Нулевая область
Шрифт:
– Кто они? – спросила вдруг Маша.
Макс замолчал и смотрел на неё секунд пять. Наконец, пожал плечами.
– Какие-нибудь мегакосмические умники – сказал он и зло усмехнулся – Заскучали по ходу.
– Но как же ты эту башню уничтожишь? Она же вон из камня вся – хоть Маша и ничего не просила словами, в её голосе слышались просительные нотки, и из глаз, из самой глубины, впивалась в Макса немая просьба. Она просила его забыть об этой башне, плюнуть на неё, и просто вернуться вместе в деревню. Или хотя бы уйти отсюда вместе.
Интересно, подумал
Про другое развивать мысль он не стал, но почувствовал, как сладко потянуло где-то возле сердца, но тут же отстранился от этого приятного ощущения, и заговорил с твёрдостью в голосе.
– Маша, короче мне нужно добраться до этой башни и всё. Там уже на месте посмотрю что да как. Может в неё вход есть. Должна же внутри быть система какая-нибудь, я не знаю, дверь там, или люк. Маша, я как только посмотрю, сразу вслед за тобою. Обещаю.
– Может, я здесь подожду?
Макс помотал головой.
– Почему?
– Маша, ну тени же поблизости, чёрт. Держи ружьё.
Он снова протянул его, но теперь уже глядя на Машу почти сурово, нахмурившись, и она молча взяла. Потом он снял и отдал ей рюкзак.
– Иди не останавливаясь – стал давать он указания, сухо, с холодной твёрдостью – До вечера, и ночь тоже. Так быстрее на деда наткнёшься. А я догоню, если что. Давай.
Маша заглянула ему в глаза, всё ещё с маленькой надеждой, но у него было непроницаемое, почти каменное лицо. Постояв секунд десять, Маша вдруг с какой-то детской обиженностью, резко развернулась, и быстро зашагала к той тропке, по которой они шли к холму.
Макс кисло усмехнулся. И тут же вдруг задумался, а запомнила ли она всё то, что он ей рассказал? Женщины они ведь всегда думают о своём. Им, наверное, всё что говорят мужчины, вообще неимоверной глупостью кажется. Вот и теперь, скорее всего, она думала только о том, чтобы, в конце концов, упросить его остаться, а все эти нулевые области так, скользнули краем её маленьких ушек.
– Да, впрочем, какая разница? – подумал он – Если получится уничтожить башню, то никакой.
– А если не получится? – спросила рациональная часть.
– И тогда тоже никакой разницы – усмехнулся в ответ Макс.
Развернувшись, он стал преодолевать подьём, тяжело наклоняясь вперёд, и иногда помогая себе руками, упирая их в колени.
– Зачем всё это? – спросила вдруг рациональная часть – Можно ведь просто вернуться в деревню, и…
– И что? – Макс беззвучно усмехнулся – Ждать когда тебя прибьёт крак?
– Это будет потом – не сдалась рациональная часть – Потом, понимаешь? А противоположность этому «потом» – слово «сейчас». Через минуту, спустя несколько секунд, в этот самый миг.
– Заткнись – зло бросил Макс – Я больше не хочу тебя слушать.
Он остановился, и осмотревшись, развернулся. Подьём был преодолён наполовину, он смахнул, уже замучивший за последние два дня, пот, и прищурившись, вгляделся вниз. С минуту он не мог отыскать глазами фигурку Маши, и когда наконец увидел её, сердце его непроизвольно сжалось. Само собой. Он только тяжело вздохнул и горько усмехнулся.
– Даже не поцеловал – подумалось вдруг – А если меня сейчас эта башенка облачком, да прямо в райские кущи?…
Он ещё раз усмехнулся, и через силу отведя взгляд от маленькой, совсем уже не реальной, едва различимой фигурки, резко развернулся, и продолжил путь. Почти у вершины, он пригнулся ещё сильнее, а через пару шагов, повалился на землю. Сначала бегло, а потом уже медленней и внимательней оглядел местность. Продолжающие работать двигатели на фоне мёртвых тел, вызвали какую-то изощрённую форму тоски, перемешанную с нереальностью, и даже полным неприятием того, что видели глаза. Макс пару раз цепко провёл взглядом справа-налево, и только после этого, убедившись, что на обозреваемой местности нет ни одной чёрной твари, поднялся и стал почти бегом спускаться с холма.
По приближении, звуки двигателей наполняли слух всё плотнее и ощутимей. Уже у подножия, Макс остановился и замер. До ближайшего бэтэра от него было метров тридцать. Он теперь даже разглядел лицо одного из солдат, и оно ему показалось неестественно спокойным.
– Господи, почему оно такое спокойное, его лицо? – спросил он себя с волнением. В голове тут же появилась мысль обойти всех убитых, осмотреть, вдруг остался кто живой. Но он тут же поймал себя на том, что сам только что мысленно окрестил их убитыми.
– Тени бы не оставили. Зачем им оставлять живых? Да и…
Он вспомнил красноватое облако, которым выстрелила башня, и просто побоялся, что стоит ему только подойти к какой-нибудь машине, и она, эта чёртова башня, выстрелит в него.
– И уничтожит – подсказал мозг – Ведь они там, внутри бэтэров и танков мертвы. Если б не были мертвы, они бы продолжали воевать.
Мысль об облаке заставила его действовать. Не сама мысль, а рождённый ею страх. И за жизнь, и за то, что тогда всё будет зря. Две недели в этом мире, Пашкина смерть, эти появившиеся пальцы-мысли, и Маша… Не может ведь всё быть зря. Не может ведь, правда?
Он снова, слегка пригибаясь, стал перебежками приближаться к озеру. Что-то вдруг заставило его делать именно так, а не идти по-идиотски в полный рост. Наверное, ощущение опасности. И поверх опасности – желание не погибнуть глупо, просто так, а даже может быть победить. Опасность и желание победить – способны научить, быстро и чётко, на уровне инстинктов и рефлексов. Даже тех, кто никогда и ни черта не умел.
Когда до озера оставалось уже совсем немного, Макс подумал, что, наверное, нужно было бы взять автомат, но тут же отмахнулся от этой мысли. Плыть с автоматом он всё равно не сможет, без автомата бы доплыть. Он снял с пояса куртку, и быстро надев её, застегнул молнию до конца. На глаз определил расстояние от берега до островка. Не меньше двух сотен метров, это точно. А в списке его личных достижений по жизни, насчёт водных дистанций имелась чёткая запись – сто двадцать максимум. Притом, туда-сюда, с короткой передышкой у берега.