Ноздря в ноздрю
Шрифт:
Бернард встретился со мной взглядом.
— Вопрос жизни и смерти, — пробормотал он скорее себе, чем кому-то еще.
Они передавали шарик друг другу. Я дал им пару минут, чтобы они внимательно его осмотрели.
— Ладно, я сдаюсь, — признал Тоби. — Что это?
— Эй! — воскликнула Салли. — Он раскручивается. — Она торжествующе подняла обе половинки. Наклонилась вперед. Показала их Тоби, потом собрала в шарик и бросила Бернарду. Ему пришлось потрудиться, чтобы ухватиться толстыми пальцами за каждую половинку, но и он смог раскрутить шарик.
— Так для чего он нужен? — вновь спросил Тоби.
— Я не знаю, — ответил я. — Но думаю, что шарик — ключ к разгадке того, что происходит вокруг меня.
— Макс и я думаем, что шарик предназначен для того, чтобы что-то в нем держать, — пояснила Каролина. — Резьба такая точная, так что содержимое не вытечет и не высыплется.
— И он может иметь какое-то отношение к пони для поло, — добавил я, словно этот факт что-то объяснял.
— К пони для поло? — переспросил Бернард.
— Да. Он может иметь отношение к импорту пони для поло.
— Откуда? — спросил Тоби.
— Главным образом из Южной Америки. — Мне вспомнились слова Дороти Шуман. — Аргентины, Уругвая и Колумбии.
— Наркотики? — ввернула Салли. — В Колумбии много кокаина. Можно в него насыпать кокаин?
Они вновь принялись осматривать шарик, будто он мог ответить на вопрос Салли.
— Как в презервативы.
— Что? — спросил Бернард.
— Презервативы, — повторил я. — Мы же слышали о людях, которым платят за то, что они проносят наркотики через таможню в презервативах. Открытый конец завязывается, презерватив проглатывается, человек летит в Англию, а здесь презерватив выходит естественным путем, гопля, и вы получаете энное количество наркотика.
— «Мулы», — кивнула Каролина. — Их называют «мулами». Многие женщины это делают. С Ямайки и из Нигерии. За деньги.
— Мне кажется, это опасно, — заметил Тоби. — Разве презервативы не рвутся?
— Вероятно, нет, — ответила Каролина. — Я видела об этом телепередачу. Некоторых ловят на таможне с помощью рентгеновских лучей, но большинству удается провезти наркотики. Эти женщины отчаянно нуждаются в деньгах.
— Вы предполагаете, что такие металлические шарики наполняют наркотиком и проглатывают, чтобы доставить сюда из Южной Америки? — Он поднес шарик к открытому рту. В рот шарик мог войти, но я сомневался, что его удалось бы проглотить.
— Не люди. — Я рассмеялся. — Лошади.
— Может лошадь проглотить такой большой предмет? — Он снова стал серьезным.
— Легко, — ответил Тоби. — Они могут проглотить целое яблоко. Я это видел. Обжимаешь лошади верхнюю губу, поднимаешь ей голову и бросаешь яблоко в глотку. Обычно это делается, чтобы дать лошади лекарство. Из яблока вырезается середина, заполняется лекарством, а потом яблоко отправляется прямиком в желудок лошади.
— А что значит — обжимаешь лошади верхнюю губу? — спросила Каролина.
— Твитч — это палка с петлей на конце, — объяснил Тоби. — Петлей ты охватываешь верхнюю губу животного, а потом крутишь палку, пока петля плотно ее не обожмет.
— Звучит ужасно. — Каролина непроизвольно коснулась верхней губы.
— Да, процедура болезненная, — согласился Тоби. — Но дает результат, доложу я вам. Позволяет держать под контролем даже самых норовистых лошадей. Они стоят смирно. Иногда нам приходится использовать твитч, когда лошадь подковывают. Иначе она может забить ковочного кузнеца.
— Значит, лошадь может проглотить такой шарик? — спросил я Тоби, указывая на блестящую металлическую сферу.
— Да, без проблем. Но я не думаю, что он выйдет с другого конца.
— Почему нет?
— Лошади едят траву, мы — нет.
— А при чем тут трава? — спросил Бернард.
— Трава очень плохо переваривается. Люди не смогли бы жить на траве, потому что пища проскакивает через нас очень быстро и трава вышла бы практически в том же виде, в каком и вошла, не оставив в организме питательных веществ. Пищеварительный тракт лошадей замедляет этот процесс, поэтому трава пребывает в нем достаточно долго, чтобы целлюлоза смогла разложиться.
— Как это происходит у коров? — спросил Бернард.
— Не совсем, — продолжил Тоби. — У коров несколько желудочков, и они жуют жвачку, то есть проглоченная пища возвращается в пасть и снова пережевывается. У лошадей один, достаточно маленький желудок, и, попав в него, пища не может вернуться назад, потому что на входе в желудок находится клапан. Из-за этого клапана лошадь никогда не рвет. Так что у них другой орган переработки целлюлозы. Он называется «слепая кишка», представляет собой большой мешок длиной в четыре и диаметром в один фут и служит ферментизатором. Но входная и выходная часть этого мешка выше середины, и я думаю, что шарик упадет на дно мешка и там останется.
— А что произойдет потом? — спросил я.
— Не знаю. Если только шарик не сможет всплыть в слепой кишке, не думаю, что он выйдет из нее. Одному богу известно, чем все закончится. Подозреваю, у лошади начнутся брюшные колики, она может серьезно заболеть. Об этом лучше спросить у ветеринара. Я знаю только одно. Из заднего конца лошади выходит на удивление мало в сравнении с тем, что входит в передний, и я не думаю, что шарик в конце концов окажется в навозе. Вероятность крайне мала.