Няня для тирана
Шрифт:
Мне не реагировать или отвечать или расстраиваться? Попытаться подружиться или согласиться на деньги, чтобы он меньше осторожничал и рассказал что-то?
Может, стоило принять деньги и справиться за неделю? На дольше я тут оставаться не хотела. Нет, так бы он точно решил, что я продажная и ни капли доверия не проявит. Но что теперь он подумал обо мне, когда получил отказ на такое выгодное предложение.
И ещё было бы прекрасно, если бы я не запуталась во всей лжи, что рассказывала каждому из чужой компании.
А
Вот только могу позволить себе чувствовать слишком многое. И тогда последствия всего этого дела буду расхлёбывать очень долго.
Плевать. Игорю дорого обойдётся это дело. Будет мне психолога оплачивать, пока не поправлюсь.
— Мам?
— Проснулся, монстрик?
Я рассказываю сыну то, что нужно было рассказать изначально, чтобы избежать недопонимания, но я не могла знать о его истерике. Сын спокойно принимает факт переезда и того, что садик с будущей женой Кирочкой нужно будет бросить на время.
Оставляю сына разбираться с игрушками, а сама иду в сторону кухни, нужно приготовить ужин и поговорить с Клыком. Хоть о чём-то, что может быть полезно.
Конечно, люди Игоря уже кружили вокруг Пули и Веры, вычисляя их передвижения и встречи, работая издалека. Но мне нужно было узнать что-то, что никаким другим образом выведать не получится.
Я достаю фарш из холодильника, как замечаю, что по барной стойке ползла змея. Первым делом я запрыгнула на кухонный столик, а затем и заорала, стараясь придать голосу максимальной громкости.
— Зачем так орать? — в помещение вальяжной походной проходит виновник торжества. — У змеи теперь психическая травма на всю жизнь будет. Смотри, какая она милая.
— Змея ядовита?
— Нет. Да, но только если укусит.
— Какой ты остроумный.
Резко поддавшись вперёд, мужчина хватает меня за руку и перемещает на неё чешуйчатую тварь. На секунду я застываю от тепла его прикосновений, а затем стараюсь вырваться.
Слегка обвивая мою конечность, змея обосновывается на запястье, оставляя после своих прикосновений прохладу. Клык с вызовом наблюдает за мной, ожидая взрыва эмоций и истерики, но в ответ получает лишь поглаживание змеи и снисходительный взгляд.
— Ты кличала? — в кухню вноситься сын. Он останавливается, завороженно смотря на змею. — Ой, как у Яны.
— Да, как у Янчика, — я улыбаюсь, слегка поглаживая животное. — Милая. Клык, ты, правда, думал, что я настолько наивна и юна, что испугаюсь обычного ужа?
Отдаю тварюку Клыку и испытываю желание счесать прикосновения змеи с кожи. Я боялась змей, мышей и прочей живности, которая пугала и раздражала всех. Просто показывать это перед мужчиной не хотелось.
Кухня соединена с просторным залом, поэтому я могу наблюдать, как Клык обосновывается на диване с ноутбуком. А Алек садиться возле мужчины и открывает свои зарисовки.
Лучи заходящего, пробиваясь сквозь стекло, и пересекаясь друг с другом, усеивали комнаты отблесками радуги. Вот только прикинув, что все эти окно мне мыть каждую неделю, все прекрасное вдруг оказалось не таким уж и ярким.
Клык, проявляя себя с неожиданной стороны, шепчет что-то на ухо Алеку, а тот заворожено слушает, приоткрыв рот, словно так запоминается лучше. Они оба сидели под естественным светом, и солнечные зайчики играют в их волосах, меняя их цвет от горького шоколада до молочного.
Сердце вдруг замирает от осознания, как эти двое похожи, но затем мысль ускользает, насмешив меня. Я точно знаю, кто приходится Алеку отцом и уж точно запомнила бы любовника со странным именем Клык.
Сын машет мне и улыбается, ожидая ответную улыбку, и я не сдерживаю эмоций. Но стоит мужчине перехватить мой взгляд, как лицо мигом каменеет, и его улыбка тут же кажется натянутой.
Это кажется грубым и неприятным, но ничего не могу с собой поделать. Единственный, кто видит мои настоящие эмоции — Алек, остальным приходится довольствоваться режимом «0 эмоций» или фальшивой маской, которую я даже не стараюсь сделать похожей на настоящую. Это мой защитный механизм, который давным-давно заржавел, и не пропускает никого внутрь души и сердца.
Нельзя сближаться. Нельзя-нельзя-нельзя.
Дело закончится, а мне придётся вернутся домой и делать вид, что всё хорошо.
Но кажется, я начала нестись в сторону обрыва без тормозов в тот момент, как позволила Клыку поцеловать себя.
Клык
Малой оказывается не таким раздражающим, как я ожидал. Сидит возле меня, возит карандашами по бумаге и молчит. Первые минуты я кошусь на него, мало ли что может натворить. Но тому будто нет дела до чего-то другого.
Арина крутиться возле плиты, готовя ужин. Колдует что-то со специями — даже я не знаю, где они в этом доме. Ладно, возможно хозяйка в доме не так плохо. Хотя мне хватало и горничной Милы, заглядывающей дважды в неделю. Тем более, что активно полировала она не только полы.
Надо, кстати, предупредить, чтобы пока не появлялась. Нечего Арине пересекаться с ней. Мила то временное, а девушка… А хрен пойми, что будет с Ариной.
Тянется за чем-то на верхней полке и открывает полоску кожи на спине.
Покрытую синими и фиолетовыми отметинами.
Вспоминаю синяк на скуле, который заметил в машине. Алек оказался не её парнем, но кто-то всё таки оставляет на ней синяки. И пускай Арина сказала, что ни с кем не встречается, это может быть отец ребёнка или сосед или кто угодно.