Нужным быть кому-то
Шрифт:
Зайдя в небольшие сени - Иван не знал, как правильно назвать - он обратил внимание на пол, выложенный большими камнями, которые за много лет и от множества ног казались стертыми и отшлифованными, невольно как бы напоминая о бренности жизни.
Внутреннее убранство тоже понравилось, как-то торжественно-душевно было в ней, много деревянных икон, без оклада, на толстых досках и с потемневшими от времени ликами, сразу же притягивали взгляд, хотелось тихонько коснуться их.
Баба Таня и Валя взяли детей за руки, давая Ивану возможность осмотреться, и он
Подойдя к очередной иконе, Иван замер: Богородица в красном хитоне, держа на руках маленького Иисуса, смотрела на него, и было в её глубоких и немного печальных глазах понимание и какая-то поддержка. В эту самую минуту солнцу надоело прятаться и оно вылезло на чистый участок неба, заливая своим светом всё вокруг. С верхних окошек, чуть ниже купола, застекленных разноцветным стеклом, полились широкие дорожки-лучи, иконостас и иконы заиграли, один луч уперся в лицо Богородицы и почудилось ему, что улыбается она!
– Боже!
– выдохнул про себя Иван, и стало горячо глазам,- Я же сто лет не плакал, даже когда своих хоронил!
Слезы бежали по щекам, а он как завороженный стоял и смотрел на лик Божьей Матери, и становилось ему легче, казалось, что сваливается с души огромная каменная глыба. Никто ему не мешал, никто не подходил к иконе, наверное, присутствующие поняли, что у седого мужчины идет безмолвный, так нужный ему разговор с Божьей Матерью!
Он слышал, как батюшка вел службу, как пели великолепно подобранными голосами пять певчих, как влетал над всеми голос батюшки, отраженный от стен великолепной акустикой, а он все смотрел и мысленно говорил:
– Спасибо!
Очнулся, когда все присутствующие дружно запели "Отче наш", и с изумлением начал подпевать, оказывается, где-то в памяти хранилась эта молитва, запомнившаяся в детстве, и вдруг ожила!
Вскоре служба закончилась, батюшка начал благословлять подходящих к нему прихожан, а сам поглядывал на Козырева. Баб Таня, подвела к нему девчушек, потом подошли Лёшка с Валей, а Иван все стоял.
Калинин негромко сказал: -Я всех отвезу и приеду за тобой!
– Знаешь, мне хочется пройтись пешком!
– Тогда я приду, ты пока про девчушек договорись!
Народ расходился, и Козырев подошел к батюшке, как-то незаметно с детей разговор перешел на него самого, и впервые после гибели жены и сына, Иван ничего не скрывая рассказывал этому невысокому пожилому человеку всё. Он говорил и понимал, что вот так вот высказаться он не смог бы ни с кем, а здесь в церкви прорвало, и уходила ноющая боль из души.
Отец Федот долго молчал, потом сказал:
– Я видел, у Вас были слезы, это очень хорошо, Ваша душа очистилась. Вы сильный человек, но и сильный человек может под влиянием обстоятельств сломаться, Вы столько боли в душе носили, сейчас же Ваш нарыв прорвался, станет легче! Господь и Божия Матерь не оставят Вас и Ваших внуков, поверьте, всё наладится. А ушедших отпустите, они там, на небесах только порадуются! Незримо они всегда возле вас!
Козырев прокашлялся и спросил, что за икона,возле которой он стоял.
– Божья Матерь Скоропослушница!
Договорились о крещении девчушек. Иван поинтересовался самыми необходимыми нуждами, батюшка пояснил, что нужны строительные материалы, никак не хватало средств отреставрировать придел.
– Поможем!
– пообещал Игнатьич.
Спросил есть ли в продаже так понравившаяся ему икона "Скоропослушница", купил три для всех. Попрощавшись, вышел, постоял во дворе и пошел на улицу с облегчением ощущая себя таким небывало бодрым.
27.03.
Неспешно идя по Аксёновке Иван осматривался - добротные дома, цветы, кусты - чисто, но вот в Каменке было как-то праздничнее, веселее, не хватало красок ярких, или это после раскрашенных домиков Каменки так казалось.
Выйдя на околицу, углядел быстро идущего по тропинке Калинина, свернул ему навстречу.
– Давай, Калина, посидим, вон, на бугорке!
Сели на пригорок... с Малявки доносились гомонящие детские голоса, ветерок чуть покачивал полевые цветочки, высоко в небе заливался жаворонок.
Козырев лег на траву и уставился в небо, на котором были разбросаны облака - клочки небесного синтепона неспешно двигались в синеве, проносились посвистывая птички...
– Хорошо-то как! У меня так светло на душе сейчас, наверное, это Бог послал Валю к Лёхе в нужный момент!
Калина, помолчав, сказал: -Я давно убедился, что ничего случайно не происходит, это мы думаем, что случайность, ан нет, все предопределено, раз сталкивает тебя с этим человеком - значит так суждено! Старлей, я много говорить, сам знаешь, не умею, но то, что тебе на пользу деревня - рад!
Иван зажмурился и притих, Палыч тоже растянулся рядом, долго лежали молча, растворяясь в таком спокойствии, и разворачивалась душа, и казались не такими глобальными все невзгоды...
По лицу пополз муравей:
– Ну вот, всю малину испортил,- пришлось встать, - пошли, а то потеряют нас!
И впрямь, по тропинке ехали Лёха с Матюхой.
– Дед, вы где пропали?
– Да вот, Лёш, единение с природой испытали, полежали немного!
Внук успокоенно оглядел мужиков.
– Тогда ладно, мы купаться!
Лихо развернувшись, они покатили к речке, мужики же не торопясь пошли в Каменку.
– Завтра в офисе буду созваниваться с хозяйкой дома, надеюсь, она продаст, у кого-то из мужиков есть толковый архитектор, не помнишь?
– Это у Макса надо спросить, он с кем-то в Англии сдружился, хвалил ... как-то то ли Никитин, то ли Никита. Я так понял, в этом году на Кипр не поедем?
Дед хмыкнул:
– Сомневаюсь я, что Лёшка из Каменки уедет, ты глянь, как он расцвел здесь, обычный нормальный пацан, это мне дураку в уши два года пели, что он... Да, чуть не напортачил я.