Нью-Йорк 2140
Шрифт:
Шарлотт закатила глаза и качнула головой, показав тем самым, что спросила она не случайно.
– Потому что Ларри Джекман был финансовым директором в «Адирондаке». А еще он мой бывший.
– Бывший муж?
– Да. – Шарлотт пожала плечами: – Давно это было. Мы тогда собирались поступать в Нью-Йоркский университет. И поженились, чтобы это помогло нам остаться вместе.
– Отличная идея, – заметила Джен и испытала облегчение, увидев, что Шарлотт рассмеялась.
– Ага, – признала Шарлотт, – отличная – не то слово. В общем, брак продержался пару лет, а потом мы расстались, и я долго его не видела. Потом мы пару раз пересекались и сейчас порой контактируем, иногда выбираемся выпить вместе кофе.
– Он сейчас где-то в правительстве, если я правильно помню?
– Председатель Федерального резерва.
– Ого, – удивилась Джен.
Шарлотт пожала плечами:
– В общем, он мало распространяется о своей родне, поэтому я просто подумала, что этот Джефф Розен мог оказаться одним из его двоюродных братьев.
– У многих людей есть много двоюродных братьев.
– Ага. И у Ларри много дядюшек и тетушек по обеим линиям. Но ладно, давай дальше. Что там этот Винсон? Почему ты решила, что его связь с Джеффри Розеном так интересна?
– Это только начало, – ответила Джен. – Ребята пропали, не оставив следов – ни физических, ни электронных. Они не пользовались карточками, не выходили в облако, что не так-то просто на протяжении такого долгого времени. Конечно, это может означать дурное. И еще оставляет нас без информации. Когда такое случается, мы проверяем все что можно. Эта связь – не то чтобы что-то серьезное, но расследование Сената касалось «Адирондака», а Розен ушел по собственному.
– И теперь Джекман руководит Федрезервом, – добавила Шарлотт, немного помрачнев. – Я вспоминаю, как он уходил из «Адирондака». Совет директоров избрал Винсона гендиректором вместо него, и довольно скоро он ушел и начал что-то свое. Он никогда мне много об этом не рассказывал, но у меня сложилось впечатление, что это было для него болезненно.
– Может, и так. Мой сержант говорит, что «Адирондак», похоже, накрылся. Потом, относительно недавно, Розен и Маттшопф делали какой-то заказ для хедж-фонда Винсона, «Олбан Олбани», и достаточно крупный, чтобы заполнить декларации за прошлый год. Вот тебе еще одна связь.
– Но она та же самая.
– Зато проявляется дважды. Я не утверждаю, что это что-то значит, но дает нам хоть что-то. У Винсона куча коллег и знакомых, и у Маттшопфа с Розеном тоже. А сам «Адирондак» – одна из крупнейших в мире инвестиционных компаний. Вот у нас и появляется больше нитей. Посмотрим, куда они приведут.
– Ну да.
Затем Джен пристально посмотрела на Шарлотт и сказала:
– Пожалуйста, не рассказывай об этом Ларри Джекману.
Поймет ли она, что эта просьба означает? Она означает, что в этом следствии могут оказаться линии, которые приведут к самой Шарлотт!
Шарлотт поняла. Сделала свои выводы, но виду не подала.
– Не буду, разумеется, – заверила она. – Ну, мы же очень редко видимся, я уже говорила.
– Хорошо. Значит, это будет нетрудно.
– Да, именно.
– Тогда расскажи мне, как эти ребята появились здесь?
– У них был друг из Флэтайрон-билдинг, и они жили в палатке в садах на крыше, через сквер от нас, и когда правление Флэтайрона приказало им уйти, они попросились к нам.
– Так они обращались в правление?
– Они спросили Владе, а Владе спросил меня, и я с ними встретилась и решила, что они нормальные, поэтому попросила правление позволить им остаться временно. Я думала, они могли бы нам помочь сделать анализ резервного фонда здания, там у нас дела не так хороши.
– Я этого не знала.
– Это отмечали в протоколах.
Джен пожала плечами:
– Я обычно их не читаю.
– Как и большинство.
Джен задумалась.
– И часто ты так влияешь на правление?
Теперь Шарлотт определенно поняла, что ее спрашивают целенаправленно. И, кивнув, будто мирясь с этим, ответила:
– Периодически, если вижу ситуацию, где я могу этим помочь людям и нашему зданию. Правлению это, думаю, не нравится, поскольку здание переполнено. Поэтому им хватает и обычного списка ожидающих очереди. А еще у них бывают свои особые случаи.
– Но места все же появляются.
– Конечно. Съезжать почти никто не съезжает, но многие прожили здесь уже долго и иногда умирают.
– В этом смысле люди довольно стабильны.
– Ага.
– По этой причине и я живу здесь, вообще-то. Я переехала сюда присматривать за мамой, когда умер папа, а когда и она умерла, ее членство в кооперативе перешло мне.
– А-а… когда это было?
– Три года назад.
– Поэтому, наверное, и получилось, что ты состоишь в кооперативе, но не следишь за делами здания.
Джен пожала плечами:
– Ты же вроде говорила, что чуть ли не все так делают.
– Ну, резервные финансы – тема и вправду не для всех. Но это же кооператив. И на самом деле многие так или иначе в чем-то участвуют.
– И мне, наверное, стоило бы, – признала Джен.
Шарлотт кивнула и тут же вспомнила:
– Очень скоро все узнают о том, что стало известно на последнем заседании. Нам предложили выкупить здание.
– Кто-то хочет купить его целиком?
– Именно.
– Кто?
– Мы не знаем. Они вышли на нас через брокера.
Джен имела склонность видеть закономерности. Несомненно, это было следствием ее работы, она это понимала, но ничего поделать не могла. Вот и сейчас: в здании пропадает кто-то, у кого есть влиятельные родственники и коллеги, и здание тут же предлагают выкупить. Джен не может не задуматься о том, есть ли здесь связь.
– Мы ведь можем отказаться от предложения, верно?
– Конечно, но, вероятнее всего, вопрос придется вынести на голосование. Узнать мнение членов, а то и позволить им самим решить. Предлагают примерно вдвое больше стоимости здания, так что для многих это будет соблазн. Это почти как враждебное поглощение.