Няня для бандита
Шрифт:
Рассказать обо всем Даниэлю? И что он сделает, как поступит этот человек, когда узнает правду? В лучшем случае он просто вышвырнет меня как мусор. И будет абсолютно прав. Ведь я не могла его винить за это, злодей здесь я, а не он, и это сильно угнетало. Он меня просто прикончит и не станет решать проблему с мамой, это факт.
Мне нужно сделать просто абсурдный выбор: на одной чаше весов – моя родная мать, которая давно больна и требует моей помощи, а на второй – чужая девочка... Которая стала для меня тоже родной. Как бы банально это ни смотрелось со стороны.
Что же мне выбрать? Могу ли я найти
Уговорить барона пойти на уступки будет нереально, он не передумает и не оставит меня в покое. А даже если я и сбегу – он найдет того, кто принесет ему Миву, словно связанного ягненка. Это ничего не даст, а мама погибнет. Из-за меня...
Дэн никогда не пойдет на то, чтобы добровольно отдать картелю свою дочь. Что бы ни таила эта история, он считает ее родной. Или, по крайней мере, относится к ней так – в его добродетель я верю больше, чем в слова Алехнадро Рамиро. Для Даниэля дочка является всем, она – это единственное, что у него осталось от нормальной жизни. Даже не представляю себе, что случится, если он ее потеряет. Тогда даже я утрачу для него любой смысл, я для него как была, так и останусь чужой, что бы он там ни говорил мне на ушко.
Я ему не верю, я никому не верю... даже самой себе. Пока что я не знаю, чем все это обернется...
– Софи, возьми эти бумаги и отнеси их в сейф, – попросил меня Дэн и вручил папку с документами. – Код ты знаешь.
– Хорошо, – ответила я и пошла в его спальню, чтобы спрятать все в тайник за картиной.
Я уже делала это раньше, ведь мне доверяли. В свое время я добросовестно сделала копии всех этих документов, включая лицензии, биржевые бумаги, финансовые отчеты и выписки из банков. Все передала барону, потому что наивно полагала, будто он хочет просто победить своего конкурента на арене бандитских разборок. Он говорил мне, что собирается перехватить его денежные потоки и укрепить позиции картеля за счет ресурсов семьи Сато. Но Рамиро и словом не обмолвился о том, что мне предстоит украсть живого ребенка.
А теперь наша игра зашла уже слишком далеко, я выплыла на середину бурной реки и не могла уже вернуться назад. Путь оставался лишь один – плыть до конца и надеяться, что я не пожалею о сделанном выборе.
Открыв дверцу сейфа и уложив в него бумаги, я уже хотела защелкнуть замок. Но потом вдруг обратила внимание на странный кусочек бумаги. Тот ошметок имел рваные края и не был похож на документ – скорее, на фотографию.
Я оглянулась по сторонам и вытащила находку. Ею оказался кусок фотокарточки. И с нее мне улыбалась рыжеволосая девушка с зелеными глазами. Черты лица были тонкими, изящными. На щеках – веснушки, волосы длинные, прямые, они лежали на плечах. На лице у девушки была широкая улыбка, она так и светилась от счастья, сжимая чью-то руку. Вот только второго человека здесь не было, в ладонях я держала только часть фотографии. Кто-то оторвал эту рыжую незнакомку от общей картинки и оставил здесь.
Впрочем, я прекрасно понимала, кто это сделал. Упрятал ее здесь Даниэль. А девушка на фото – не кто иной, как его супруга. Это Мари.
Глядя в ее изумрудные глаза, мне захотелось задать ей вопрос: что тогда произошло, почему все оказалось так запутанно и сложно? Что могло толкнуть Мари на столь неблагородный поступок? Ведь должна же быть причина...
Я перевернула обрывок и увидела слова – на обороте была надпись, какое-то послание, записка. И от прочтения мне становилось как-то не по себе.
«Я не могу этого больше терпеть, – гласило первое предложение, написанное синей ручкой, ровным мелким почерком. – Я должна тебе признаться, Дэн. Мне нужно рассказать тебе страшную правду, но я знаю, что ты ее не примешь. Я больше не могу с этим жить, мне придется это сделать…»
Дальше текста не было, я могла прочесть только начало. Все остальное где-то осталось на второй половине. И в сейфе ее не оказалось. Подсознательно я понимала, к чему все шло – Мари призналась мужу в том, в чем признаваться было нельзя. И это ее погубило. Выходит, барон был прав.
Случайная находка погрузила меня в мысли. В голове возникали образы и диалоги, которых я в действительности никогда не видела и не слышала. Я здесь не жила, не была знакома с Мари и не знаю, что тогда произошло между ними. Но эта записка на обороте фотографии – она проливала свет на тайну. И то, что выползало из тени, назвать приятным было сложно.
Неужели он ее убил? Могло ли такое быть правдой – что Даниэль лишил свою дочку матери собственными руками?
Я больше не могла это игнорировать и довольствоваться только тем, что в доме принято молчать о главной загадке прошлых лет. Ему придется рассказать мне правду, пришло время Дэну ответить на неудобные вопросы.
– Как ты? – спросил он, когда спустился вниз и увидел меня одну на пустой кухне.
Я просто сидела за столом и смотрела на кофейную гущу в своей чашке. Даже не знаю, что я там видела... Но мыслями я была в том дне, когда мама Мивы ушла из этой жизни.
– Можно, я что-то спрошу?
Он с подозрением прищурился и сел напротив.
– Конечно. Спрашивай.
– Как это произошло? – спросила я и посмотрела в его серые глаза.
– Что? О чем ты сейчас говоришь?
– Как погибла Мари? Кто это сделал? Ее убили «четверки»?
Мой вопрос не понравился Дэну. Он напряженно выдохнул и отвел глаза – сейчас он наверняка жалел, что задел меня. Лучше бы этот разговор не начинался вовсе.
– Софи, давай лучше сменим тему…
– Почему? – не отступала я. – Что в ней не так? Разве я не имею права знать всей правды? Почему ты мне не хочешь рассказать, что этому мешает? Ну что?
– Перестань, – отмахивался он, – здесь просто нечего рассказывать, это неблагодарная тема для беседы. И я не хочу, чтобы ты...
– Ты просто считаешь меня чужой.
– Что?
– Ну давай, признайся в этом – ты не хочешь мне ничего рассказывать, потому что не считаешь меня достойной знать твои секреты. Это ведь только я могу рассказывать тебе о том, о чем мне больно говорить... Почему? – задала я простой вопрос, а затем повторила его криком: – Почему, ты не хочешь говорить?!
И он тоже сорвался:
– Потому что это не твое дело, Софи!
– Ах так?! Не мое дело, значит?!
– Да, так и есть! Тебя это не касается!
Мы оба вскочили из-за обеденного стола и оперлись на него руками, словно брали низкий старт перед забегом. Мы были похожи на дворовых собак, которые готовились вцепиться друг другу в глотки.