Няня для бандита
Шрифт:
Теперь я всецело верила, что мной владеет якудза. Эти татуировки трудно спутать с чем-то еще, хотя при первом знакомстве даже не подумаешь.
Даниэль обнажил покрытый паром торс, а затем без каких-либо стеснений снял и брюки. Да что тут оставалось говорить – передо мной стоял абсолютно голый мужчина. Привлекательный, без дряблых боков и пивного живота. Пускай он не пил протеиновых коктейлей и не тратил на походы в качалку несколько часов каждые сутки, но назвать это тело некрасивым я просто не могла. Оно было крепко сбитым, стройным, привлекательным. И мне от первой реакции стало неловко. После нескольких секунд бесстыжего залипания, я вдруг опомнилась и ханжески прикрыла глаза руками. Словно боялась, что Сато решит, будто я сохну по нему и втайне мечтаю потрогать все его изящные выпуклости.
Боже, какой позор… Как же жалко я тогда выглядела, наверное.
– Не надо стыдиться. Раздевайся, – предложил мне Даниэль и залез в глубокую ванну. Даже не ванну, а, скорее, небольшой бассейн, вымощенный мозаикой. Вода в нем была горячей и прозрачной. Над ней клубился пар, но даже после погружения нижней части мужского тела я отчетливо понимала – мой босс внизу ничем не прикрыт!
И я тут же вспотела. Вспотела очень сильно, у меня по лбу буквально текли ручьи, я ощущала, как мокреет блузка под теплым пиджаком и как строгая черная юбка подло липнет к влажным ногам. Как будто намекая: «Пора бы уже сделать то, что он сказал. Пора раздеваться, Софи. Раздевайся, не глупи»
– Так значит, – взяла я себя в руки, – вы приготовили ванну?
– Вроде того.
– Но разве нормально принимать ее вдвоем малознакомым людям? Да еще и голышом…
– Это онсэн, – заметил Даниэль. – Традиционная купальня, в которой по традиции ванну принимают как мужчины, так и женщины. И при этом тело должно быть свободным от одежды. Таковы правила онсэн.
– Но ведь это… это как-то странно.
– Это похоже на сауну. Как у европейцев. И если люди друг-другу доверяют, они вправе снять с себя все лишнее. Ведь скрывать им друг от друга, по идее, нечего.
– Понятно...
– Скажи мне, Софи, тебе есть, что от меня скрывать?
Я хотела было приняться оправдывать себя, но внезапно осознала, что он назвал меня по имени. Он назвал мое имя. Не сингиин. А Софи.
О боже… Не может быть.
Укротив свой страх, я разделась. Повесила пиджак на спинку кресла из ротанга, стащила прилипшую к телу блузку, затем юбку. А потом и остальное. Чтобы погрузиться в горячую воду под пристальным взглядом Даниэля.
Мы сидели с ним друг напротив друга в полулежачем положении. Он смотрел на меня, а я – на него. И на его татуировки.
– Я даже и не представляла, что на вашем теле может быть столько татуировок.
– Что ж, татуировки – неотъемлемая часть культуры якудза. У каждого члена клана должна быть отметина о принадлежности к семье. Впрочем, дополнительные рисунки никем не возбраняются. Главное правило – не выдавать себя в толпе. Чтобы другие и полиция в частности не знали, что перед ними воин якудза. Поэтому у нас принято расписывать только то, что скрыто под одеждой.
– А что означают ваши татуировки? Они ведь что-то означают? Почему их так много? Это ваша обязанность – забить все тело чернилом?
– Нет, – иронично улыбнулся Сато. – Вовсе нет. Просто набивание сложной татуировки – очень болезненный и даже мучительный процесс, поэтому якудза стараются показать таким образом стойкость и несгибаемость своего характера. Ведь чем больше на тебе татуировок, тем больше боли ты через себя пропускаешь. А боль, как верят многие, очищает и укрепляет. Если не убивает, естественно.
– То есть… – поняла я главный секрет, – это скорее понты?
И он просто улыбнулся мне в ответ:
– Да… именно так. Я был молод и хотел всем доказать, что готов стать якудза. Что я не слабый сопляк и не зеленый баловень судьбы, а самый настоящий воин. Поэтому принялся мучить себя наколками с раннего возраста. Отец просил меня этого не делать – в последнее время люди все меньше следуют традициям и стараются быть как все. Якудза уже не те, что были раньше. О былом расцвете нет уже и речи. Но я, как человек из фактически другой культуры, попавший в мир мафии волей случая… я свято чтил эти древние законы. И поэтому в душе я преданный якудза, хоть и не японец. Отец всегда мне повторял, что благородство определят не разрез глаз и даже не количество татуировок на теле. Благородство воина – оно в душе. Оно в твоих поступках и твоих помыслах, – понял Даниэль, что слегка увлекся, и умолк.
– Это безумно круто, – призналась я. – И ваша история, и ваш путь становления, мистер Сато, и ваше желание...
– Не называй меня мистером Сато.
– Что?
– Предлагаю перейти на ты, – озадачил он меня такой новостью и непринужденно поправил волосы, намокшие от пара и легшие на влажный лоб. – Называй меня просто Дэн.
Тот вечер стал для меня полной неожиданностью.
Я ждала от Даниэля Сато чего угодно, включая физическую расправу или психологическое давление, но никак не романтическую ванну в горячем джакузи. Конечно, это было не совсем джакузи, да и романтичным этот процесс мне сперва не казался. Но чем дольше я лежала в теплоте чистой воды и понимала, что в метре от меня точно так же нежится голый Аполлон, тем больше мне хотелось кокетливо улыбнуться и бросить еще один взгляд на его жилистое тело.
Впрочем, Даниэль устроил это отнюдь не из-за пошлых мыслей. Таким жестом он хотел найти со мной полного примирения и показать, что он мне друг, а не враг. И даже не босс.
– Наверное, ты удивилась, когда увидела все это, – говорил якудза, смотря мне в глаза. – Но я решил, что настало время нам лучше узнать друг друга. И поговорить наконец-то по душам... Извини, что был с тобою груб. Я не со зла, такой уж я есть, к сожалению. Кхм... – отвел он взгляд и нашел в себе силы сделать ремарку, – вернее, таким стал. С годами.
– Все это несколько неожиданно, мистер Сато...
– Дэн. Просто Дэн.
– Дэн… – повторила я и ощутила, как резко поплыла.
Картинка перед глазами задрожала, заколыхалась, и я как будто стала кружиться на карусели. Было похоже на головокружение. Только я прекрасно знала, что причина не в горячей воде и даже не в стрессе из-за общего купания. Причина была в другом – я просто вспомнила ту записку, поздравительную открытку, которую нашла в машине. Даниэль так красиво и чувственно вел себя с супругой… А в конце написал: «С любовью, Дэн»
– Так меня зовут близкие, – сказал Дэн, но тут же осекся. – То есть... называли. Раньше. Для Мивы я просто папа.
– Хм... – улыбнулась я, припомнив, как крепко она обнимает отца за шею. – Она вас очень любит... Тебя любит, – стало мне неловко, и мы оба рассмеялись. – Извини.
– Ничего, все нормально... Мне очень нравится смотреть, как вы с ней ладите. Как вы... – говорил он мечтательно, – играете вместе, делаете уроки, наводите порядки в доме и даже что-то там готовите… Это согревает мою душу. В такие моменты мне кажется, что еще не все потеряно, что этот дом еще не окончательно умер. И у Мивы есть шанс вырасти нормальным ребенком. Даже без тети Рэй.