Нутро любого человека
Шрифт:
Эти мысли о годах, проведенных мной в США, вызваны поездкой в Ибадан — мы с Поли [Макмастерс] [201] прокатились туда, чтобы увидеть Ширли Маклейн в „Милой Чарити“. Потом зашли в сирийский ресторан, ели ягненка с изюмом и специями. Когда я подвез ее до дома, она пригласила меня зайти, выпить на ночь по рюмочке, и я понял — такие вещи всегда понимаешь сразу, — что предложена мне будет не одна только рюмочка. Я сказал нет, спасибо, чмокнул ее в щеку и поехал на Данфодио-роуд.
201
Коллега по Отделению английской литературы.
Полли — полноватая, растрепанная дама сорока с хвостиком лет. Замужем никогда не была, умна (магистерская степень по литературе — драматургия Реставрации) и, возможно, является ближайшим моим другом здесь. Нас объединяет ненависть к Сушеному Кокосу [202] , однако заводить с ней роман мне не хочется. Впрочем, происшедшее заставило меня осознать, что в последний раз я занимался любовью с Монди — в августе 1964-го. Воспоминания об этом еще свежи, но особой тоски не порождают. Старею? Есть тут одна жена преподавателя Французского отделения, которой я довольно сильно вожделею. Высокая, серьезная морокканка или туниска, часто появляющаяся со своими детьми в клубе. Она постоянная посетительница теннисных кортов — играет с неистовой сосредоточенностью. После игры заходит в клуб — рубашка пропитана потом, сквозь полупрозрачную ткань проступают очертания лифчика. Познакомиться мы с ней пока не познакомились, однако она уже начала отвечать на мою улыбку своей. Старый ты козел.
202
Прозвище совершенно лысого профессора английского языка в Икири — проф. Дональда Сэмроуза.
Исаак уехал на восток, в двухнедельный отпуск. Родители его живут в деревне неподалеку от Икот-Экпене, в тех местах шли сильные бои. Поступило известие, что Федеральная армия освободила деревню, и он захотел посмотреть, стоит ли еще их дом. Большая часть повреждений вызвана скорее повальными бомбардировками, чем огнем артиллерии, и именно нигерийские военно-воздушные силы, а не армия, вызывают, похоже, наибольшую неприязнь населения. Они состоят из двух эскадрилий русских МИГ-15, пилотируемых наемниками из восточной Германии и Египта. Возвращаясь сюда, я видел их стоящими строем в аэропорту Лагоса; бочкообразные тускло-оливковые машины с зияющим, точно разинутые рты, воздухозаборниками впереди. Здесь ходит шутка насчет того, что пилотам говорят: законную цель легко узнать по нарисованному на ней красному кресту. Главными целями воздушных ударов как раз и были госпиталя, однако теперь биафрийцы замазали на них красные кресты и авиация переключилась на рынки — их тоже очень легко различить с воздуха. Кстати, все это стало темой моей последней статьи в „Форме правления“. Статья, согласно Напье, наделала кое-какой шум, он хочет, чтобы я съездил в Лагос и получил в Министерстве информации полную аккредитацию.
Лагос. Пресс-конференция в Министерстве информации. Элегантный молодой капитан с оксбриджским выговором обвинил в отсутствии продвижения нигерийской армии исключительную, крайнюю дождливость этого года. Польский журналист сказал мне, что в Биафру каждую ночь вылетают с авианосца „Супер Констеллейшн“ самолеты, нагруженные оружием и боеприпасами. Они называют их „Серыми призраками“, эти поставки и поддерживают жизнь в биафрийцах, территория которых постепенно сжимается. Фактически, биафрийская армия никогда не была вооружена лучше и не получала такого снабжения, а поскольку обороняемая ею территория сильно уменьшилась, там сейчас очень высокая концентрация войск. Когда он спросил о голодающих женщинах и детях, молодой капитан стал отрицать наличие какого-либо недоедания вообще — это все биафрийская пропаганда, заявил он.
Ночь провел в отеле при аэропорте, „Герб Икеджа“ — завтра улетаю обратно в Ибадан. Я люблю этот старый отель с его большим темным баром, заполненным свободными экипажами самолетов и стюардессами. Они создают тот легкий оттенок беспутства, который вечные бродяги неизменно привносят в питейные заведения вроде этого. Добавьте сюда тропическую ночь, обильную выпивку, народ, погрязший в гражданской войне — так и ждешь, что в бар вот-вот завалится Хемингуэй.
Ко мне пришел расстроенный Симеон, сказал что получил вести из дому — Исаака забрал рекрутский патруль биафрийской армии. Они неразборчивы — записывают в армию всех, кто им подвернется. „Был бы пенис“, — сказал Симеон. Эти люди проходят в течение нескольких дней основное обучение, а затем их посылают на фронт. Симеон попросил разрешения уехать на несколько дней, поискать мальчика: я сказал, чтобы он взял мою машину.
Позже. Изменение в планах. Я собираюсь поехать с ним. Идея пришла мне в голову, когда я ехал на 1100-м [203] в гараж за горючим для Симеона. Вот он, мой шанс сорвать куш в „Форме правления“. Так что я наполнил бак и уложил в багажник три запасных канистры. Потом отправился в банк, снял со счета 200 нигерийских фунтов и вернулся домой, рассказать Симеону о новом плане. Белой краской написал на ветровом стекле „ПРЕССА“, купил маленький нигерийский флаг и прикрепил его к радиоантенне. Выезжаем завтра перед рассветом. Доедем проселками до Бенин-Сити, оттуда к дельте реки Нигер, к Порт-Харкорту, а там постараемся кружным путем подобраться по возможности ближе к Икот-Экпене. Согласно моим подсчетам, проехать придется всего миль 400 — по нигерийским дорогам это двое суток. В Нигерии время и расстояние находятся в иных соотношениях, чем где бы то ни было еще. К примеру, от Икири до Лагоса около ста миль, однако на это путешествие приходится отводить четыре часа — сверхосторожная езда, от которой натягиваются нервы и пересыхает во рту, — по одной из самых опасных магистралей мира.
203
При появлении здесь в 1965-м ЛМС купил машину своего предшественника, „Остин 1100“.
Бенин-Сити. Отель „Амбассадор Континенталь“. Биафрийцы взяли Бенин в 1967-м при своем стремительном продвижении на запад в начальные дни войны — то был единственный раз, когда им удалось захватить большие куски нигерийской территории. Помню, паника тогда докатилась даже до университета: доктор Кваку выкопал у себя в саду траншею на случай воздушных налетов. Наступление продлилось недолго, однако на каком-то этапе биафрийская армия находилась всего в сотне миль от Лагоса.
Смотрю в баре отеля новости, отснятые нигерийским телевидением. Федеральные войска занимают биафрийскую деревню. Крепкие мужчины с автоматами, — кажущиеся в форме еще более крепкими, — толкают перед собой маленьких, костлявых людей в изодранных безрукавках и шортах.
Сюда мы доехали, по счастью, без приключений, нас только один раз остановили на дорожной заставе. Я показал мои аккредитационные документы, пропуск и сказал „Пресса“ наклонившемуся к окну молодому солдату. „Би-би-си?“ — я кивнул, и он махнул нам рукой: проезжайте. Определенно волшебное слово. Не думаю, что слова „Форма правления“ произвели бы такое же впечатление.
Симеон объяснил мне, что он против войны потому, что не принадлежит к племени Ибо. Он и называет ее „войной Ибо“. Сам Симеон из племени Ибибио — у них и язык другой, не такой, как у Ибо. То же относится к племенам Эфикс, Иджос, Огони, Аннанг и многим другим — всех их правящие Ибо причислили к „Биафре“. А они не хотят входить в Биафру, сказал Симеон. Не хотят быть женами мужчины из племени Ибо.
Симеон спит в машине, а я занял на четвертом этаже номер, выходящий на пустой плавательный бассейн. В отеле оживленно, полным-полно людей разных национальностей — русских инженеров, итальянских подрядчиков, ливанских бизнесменов, британских „советников“. Я спросил у дюжего англичанина, как добраться до фронта, — он ответил, что линии фронта не существует, просто ряд ведущих в Биафру дорог перекрыт солдатами. Как услышите стрельбу или солдаты скажут вам, что дальше ехать нельзя, можете считать, что вы на фронте.
Съел в столовой цыпленка с рисом и вернулся в бар, выпить напоследок пива. Там сидело несколько пьяных офицеров Федеральной армии со своими подругами. Принял снотворное и лег спать.
Мы проехали через Варри и обогнули Порт-Харкорт. На дороге много военного транспорта; причудливый вид океанской яхты на борту танкера — добыча какого-то бригадного генерала, полагаю, — идущего на военно-морскую базу в Лагосе. Руководствуясь указаниям Симеона, покатили в неопределенно восточном направлении. В Бенине нам говорили, что Икот-Экпене отбит у биафрийцев, а фронт проходит теперь по дороге Аба-Оверри. Симеон сказал, что если мы сумеем добраться до Абы, то дальше он уже сам отправится в деревню по идущей бушем тропе. Один раз мы попали в неприятное положение — на одинокой дорожной заставе молодые солдаты, от которых густо разило пивом, театрально размахивая автоматами, приказали нам выйти из машины. Я дал им немного денег и сигарет, это их угомонило, и они сказали, что тут проезжали и другие журналисты и что все они живут в отеле „Развязка“ около города, называемого Манджо, к югу от Аба. В Манджо мы приехали в четыре пополудни. Остановив машину, я услышал доносящееся откуда-то с севера буханье и бормотанье артиллерии. Симеон разделся до трусов и заявил, что отправляется прямо сейчас. Я дал ему немного денег, и он ушел в буш — довольно веселый, как мне показалось. Думаю, он радуется тому, что предпринимает хоть что-то, — и в конце концов, он тут у себя дома. Я обещал ждать его три дня, если получится, потом мне придется возвращаться назад.
На руинах Мальрока
2. Девятый
Фантастика:
боевая фантастика
рейтинг книги
