румянцем на полных, скуластых щеках постоянно излучало вовне дружелюбно-дипломатическую японо-китайскую улыбку.
Лишь в редкие минуты самоуглубления её лицо становилось сначала сосредоточенным, потом или умиротворённым от приятных воспоминаний и ожиданий, или Мефистофельским загадочно-задумчивым, видимо при разработке её изощрённым сознанием, только лишь и умещающемся в её относительно маленькой голове, очередных козней и комбинаций.
Практическое отсутствие шеи с наличием очень больших и приподнятых грудей, придавало её часто всклокоченной черноволосой голове, по форме напоминающей тыкву, на фоне глубокого декольте, вид отрубленной от тела и лежащей на нём.
Огромные груди, чуть ли не упирающиеся в подбородок, создавали площадку, пригодную, например, для переноса на ней небольших коробок, причём даже без помощи рук.
Спина Инны Иосифовны, не считая выпяченной вперёд головы, начиная с чуть торчащих лопаток, была идеально прямая.
Причём такой её прямолинейной выправке могли бы позавидовать даже соответствующие военные.
А практически полному и даже загадочному отсутствию ягодиц – попастые дамы.
При всём, при этом, передняя часть Инны была весьма значительна. Полные груди снизу поддерживались весьма большим животом, полностью уничтожившим даже следы от талии.
Поэтому любое платье или юбка, особенно длинные, полностью скрывали от посторонних глаз форму её коротких и быстрых ножек.
Ходила Инна, как сороконожка, смешно перебирая, словно боясь упасть, просто семеня ногами, с раздвинутыми относительно друг друга, почти под прямым углом, ступнями.
Как выяснилось позже, во многом это было обусловлено боязнью несанкционированного выпуска из себя мочи в связи с недержанием оной.
Словно ощущая своё историческое превосходство, Инна со снисходительной иронией, а иногда даже с сарказмом, относилась к своим сослуживцам, делая исключение лишь для интеллектуала, воспитанного и благородного Платона, иногда даже побаиваясь его.
Однажды, ознакомившись теперь уже с прозаическим творчеством Платона, невольно иронизирующим над некоторыми своими коллегами, Инна изрекла сакраментальное:
– «Да! К тебе на перо лучше не попадаться!».
Иногда Инна Иосифовна Торопова, лишний раз пытаясь доказать коллегам и клиентам свою важность и значимость, проявляла самоуправство.
Как-то раз на интересующийся звонок из Госдумы расслабившаяся и потерявшая чувство меры, а вместе с этим и видимость порядочности и воспитанности, Инна Иосифовна ответила несанкционированным отказом, сопровождавшимся незначительной грубостью и раздражением.
Однако «Те», непривыкшие не только к такому хамству, но и к отсутствию подобострастия в их адрес вообще, естественно это дело так не оставили и пожаловались самому академику А.И. Апалькову.
В итоге, от того досталось Надежде Сергеевне Павловой. Невольно узнавший об этом Иван Гаврилович Гудин, в присутствии Платона, как-то даже философски успокоил невинно пострадавшую их общую начальницу:
– «Они там все себя считают небожителями!» – невольно оправдал он Инну Иосифовну.
– «А Инка показала им, кто у нас истинный небожитель!» – добавил с иронией и горьким сарказмом Платон, вызвав просто дикий гогот Гудина.
Иван Гаврилович всегда очень радовался и веселился способности Платона вовремя вставить в разговор нужное слово, комментарий, придав чей-то фразе иронию или даже сарказм, невольно вызывая смех слушателей.
Так незаметно подкатило празднование Нового, 2005-го года, во многом повторившее предыдущее. История повторялась.
Но на этот раз Кеша часть новогодней ночи уже провёл неподалёку в компании одноклассников. Опять намечались вынужденные каникулы взрослых. Опять лыжи для Платона, и компьютер для отца и сына.
В этот учебный сезон Иннокентий неожиданно для всех увлёкся, в последние годы ставшими модными, уличными кулачными боями стенка не стенку, именуемую подростками, как «Fair play» (честная игра).
Эти бои проводились по весьма строгим правилам. Всего одним годом ограничивалась разница в возрасте между бойцами. Обувь разрешалась только лёгкая – кроссовки или кеды. Руки должны были быть без перчаток, но разрешалось обматывать их кисти боксёрскими бинтами.
Но особенно был строгим запрет на применение всякого рода, на жаргоне пацанов, «говна» (ножей, бит, цепей, ремней, кастетов, перстней, зажигалок и прочего).
Бои, или, как их называли сами подростки, «Махачи», проходили на полянах ближайшего Измайловского парка, или на выезде.
Ещё в начале осени, в сентябре, по какой-то причине девятый класс Иннокентия был вызван на дуэль десятым классом их же школы.
В результате вечерней разборки на поляне ближайшего парка из побитой кучи соратников уцелел лишь один Иннокентий, давший достойный, и особенно ощутимый их телами, отпор старшеклассникам. Это не осталось незамеченным зоркими людьми. И вскоре, польщённому вниманием и уважением старших, Кеше предложили вступить в организованную группу футбольных фанатов, именовавшую себя, не иначе, как «East Devils» (Восточные дьяволы), руководимую Алексом Зубовым, по кличке «Зуб».