Нуманция
Шрифт:
В тот день она особенно устала от тоски и одиночества и решила нарушить приказ и выйти на улицу. Вынесла трипод, принесла шитьё и села на солнце. Научившись более-менее шить, она решила из двух старых туник мужских сшить одну длинную, похожую на женскую. Для себя.
Она проработала уже довольно порядочное время, так увлеклась, что не сразу заметила, что рядом кто-то стоит и закрывает ей солнце. Ацилия вскинула голову и замерла. Это был мужчина. Военный. И судя по всему, центурион — формой такой же, как и её хозяин. Стоял и смотрел на неё вызывающе, похлопывая виноградной
— Вам что-нибудь нужно?
Он молчал, и Ацилия уже думала, что он не ответит ей. Но он усмехнулся в бороду:
— Так это ты, новая рабыня Марция?
Ацилия замерла, прищуривая глаза, рассматривала его. Высокий, сильный, с широкой грудью, с мощными плечами и руками, большая голова без шлема, короткие рыжие волосы и синие глаза. Веяло от него какой-то животной необузданной силой, она почувствовала, как в животе шевельнулся страх. Разомкнула пересохшие губы, шепнула:
— Да, а что?
Он подошёл ещё ближе, и у Ацилии задрожали руки.
— Где Марций?
— Я не знаю…
Усмехнулся:
— Ты рабыня и не знаешь, где твой хозяин? — Он убрал трость за пояс и подошёл ещё ближе. Ацилия зажала в кулаке иглу с ниткой и поднялась навстречу, держала шитьё в левой руке, смотрела снизу:
— Что вам нужно? Я же сказала, что не знаю… не знаю, где он…
— Что ты нервничаешь? — Он обошёл её по кругу и встал за спиной, склонился к уху, шепнул:- Ты что, боишься меня?
Ацилия вскинула подбородок:
— Что вам надо? Вы спросили меня, где… я ответила вам, что не знаю…Что ещё вам от меня надо? — Она смотрела прямо перед собой, а он — на её подрагивающую жилку под подбородком.
— Ты боишься! Девочка! — Его ладонь легла на её шею, охватывая с двух сторон, под большим пальцем забилась вена, зашептал в ухо:- Милая моя, боишься… Да ты, верно, девственница ещё…
Ацилия дёрнулась от него, но его ладонь не пустила её, ещё больше — он притянул её к себе спиной, второй рукой обнял за талию, а вторая — с горла — обхватила её до плеча, и теперь горло её было у него в локтевом сгибе.
— Пустите… — Она уже уронила шитьё, дрожала всем телом и голосом.
— Я слышал, что ты была у Овидия. О-о! — усмехнулся. — Он у нас знаменит! А что это ты? Ведёшь себя, как невинная девочка, ты такая и есть? Скажи мне… — шептал в ухо горячим дыханием, и небритый подбородок его колол шею и щёку, а виноградная трость впилась под ребро.
— Отпустите… — Дёрнулась, вцепляясь в его руку на поясе, как в камень- валун — не сдвинуть!
— Ребята расхваливали тебя, но ты лучше… Девочка моя, такая сладкая, как медовый сот…Что это Марций бережёт тебя?.. Овидий уж не знаю, может, пьяный был, а Марций так у всех нас вызывает сомнения… Может, ему лучше мальчики, а? Как ты сама думаешь? Или он у нас вообще неспособный? Что у тебя с ним? Всё нормально?
Ацилия снова дёрнулась, но сумела лишь чуть-чуть отвернуть голову, центурион хмыкнул в ухо:
— Ничего у тебя с ним, верно? Ты же девочка… Я это вижу… Скучно с нашим Марцием… Ты смотри, что же скучать лишний раз, давай я тебе его заменю, тебе понравится, вот увидишь… А Марций?.. Да на него только рукой махнуть, неспособный… Такая красота пропадает, посмотри… — Его рука с талии поднялась выше, легла на грудь, больно сжимая сильными пальцами. И тут Ацилия уже не выдержала, в немом приступе человеческой ярости и бессилия рванулась так, что сумела освободиться. Нырнула под его руку в сторону, бросилась от него и развернулась к центуриону лицом, хрипло дыша.
— Ух, ты! — засмеялся центурион. — Какая ты у нас… Похвально-похвально, я люблю таких… Горячих, как пряное вино! Да Марций себе такой самоцвет приобрёл… Да он ему не по зубам… Ищи себе любовника посильнее, да покрепче, тебе только такой нужен, как я…
— Вы с ума сошли! — Ацилия поправила на себе платочек, скрывающий волосы — сбился, пока вырывалась. — Оставьте меня в покое…
— Это ты зря, зря… Марций тебе не подходит — мальчишка… А тебе надо мужика крепкого…
— Уходите, прошу вас… — Ацилия дрожала всем телом, хрипло переводя дыхание. Не успела и глазом моргнуть, как он оказался снова рядом, сжал за локти, вжимая их в бока с болью, притянул к себе, пытался поцеловать в губы, но рабыня, скривившись, отвернулась, прижимая подбородок к ключице, он поцеловал только в горячую щёку.
— Я буду кричать…
— Здесь многие кричали и кричат… Пошли в палатку, а с Марцием я потом договорюсь…
Вскинула голову с огромными глазами, с растерянностью на лице. Он уже поверил в её согласие, а зря, — она крутнулась, ударила его руками в грудь, ладонью по щеке и метнулась в сторону.
Центурион закричал, схватившись за щёку:
— Ах ты шлюха! Что ты наделала? Да я тебя… — Аккуратно вытащил из щеки иголку, показалась кровь. Свирепо сверкнул синими глазами. — Да ты… Ты дура что ли? Чем ты соображаешь?.. Ну ничего… — Он мстительно сузил глаза, подбирая с земли её головной платок, она потеряла его, когда вырывалась; волосы рассыпались по плечам, а в кулаке Ацилия держала две острых шпильки.
— Не подходите ко мне… Я смогу ударить… Потом ни одна женщина не посмотрит в вашу сторону…
— Ну ничего… — Он стирал со щеки кровь, пряча за пояс её платок. — Я ещё подумаю, как отомстить тебе, как тебя ударить побольнее…Уж кто-кто, а я-то ТАМ у тебя буду, вот увидишь…
— Уходите!
Держась за щёку и ругаясь сквозь зубы, он ушёл. Ацилия обняла себя за плечи и попыталась унять дрожащее тело. Как он говорил тогда: "Попадёшь в руки солдат, можешь не орать, всё равно не отпустят…"
Вечером пришёл Марций, нахмурился, увидев её без платка, с просто уложенными на голове волосами, непривычно показалось ему, но ничего не сказал.
* * *
— Эй, Марций, всё хотел тебя спросить…
— Спрашивай… — Марций поморщился, поворачивая голову к центуриону Лелию, и уже внутренне приготовился к восприятию рыжего голубоглазого лица. Они давно уже конфликтовали друг с другом, пытались задеть при всяком удобном случае, потому что были прямой противоположностью друг другу.