Новый взгляд на историю Русского государства
Шрифт:
Вся его научная деятельность — критико-исследовательская, как он формулирует это и сам: «В таких работах неизбежно приходится критиковать некоторые из старых воззрений и высказывать новые, потому что, ведь, если бы все повторяли только старое, то как могла бы наука двигаться вперед».
С 1932 г. Морозов состоит почетным членом Академии наук СССР.
Ленинград, 6 июня 1934 г.
Мироведение №4, 1934 стр. 286—293.
Меня всегда удручала неудачная терминология, введенная в философию немецкими учеными конца XVIII и первой половины XIX века. Зачем, например, нам без конца называть в философии по Гегелю идеализмом простой идеизм, как учение, дающее идее первенство над веществом, материей? Почему не говорить прямо: идеизм? Точно также и слово материя. Оно происходит от латинского mater — мать, в значении мать всего и получило затем смысл материала как вещественной основы. Но для вещества по латыни есть лучшее слово res — вещь, откуда вошло во всеобщее употребление выражение реализм. Так чем же реализм отличается от материализма? Только тем, что он не вошел в разговорный язык в порицательном смысле слова.
А вот еще рационализм. Мы говорим одобрительно: это рационально, т.е. разумно, и противопоставляем нелепому, непостижимому умом, трансцендентальному. А в философии рационализм приравнивается к умствованию и противопоставляется эмпиризму, т.е. реальному знанию, в основе которого лежат опыт и наблюдение.
В разговорном языке рационализм противоположен фидеизму и мистицизму, а в философии наоборот противоположен знанию, выработанному опытом. Но ведь это все равно как условиться в зоологии называть лошадь собакою, а собаку воробьем, оставив за разговорным языком их привычные названия.
Так можно ли удивляться, что при этой скользкой терминологии начинает казаться мудреным и трудно понимаемым то, что на самом деле ясно, как дважды два — четыре. Происходит масса апперцепционных [437] непониманий друг друга.
И если Маркс и Энгельс не исправили этой, вошедшей до них в общее употребление прескверной философской номенклатуры немецких классиков, то следует ли из этого, что не должны улучшить ее и мы, при переводе на наш язык?
В своей «Феноменологии Духа» (или точнее Творческого Разума, а не Духа, так как довольно неопределенное по границам своего смысла немецкое слово Geist не вполне налегает на русское слово дух), Гегель еще в самом начале XIX века показал, как диалектически, т.е. через постепенное возникновение противоречий и их последующее примирение в высших понятиях — от тезиса к антитезису и наконец к синтезису — мысль человека на Земном шаре неизбежно поднимается от непосредственно чувственного, наблюдательного знания к рассудочному, объяснительному, а затем к самосознанию, что в конце концов приводит к абсолютному познанию, к абсолютной философии.
437
Апперцепция — зависимость восприятия от предшествующего индивидуального опыта.
Маркс и Энгельс, отстранив творческий Разум Гегеля, приводящий в конце концов к эгоцентризму, развили этот диалектический метод на материалистической, т.е. реалистической основе, как это особенно хорошо высказано в книжке Энгельса, вышедшей в 1920 году на русском языке под очень удачным названием «От классического идеализма к диалектическому материализму». По-немецки эта книжка носит менее удачный заголовок «Ludvig Feuerbach und der Ausgang der Klassischen deutschen Philosophie».
«Философия Гегеля, — говорит тут Энгельс, — не была просто устранена: напротив, обрисованная выше революционная ее сторона — диалектический метод — была использована... Для Гегеля диалектика является саморазвитием понятия (понимания как активного проявления сознательности. Н. М.). Абсолютное понятие (понимание — Н. М.) существовало от века неизвестно где, но и составляло особую живую душу всего существующего мира... Это идеологическое представление необходимо было поставить с головы на ноги. И мы снова взглянули на наши понятия материалистически (по терминологии новейших естественников реалистически. — Н. М.) как на отражение действительных вещей и перестали смотреть на действительные вещи как на отражение абсолютного понятия (абсолютного понимания как активного начала сознательности. Н. М.) на той или иной ступени его развития.
Тем самым диалектика была сведена к науке об общих законах движения как во внешнем мире, так и в человеческом мышлении. Эти два разряда законов по существу тождественны, а по форме различны, в зависимости от того, что человеческий разум может применять их сознательно, в то время как в природе, а до сих пор большею частью и в человеческой истории, они проявляются бессознательно, под видом внешней необходимости, в бесконечном ряде кажущихся случайностей.
Таким образом сама диалектика понятия (понимания. Н. М.) стала только сознательным отражением диалектического развития действительного мира; тем самым гегелевская диалектика, стоявшая на голове, была поставлена на ноги» (стр. 29 русского перевода 1920 г).
В этом прекрасном изложении Энгельсом разницы между идеалистическим миропониманием отживающих свой век классиков и диалектическим материализмом (реализмом по терминологии естественников) я только в скобках заменил неудачный статический термин русского перевода понятие динамическим термином понимание, выражающим активное начало сознательности, потому что и сам Энгельс в дальнейших строках говорит:
«Великая основная мысль состоит в следующем: мир надо понимать (т.е. активно воспринимать. Н. М.) не как комплекс готовых вещей, а как комплекс процессов, в котором вещи, кажущиеся нам неизменными, равно как и мысленные их отражения в нашей голове, т.е. понятия (продукты понимания. Н. М.) проходят непрерывную смену возникновения и уничтожения...» (стр. 30 издания 1920 г.)
По терминологии естественников тут совершаются вечно эквивалентные трансформации разных видов физической и психической энергии друг в друга, т.е. возникновению и уничтожению подвергаются только качества энергии Вселенной, а не ее количественная сущность. А наше представление о психической энергии как об одном из видоизменений физической приводит к тому, что и само наше понимание как активное начало сознательности есть только трансформация света, теплоты, химического сродства, электрической энергии, которые сами, наоборот, только трансформация активного начала нашей сознательности. Таким образом диалектический закон проникает всю Вселенную, а это приводит к величайшим последствиям.
При старых, докоперниковских представлениях, когда Вселенная представлялась в виде семи небесных сфер с Землею в их центре, энергия реального понимания, как активного начала сознательности, в противоположность мистическому пониманию, могла локализоваться только на Земле.
А после Коперника, когда Земля стала лишь одним из бесчисленных небесных светил, а мистическая сознательность ушла в область продуктов старинного воображения, диалектический закон Маркса и Энгельса неизбежно приводит ко всеобщей обитаемости миров, так как иначе пришлось бы считать наш Земной шар и особенно нас самих чудом всей Вселенной, т.е. впасть в первобытную мистику.
А если этого чуда на Земле нет, то и диалектический процесс с биохимической точки зрения есть такое же всеобщее явление, как и закон тяготения небесных светил, а потому и действие его в деле выработки психики живых существ (и их понимания как активного начала сознательности) на последней стадии развития органического мира на любом светиле, должно быть везде одинаково.
Действие биохимического закона должно везде одинаково вызывать диалектическую эволюцию наивысшей стадии тамошней органической жизни от непосредственного чувственного знания, возникающего уже на средней ступени развития тамошних животных, к рассудочному, а затем к какому-то окончательному и ни в каком случае не мистическому знанию и самосознанию.