Шрифт:
Нянечка против
Часть 1
Я держу в руках вкусный сочный пирожок с мясом. Втягиваю носом аромат свежей выпечки, смакуя этот запах с прикрытыми глазами, а затем подношу его ко рту, желая впиться в подрумянившееся тесто зубами. Во рту собираются слюни, желудок урчит, а где-то на заднем фоне играет музыка. Я открываю глаза и пытаюсь понять, что именно нарушает столь сладостное мгновение.
Не сразу понимаю, что это будильник… А я лежу на постели в форме пятиконечной звезды и пялюсь в потолок.
Раздражённая, словно игрушка-неваляшка
Приснится же такое!
Жалею, что не поставила будильник на пять минут позже: хотя бы пирожок поела бы. О пирожках с мясом студентам-платникам мечтать особо не приходится. Хуже того — я в ближайшее время, вообще, пирожки только во снах видеть буду, если выполню задуманное, а я выполню. Я должна сделать это. Не ради себя, ради справедливости.
Желание завалиться в кровать и спать дальше становится всё сильнее. Мне хочется отключиться хотя бы на пять минут, но я отлично понимаю, что обычно ничем хорошим такое не заканчивается: я либо просплю, либо… Нет. Я точно просплю. Поэтому я скидываю ноги с кровати, зеваю и медленно плетусь в ванную.
Умываюсь тёпленькой водичкой с душистым мылом и пару минут вожу щёткой только по передним зубам, вовремя опомнившись, что надо и остальные почистить. А вдруг у меня ролтон где-то застрял и пахнёт на заведующего несвежей пищей?! Чищу зубы, а затем пользуюсь ополаскивателем для дёсен, не знаю, насколько он эффективный, но мне прислали тестер, я и решила пользоваться — ну, а что добру пропадать?!
Иду на кухню, чтобы выпить чай, но вспоминаю, что только-только почистила зубы, а в шкафчиках всё равно мышь повесилась: даже заплесневелой печенюшки не осталось. А всё дело в том, что я выложила всю стипендию за кредит, который брала на оплату учёбы. У меня и квартиру отобрать могут, потому что накопила долгов по коммуналке. Но кому какое дело до простой студентки?!
Проверяю, чтобы паспорт, ИНН и пенсионное лежали в сумке. Вовремя спохватываюсь о том, что забыла студенческий, а без него мне придётся платить в троллейбусах — это пока совсем незапланированные расходы. Закидываю его в передний кармашек и смотрю на своё отражение в зеркале. Вот же тяпа-растяпа! Я, конечно, не официанткой устраиваться иду, но какой-никакой макияж нанести следует. Подхожу к зеркалу в коридоре, на тумбе около которого разбросана косметичка, и принимаюсь быстренько красить глаза — немного затемняю веки тенями, добавляя штрихи кофейным карандашом-подводкой в уголках глаз, наношу тушь для ресниц и немного помады. Всё остальное будет лишним, мне же с детьми работать, ещё выговор, не дай бог, влепят. А мне эта работа позарез нужна. Именно эта! Никакая другая!
Выхожу раньше, чем предполагала, но на остановке стою больше пятнадцати минут, потому что нужный тралик уехал прямо перед моим носом, вильнув своей мощной ржавой попкой. Следующий приходит по расписанию, и я толкаюсь, только бы пролезть. Народа там полно, все стоят как кильки в консервной банке, притесняя друг друга, но на маршрутке поездка вышла бы дороговатой, так что приходится терпеть то, что есть.
До нужной остановки добираюсь без проблем, но у меня остаётся не больше десяти минут, поэтому я иду быстрым шагом, внимательно глядя в навигатор, ведущий меня до здания детского дома. Захолустье на самом деле то ещё. Добираться каждый раз час в одну сторону и час в другую непросто.
Не пойму никак, почему её определили именно сюда?!
Я поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь. Обращаю внимание на грузную женщину, сидящую у входа: она тут вроде местной охранницы.
— Ну зачем пришла опять, пигалица? Не отдадут тебе ребёнка! Не от-да-дут! — шикает она на меня и покачивает головой.
— А я по другому вопросу… Заведующая уже у себя?!
Она резко меняется в лице: взгляд темнеет, а губы будто бы изгибаются буквой «о». Смотрит на меня выдержанно несколько секунд и кивает.
— А что тебе заведующая-то?!
— На собеседование я пришла. Нянечкой устраиваться.
Женщина хмыкает и кивает.
— Ну иди, раз пришла… Только уже сегодня Эдуард Романович тебя принимать будет. Вернулся он и он сегодня злой. Вряд ли тебе повезёт, пигалица!
— А я попробую, — киваю я и улыбаюсь уголками губ.
Что мне ещё остаётся делать в этой безвыходной ситуации?!
Часть 2
Я спешу к кабинету заведующего, читая все вывески по пути. Дверь к директору, как и в прошлый раз, закрыта на замок — интересно, он бывает тут вообще?! Останавливаюсь у кабинета заведующего и поджимаю губы. В прошлый раз его заменяла какая-то женщина, когда он был в отпуске, и я даже подумываю — а не попытаться ли ещё раз оформить опекунство, но понимаю, что это тщетно. Да и чем я буду ребёнка кормить?! Ролтонами?!
Заношу кулак и стучу по деревянному полотну. Захожу, не дожидаясь ответа. За столом сидит широкоплечий смуглый мужчина и листает документы. Это он в отпуск в ущерб деткам ездил?! На моря, наверное. Его тёмные волосы, цвета кофейных зёрен взъерошены. Он смотрит на меня, а я на него. В голове появляются не самые лицеприятные мысли о нём, но я пытаюсь держать их при себе.
— Доброе утро! Я на собеседование! — говорю я, продолжая сверлить его взглядом.
— Доброе утро. Проходите, садитесь, — холодно кивает он на стул около стола, и я прохожу.
Сажусь и немного ёрзаю на сиденье от страха. Никогда раньше так не боялась, а вот теперь… Для меня важно получить эту работу. Очень. Он закрывает папку с документами, которые изучал до моего прихода.
— Представьтесь, пожалуйста, — вымученным голосом говорит мужчина, поднимая на меня взгляд карих глаз.
— Иванова Иванна Ивановна, — поймав смятение на лице директора, я веду плечом: — Родители хотели сына, а родилась дочь. Решив, что такое имя и пацанская одежда не делают меня похожей на мальчика, они отдали меня в детский дом, — я выдерживаю недолгую паузу и продолжаю: — Ну, по крайней мере, именно такую легенду мне рассказывали воспитатели в детском доме.
— Значит, детдомовская? — хмурится он.
— А это может стать проблемой? — в лоб спрашиваю я.
Мне не привыкать, что к детдомовским отношение, мягко говоря, не очень. Почему так сложилось, не знаю… Может, люди привыкли думать, что если даже родители отдали в детский дом, то ребёнок отброс с заранее предрешённой судьбой?!
— Нет, разумеется. Напротив, это может стать вашим преимуществом, Иванна… У вас есть педагогическое образование?
Ну вот… Этого вопроса я боялась больше всего… Смотрю на него, а он на меня, и мне как-то не по себе от того, что почти чёрные глаза скользят по моему лицу, изучая его.