Нумизмат
Шрифт:
Репортёр вроде бы восхищался деловой хваткой Балашова, торгующего вся и всем, поглощающего все новые и новые фирмы, перекупающего контрольные пакеты акций приватизированных предприятий самых доходных отраслей: нефть, газ, лес, цветные металлы. Но тут же, как бы невзначай, автор вспоминал пару случаев, когда широко разрекламированные проекты Балашова оказывались блефом, обычной финансовой пирамидой, принёсшей владельцам акций одни убытки.
В конце своей хвалебно-ругательной оды журналист долго, смачно, с пусканием обильной слюны перечислял принадлежащую Балашову недвижимость: личный самолёт, дом
«Но спит ли спокойно Виктор Балашов — победитель? — вопрошалось в самом конце статьи. — На него уже было два покушения. Один раз его спасла охрана, второй раз выручил случай. Сейчас в нашей стране только президента охраняют лучше, чем председателя правления „Транснефть-Арко“. Но новейшая история нынешней России не раз убеждала нас, что никакая охрана не сможет уберечь человека, если его не убережёт Господь Бог.»
Ссылка на Всевышнего больно резанула ухо ярого атеиста Силина.
«И здесь боженьку приплели, — с досадой подумал он, откладывая в сторону газету. — Бог-телохранитель, придумают же!»
Просмотрев остальную прессу и не найдя больше ничего интересного, Михаил вырвал страницу со статьёй о Балашове, аккуратно сложил вчетверо и убрал в сумку. В это время объявили электричку, и уже идя по платформе, Силин пробормотал себе под нос: «Ну что ж, посмотрим, на чьей стороне будет Всевышний».
2. НОВЫЙ ВАВИЛОН.
На перрон перестраивающегося Казанского вокзала Силин ступил в девятом часу дня. В отличие от остальных пассажиров электрички ему никуда не надо было спешить, но дабы не привлекать к себе внимания людей, заинтересованных в его поимке по долгу службы, Михаил постарался выйти из здания вокзала вместе со всей толпой. Очутившись за пределами архитектурной витиеватости великого Щусева, Нумизмат на минуту остановился, и гримаса отвращения передёрнула его лицо.
Как большинство провинциалов, Силин ненавидел столицу. Она подавляла его своими размерами, многолюдьем и непривычным, быстрым ритмом жизни. Нигде более Нумизмат не чувствовал себя таким одиноким, как в Москве. Этот город был безразличен к нему, его никто не знал, и он никого не знал. Михаил всегда был индивидуалистом, но даже его больно задевало подобное равнодушное пренебрежение к его персоне. В Свечине он за сорок лет жизни незаметно приобрёл массу знакомых, друзей, товарищей по работе, его узнавали и раскланивались одноклассники и соседи по дому. Со временем Силин начал воспринимать стопятидесятитысячный Свечин как большую деревню и порой этим даже тяготился. Но лишь в Москве, в огромном мегаполисе, он начал понимать все преимущества спокойного провинциального бытия.
Пересилив в себе раздражающее чувство неприятия города, Нумизмат занялся своим основным делом, приведшим его в столицу. В адресном столе он оказался первым посетителем.
— Простите, девушка, мне бы адрес Виктора Балашова, — вежливо обратился Силин к сонной даме неопределённого возраста за плексигласовой перегородкой.
— Десять тысяч, — отозвалась она, с трудом открывая веки, но не глядя на клиента. Получив деньги, «справочная дама» переспросила
— Я не знаю, — честно признался Нумизмат.
Не глядя на него, дама хмыкнула, пощёлкала клавишами компьютера и вскоре выдала Михаилу отпечатанную на принтере бумажную «портянку» с адресами восьмидесяти шести Балашовых. Теперь дама уже с интересом наблюдала за реакцией провинциала. Увидев в его глазах замешательство, она злорадно усмехнулась:
— Ну, а вы что хотели? Это столица. Десять миллионов человек.
— Хорошо, — кивнул головой Нумизмат, а потом спросил: — А адрес «Транснефть-Арко» можно узнать?
— Так вам адрес этого Балашова нужен? — спросила женщина, делая ударение на слове «этого».
— Да, вы знаете, я его школьный товарищ, одноклассник, вернее не совсем одноклассник, ну в это же время… — торопливо начал придумывать на ходу Силин и, вконец запутавшись, умолк.
— Понятно, — с усмешкой хмыкнула дама за перегородкой и вскоре выдала Силину другую бумажку, с двумя адресами.
— Первый — адрес фирмы на Тверской, второй — квартиры на Кутузовском проспекте. Только, похоже, он скоро оттуда съедет.
— Почему? — спросил Нумизмат.
— А вы что же, газет не читаете? — удивилась хозяйка справочной. — В августе их дом обстреляли из гранатомёта. Хорошо, никто не пострадал. Теперь он себе хоромы за городом строит, не то в Жуковке, не то в Зубовке. По-моему, в «Аргументах» про это писали на той неделе. Да и по телевизору показывали.
— Я в августе в тайге был, в экспедиции, — удачно придумал Силин, — так что многое пропустил.
— Понятно. Только вот его телефона у нас нет. Привилегия богатых людей.
— Спасибо, теперь я как-нибудь до него доберусь и без телефона, — заверил Михаил, стараясь улыбнуться на прощание как можно обворожительнее. Когда нужно было, у Силина это хорошо получалось.
На улице Нумизмат после короткого раздумья решил навестить офис Балашова на Тверской. Столицу он знал плохо. Сел в метро не в тот поезд, вернулся обратно, долго плутал по переходам с одной линии на другую. Уже потом понял, что надо было выйти совсем на другой станции, а так пришлось ещё полчаса топать до нужного ему здания. Лишь к обеду он увидел на восьмиэтажной громаде старинного серого дома огромные буквы, складывающиеся в знакомое сочетание несуразных слов: «Транснефть-Арко».
Первый этаж здания был отделан чёрным мрамором, на солидном крыльце, прикрытом мощным козырьком из того же чёрного мрамора, стояли три человека, стремящихся укоротить свою жизнь с помощью очередной сигареты. Хотя до них было далеко — Силин шёл по другой стороне улицы, — он все-таки разглядел, что все они были хорошо и со вкусом одеты, но ни один из них не имел индивидуальных признаков Виктора Балашова: очков и прогрессирующей лысины.
«Вряд ли он после двух покушений будет вот так спокойно покуривать на крыльце собственного офиса», — подумал Нумизмат, и мысль о том, что богатейший человек России должен, как крыса, прятаться от постороннего взгляда, заставила Михаила злорадно усмехнуться. Занятый наблюдениями, он невольно замедлил шаг. Рядом со зданием обнаружилась стоянка, битком забитая автомашинами, причём отечественные автомобили составляли сиротское меньшинство.