Нутро любого человека

Бойд Уильям

Эти мысли о годах, проведенных мной в США, вызваны поездкой в Ибадан – мы с Поли [Макмастерс][201] прокатились туда, чтобы увидеть Ширли Маклейн в «Милой Чарити». Потом зашли в сирийский ресторан, ели ягненка с изюмом и специями. Когда я подвез ее до дома, она пригласила меня зайти, выпить на ночь по рюмочке, и я понял – такие вещи всегда понимаешь сразу, – что предложена мне будет не одна только рюмочка. Я сказал нет, спасибо, чмокнул ее в щеку и поехал на Данфодио-роуд.

Полли – полноватая, растрепанная дама сорока с хвостиком лет. Замужем никогда не была, умна (магистерская степень по литературе – драматургия Реставрации) и, возможно, является ближайшим моим другом здесь. Нас объединяет ненависть к Сушеному Кокосу[202], однако заводить с ней роман мне не хочется. Впрочем, происшедшее заставило меня осознать, что в последний раз я занимался любовью с Монди – в августе 1964-го. Воспоминания об этом еще свежи, но особой тоски не

порождают. Старею? Есть тут одна жена преподавателя Французского отделения, которой я довольно сильно вожделею. Высокая, серьезная морокканка или туниска, часто появляющаяся со своими детьми в клубе. Она постоянная посетительница теннисных кортов – играет с неистовой сосредоточенностью. После игры заходит в клуб – рубашка пропитана потом, сквозь полупрозрачную ткань проступают очертания лифчика. Познакомиться мы с ней пока не познакомились, однако она уже начала отвечать на мою улыбку своей. Старый ты козел.

Исаак уехал на восток, в двухнедельный отпуск. Родители его живут в деревне неподалеку от Икот-Экпене, в тех местах шли сильные бои. Поступило известие, что Федеральная армия освободила деревню, и он захотел посмотреть, стоит ли еще их дом. Большая часть повреждений вызвана скорее повальными бомбардировками, чем огнем артиллерии, и именно нигерийские военно-воздушные силы, а не армия, вызывают, похоже, наибольшую неприязнь населения. Они состоят из двух эскадрилий русских МИГ-15, пилотируемых наемниками из восточной Германии и Египта. Возвращаясь сюда, я видел их стоящими строем в аэропорту Лагоса; бочкообразные тускло-оливковые машины с зияющим, точно разинутые рты, воздухозаборниками впереди. Здесь ходит шутка насчет того, что пилотам говорят: законную цель легко узнать по нарисованному на ней красному кресту. Главными целями воздушных ударов как раз и были госпиталя, однако теперь биафрийцы замазали на них красные кресты и авиация переключилась на рынки – их тоже очень легко различить с воздуха. Кстати, все это стало темой моей последней статьи в «Форме правления». Статья, согласно Напье, наделала кое-какой шум, он хочет, чтобы я съездил в Лагос и получил в Министерстве информации полную аккредитацию.

[Ноябрь]

Лагос. Пресс-конференция в Министерстве информации. Элегантный молодой капитан с оксбриджским выговором обвинил в отсутствии продвижения нигерийской армии исключительную, крайнюю дождливость этого года. Польский журналист сказал мне, что в Биафру каждую ночь вылетают с авианосца «Супер Констеллейшн» самолеты, нагруженные оружием и боеприпасами. Они называют их «Серыми призраками», эти поставки и поддерживают жизнь в биафрийцах, территория которых постепенно сжимается. Фактически, биафрийская армия никогда не была вооружена лучше и не получала такого снабжения, а поскольку обороняемая ею территория сильно уменьшилась, там сейчас очень высокая концентрация войск. Когда он спросил о голодающих женщинах и детях, молодой капитан стал отрицать наличие какого-либо недоедания вообще – это все биафрийская пропаганда, заявил он.

Ночь провел в отеле при аэропорте, «Герб Икеджа» – завтра улетаю обратно в Ибадан. Я люблю этот старый отель с его большим темным баром, заполненным свободными экипажами самолетов и стюардессами. Они создают тот легкий оттенок беспутства, который вечные бродяги неизменно привносят в питейные заведения вроде этого. Добавьте сюда тропическую ночь, обильную выпивку, народ, погрязший в гражданской войне – так и ждешь, что в бар вот-вот завалится Хемингуэй.

Пятница, 14 ноября

Ко мне пришел расстроенный Симеон, сказал что получил вести из дому – Исаака забрал рекрутский патруль биафрийской армии. Они неразборчивы – записывают в армию всех, кто им подвернется. «Был бы пенис», – сказал Симеон. Эти люди проходят в течение нескольких дней основное обучение, а затем их посылают на фронт. Симеон попросил разрешения уехать на несколько дней, поискать мальчика: я сказал, чтобы он взял мою машину.

Позже. Изменение в планах. Я собираюсь поехать с ним. Идея пришла мне в голову, когда я ехал на 1100-м[203] в гараж за горючим для Симеона. Вот он, мой шанс сорвать куш в «Форме правления». Так что я наполнил бак и уложил в багажник три запасных канистры. Потом отправился в банк, снял со счета 200 нигерийских фунтов и вернулся домой, рассказать Симеону о новом плане. Белой краской написал на ветровом стекле «ПРЕССА», купил маленький нигерийский флаг и прикрепил его к радиоантенне. Выезжаем завтра перед рассветом. Доедем проселками до Бенин-Сити, оттуда к дельте реки Нигер, к Порт-Харкорту, а там постараемся кружным путем подобраться по возможности ближе к Икот-Экпене. Согласно моим подсчетам, проехать придется всего миль 400 – по нигерийским дорогам это двое суток. В Нигерии время и расстояние находятся в иных соотношениях, чем где бы то ни было еще. К примеру, от Икири до Лагоса около ста миль, однако на

это путешествие приходится отводить четыре часа – сверхосторожная езда, от которой натягиваются нервы и пересыхает во рту, – по одной из самых опасных магистралей мира.

Суббота, 15 ноября

Бенин-Сити. Отель «Амбассадор Континенталь». Биафрийцы взяли Бенин в 1967-м при своем стремительном продвижении на запад в начальные дни войны – то был единственный раз, когда им удалось захватить большие куски нигерийской территории. Помню, паника тогда докатилась даже до университета: доктор Кваку выкопал у себя в саду траншею на случай воздушных налетов. Наступление продлилось недолго, однако на каком-то этапе биафрийская армия находилась всего в сотне миль от Лагоса.

Смотрю в баре отеля новости, отснятые нигерийским телевидением. Федеральные войска занимают биафрийскую деревню. Крепкие мужчины с автоматами, – кажущиеся в форме еще более крепкими, – толкают перед собой маленьких, костлявых людей в изодранных безрукавках и шортах.

Сюда мы доехали, по счастью, без приключений, нас только один раз остановили на дорожной заставе. Я показал мои аккредитационные документы, пропуск и сказал «Пресса» наклонившемуся к окну молодому солдату. «Би-би-си?» – я кивнул, и он махнул нам рукой: проезжайте. Определенно волшебное слово. Не думаю, что слова «Форма правления» произвели бы такое же впечатление.

Симеон объяснил мне, что он против войны потому, что не принадлежит к племени Ибо. Он и называет ее «войной Ибо». Сам Симеон из племени Ибибио – у них и язык другой, не такой, как у Ибо. То же относится к племенам Эфикс, Иджос, Огони, Аннанг и многим другим – всех их правящие Ибо причислили к «Биафре». А они не хотят входить в Биафру, сказал Симеон. Не хотят быть женами мужчины из племени Ибо.

Симеон спит в машине, а я занял на четвертом этаже номер, выходящий на пустой плавательный бассейн. В отеле оживленно, полным-полно людей разных национальностей – русских инженеров, итальянских подрядчиков, ливанских бизнесменов, британских «советников». Я спросил у дюжего англичанина, как добраться до фронта, – он ответил, что линии фронта не существует, просто ряд ведущих в Биафру дорог перекрыт солдатами. Как услышите стрельбу или солдаты скажут вам, что дальше ехать нельзя, можете считать, что вы на фронте.

Съел в столовой цыпленка с рисом и вернулся в бар, выпить напоследок пива. Там сидело несколько пьяных офицеров Федеральной армии со своими подругами. Принял снотворное и лег спать.

Воскресенье, 16 ноября

Мы проехали через Варри и обогнули Порт-Харкорт. На дороге много военного транспорта; причудливый вид океанской яхты на борту танкера – добыча какого-то бригадного генерала, полагаю, – идущего на военно-морскую базу в Лагосе. Руководствуясь указаниям Симеона, покатили в неопределенно восточном направлении. В Бенине нам говорили, что Икот-Экпене отбит у биафрийцев, а фронт проходит теперь по дороге Аба-Оверри. Симеон сказал, что если мы сумеем добраться до Абы, то дальше он уже сам отправится в деревню по идущей бушем тропе. Один раз мы попали в неприятное положение – на одинокой дорожной заставе молодые солдаты, от которых густо разило пивом, театрально размахивая автоматами, приказали нам выйти из машины. Я дал им немного денег и сигарет, это их угомонило, и они сказали, что тут проезжали и другие журналисты и что все они живут в отеле "Развязка" около города, называемого Манджо, к югу от Аба. В Манджо мы приехали в четыре пополудни. Остановив машину, я услышал доносящееся откуда-то с севера буханье и бормотанье артиллерии. Симеон разделся до трусов и заявил, что отправляется прямо сейчас. Я дал ему немного денег, и он ушел в буш – довольно веселый, как мне показалось. Думаю, он радуется тому, что предпринимает хоть что-то, – и в конце концов, он тут у себя дома. Я обещал ждать его три дня, если получится, потом мне придется возвращаться назад.

Поселился в "Развязке", получив плохонький, кишащий насекомыми номер с некрашеными бетонными стенами. Односпальная кровать застелена серой нейлоновой простыней, электричество то включают, то выключают. Отель стоит пообок достроенной лишь наполовину транспортной развязки – отсюда и его наводящее на определенные размышления название. В эту развязку входит шоссе и еще одно из нее выходит. Другие соединения дорог, которые позволили бы развязке функционировать должным образом, еще предстоит построить. Неподалеку отсюда расположен армейский склад провианта – армия не то отбивает Икот-Экпене у противника, не то пытается его удержать. Бар отеля, занимающий б'oльшую часть первого этажа, освещен лиловыми и зелеными флуоресцентными лампами, здесь почти весь день просиживает с десяток скучающих проституток с прическами "афро" и в очень коротких юбочках. Время от времени одна из этих девочек, приволакивая ноги, подходит и вяло предлагает себя. В баре жарко, вентиляторы на потолке по большей части не работают, но пиво все же слегка охлаждено.