Новый век начался с понедельника
Шрифт:
А однажды рано утром, перед своим уходом на работу из их московской квартиры, Надежда Сергеевна передала, подъехавшему из Белых столбов на машине мужу, компьютер для ремонта, при этом временно положила в пакет с дискетками ключи от квартиры. Пока Надежда с Алексеем спохватились, пока искали возможность позвонить Андрею, тот уже отвёз компьютер в ремонт и прибыл на работу. Пришлось вызывать мастеров и ломать замок.
После этого от Надежды досталось всем, но особенно мужу.
Андрею иногда доставалось не только от жены, но невольно и от сына, и от домашних животных.
В
А после завтрака Андрей с сыном спустились в подвал перебирать картошку. Как всегда Алексей работал весело, с шутками, периодически подбрасывая и ловя сортируемые картофелины.
В один из моментов сын не вовремя окликнул отца, бросая через него увесистую картофелину в ящик.
Отвечая Алексею, Андрей сделал неосторожное движение в сторону, и повернул вверх своё лицо. И в этот момент эта злополучная картофелина смачно и точно ударила несчастного сверху в нос, даже не повредив очки.
Вскоре его нос довольно сильно распух и покраснел, а его обладатель на некоторое время получил от домочадцев прозвище «Дед Мороз».
Но на этом злоключения Андрюсика не закончились. Ближе к вечеру они опять, с невольным проказником – сыном, пылесосили весь дом. В один из моментов пылесос почему-то перестал работать.
Инженер Радзихович решил произвести осмотр и ремонт отказавшей техники. Он что-то открывал, крутил, включал, отключал, невольно позабыв, что сделал и в каком порядке.
И когда крышка мусорного бачка пылесоса была снята, он дал команду сыну включить адскую машину, опрометчиво заглядывая в его коварное чрево.
Переключенный реверс двигателя чудо техники ударил фонтаном пыли в удивлённо-обиженное лицо мастера-ломастера, в мгновенье ока превратив его в физиоморду мельника, а ещё точнее – в лицо рабочего цементного цеха.
На дикий хохот сына и матерные комментарии мужа, в комнату вбежала Надежда:
– «Подожди, я тебе полью!».
– «Мам, не надо, а то цемент схватится!» – продолжал хохотать, хватаясь за живот, Алёшка.
– «Да! Не мой сегодня день!» – заключил, после ликвидации последствий аварии, протирая очки и осторожно водружая их на распухший, уже красно-синий нос, глава семьи.
– «Надо же? В один день сразу две напасти!» – искренне удивился он.
– «Три!» – нечаянно вырвалось у жены сокровенное.
И Надежде пришлось расколоться, а заодно и поведать несчастному мужу о ночном кошачьем покушении на его здоровье.
Тут же разговор членов семьи невольно перешёл на их остальных кошек.
Вспомнили уже погибшего кота, совершенно случайно давно названного Самюэлем. Тот поначалу казался всей семье глупым.
Но совершенно
На очередное поспешное заключение Алексея, что Самюэль у нас глупый, последовало мотивированное заключение матери:
– «Нет, Лёш! Он не глупый, раз живёт на два дома! Он еврей!».
– «Надо же! Оказывается, среди котов тоже бывают евреи!» – подвёл черту под рассказом Надежды удивлённый Платон.
Другой же кот Надежды, найденный на улице и за первоначальную излишнюю свою худобу названный Тонюсенький, со временем отъелся в матёрого котищу, весом в восемь с половиной килограммов, став хоть и старым, но главным, а потом и единственным производителем в их посёлке.
Его, на правах сильного, «право первой брачной ночи» постепенно привело к увеличению с каждым сезоном количества серых котов в посёлке.
Периодическое спасение животных стало вообще характерным для Надежды Сергеевны.
Если ей по каким-либо причинам не удавалось оставить несчастную кошку или собаку у себя, то она их всегда удачно пристраивала.
В один из зимних, многоснежных дней на перекрёстке дорог их посёлка притормозил джип, из которого выбросили мешок. Надежда с Алексеем подошли поближе к шевелящемуся кому и услышали, доносящиеся из него жалобные писки-стоны. Развязали и достали четырёх упитанных, примерно полуторамесячных, симпатичных, кудлатых щенков кавказской овчарки.
Сразу решили их пристроить. Пошли по улицам, выискивая дома без собак, но с добрыми хозяевами.
Подошли к дому знакомой старушки, положили щенка у калитки и позвонили в звонок, спрятавшись неподалёку за сугробом.
Вскоре калитка отворилась, и подкидыш оказался в тёплых, любящих и заботливых руках.
– «Ой, какой хорошенький! Малюсенький ты мой, лапочка моя!» – ушла с находкой старушка, радостно и с любовью причитая.
Примерно также пристроили ещё двоих. А с последним вышло целое приключение.
Надежда предложила Алексею подбросить этого щенка известной в посёлке бабуле-богомолке, которая постоянно ходила по улицам, молилась, осеняя себя и прохожих крестным знамением, желая им здоровья, счастья и добра, прилюдно демонстрируя всем свою любовь к богу и связь с ним. Уж такая, всегда ко всем приветливая, верующая в бога, пожилая, одинокая женщина наверняка пригреет у себя божью тварь – рассуждала добрая, но наивная Надежда. Но не тут-то было, как говорится, обломилось!
Надежда прошла через незапертую калитку к дому и для верности положила щенка у крыльца. Потом осторожно вышла за калитку и отошла подальше к ожидавшему её сыну. Ждать пришлось недолго. На скулёж щенка из дома вскоре вышла хозяйка. Но к удивлению доброумышленников её реакция была для них неожиданной. Под возмущённые вопли и отборный мат эта богомолка с такой силой и злостью выбросила божий подарок через забор, что несчастный щенок заглубился, к счастью, в сугроб, как тяжёлое легкоатлетическое ядро.