Нью-Йорк 2140
Шрифт:
– Требуется помощь, – сообщил Мет женским голосом из настенного монитора Владе.
Управляющий сел на кровати и потянулся сначала к выключателю, потом к одежде.
– В чем дело? – спросил Владе. – Выкладывай.
– В нижнем подвале вода.
– Черт! – Он вскочил и набросил свою кархартовскую куртку. – Как давно, как быстро и где?
– Я сообщила при первом обнаружении влаги. Скорость притока не определена. Комната Б-201.
– Ладно, сообщи скорость притока, когда вычислишь.
– Будет сделано.
Владе стал спускаться в подвал – и пока он шел, свет сам зажигался у него на пути. Подвал находился не просто ниже уровня воды, но и ниже дна. Когда строилось здание, в начале XX века, его основание было врезано в коренную породу. В 1999 году все части здания, кроме башни, были восстановлены, а фундамент был заложен еще глубже. О гидроизоляции
Из-за этой неразрешимой проблемы Владе держал подвал пустым, так, чтобы пол и стены ничто не загораживало. Кто-то из совета жаловался на то, что площадь не используется, но управляющий был непреклонен. Он должен был иметь возможность видеть все, что там происходит. Это была одна из самых опасных уязвимостей во всем здании.
И когда он прибежал в комнату Б-201, то почти сразу все понял. Широкое и яркое пространство, отовсюду кажущееся сырым из-за света, отражающегося от так называемого алмазного покрытия, бывшего здесь на всех поверхностях. На самом деле это был графеновый композит, но такой прозрачный и блестящий, что Владе, как и все остальные, называл его алмазным. Материал был не таким твердым, как алмаз, зато более упругим и наносился как спрей. Вообще новые композиты просто удивительны с точки зрения силы, упругости, массы и всего того, чего можно желать от строительных материалов. Они сделали подводную жизнь реальностью.
Пол немного бугристый, чтобы удобнее ходить; стены, более гладкие и шлифованные, напоминали матовый алюминий и снижали яркость отраженного света. Поэтому поверхности не ослепляли, а просто блестели – так, будто все отсырело и искрилось росой. Для Владе этого оказалось достаточно, чтобы впасть в беспокойство, пусть такое здесь можно было наблюдать всегда.
Требовалось найти место протечки. Здание действительно сообщило о первом признаке сырости – он сумел обнаружить ее только с помощью своего датчика влажности. Мокрое пятно нашлось в дальнем углу, где сходились северная и восточная стены и пол. Это было странно, потому что в таких местах слой покрытия был толще обычного. Тем не менее датчик сработал именно там. Он сел на прохладный бугристый пол, провел по нему рукой. Точно, сырой. Понюхал – ничего не ощутил. Снял с пояса фонарик, направил его на угол. Пришлось поводить головой, чтобы наилучшим образом сфокусировать свои немолодые глаза, и все-таки увидел: трещина. Микротрещина.
Но это не противоречило логике. Он достал из кармана линзу, наклонился и, выставив фонарик под углом, поводил линзой перед ним. В углу виднелся крупный размытый сгусток алмазного спрея. Трещина, это точно. Вода собиралась в ней до тех пор, пока поверхностное натяжение не вынуждало ее скатываться на пол, точно так же, как это происходило бы и с большим объемом. Но, черт, отверстие выглядело так, будто его просверлили!
Он протер угол и сделал с помощью браслета его макрофото. Трещина действительно выглядела круглой – точнее, было даже два круглых отверстия, и вода собиралась в них полусферами, как кровь в паре булавочных уколов. Как чистая кровь.
– Черт!
Он снова протер угол, затем капнул туда герметик. Позже он собирался сделать там что-нибудь более существенное, например нанести толстый слой спрея, но пока и этого должно было хватить.
– Владе, – проговорила Мет ему в наушник, – требуется помощь. Вода в среднем подвале, юго-западный угол, комната Б-104.
– Сколько?
– Первое обнаружение влаги. Скорость притока не определена.
Он поспешил вверх по широкой лестнице, а потом к комнате 104, с трудом ступая – ходить мешало больное левое колено. На этом этаже комнаты были меньше, чем этажом ниже. Возле стен здесь было так же пусто, а посередине штабелями стояли ящики, которые он расставлял сам. Пол выполнен из обычного цемента, стены, как и в подвале ниже, покрыты спреем. На этом уровне все здание
И снова датчик влажности быстро привел Владе к протечке – та оказалась на стене над самым полом. Стена в том месте была покрыта спреем и изнутри, и снаружи, отчего протечка казалась еще невероятнее той, что он нашел внизу. С виду она была похожа больше на трещину, чем на булавочный укол. Как усталостный перелом. Вода сочилась со дна трещины – она тянулась почти вертикально. Капли собирались вместе и стекали по стене.
– Вот черт!
Он снова щедро залепил трещину герметиком, немного подумал, а потом, обогнув шахту лифта, вернулся в свою комнату. Там он снял куртку и, проклиная все на свете, натянул плавки. Нижнюю протечку точно кто-то просверлил изнутри. Владе не хотелось давать зданию никаких устных команд, касающихся камер безопасности, так как вопрос с ними до сих пор не был решен, а вся система могла быть скомпрометирована. А посему следовало дождаться, пока их проверят. Пока же задача номер один – осмотреть здание снаружи и проверить, является ли верхняя трещина сквозной. Если да, то это проще, чем если бы она имела сложную форму, в которой наружный и внутренний выходы не совпадали. Но вообще и то и другое плохо!
Гидрокостюмы и кислородные баллоны со снаряжением хранились в эллинге, на складе рядом с его офисом. Люди выплывали на своих судах, как казалось, без лишнего стресса, и Су беспокойно ему кивнул: мол, все хорошо.
– Я поныряю немного, – предупредил его Владе, отчего Су нахмурился.
Никто не должен был нырять в одиночку, но Владе нырял вокруг здания постоянно, имея при себе только маленькую тележку и ничего более.
– Если что, я буду на телефоне, – сказал Су, и Владе, кивнув, начал непростой процесс надевания гидрокостюма. Для осмотра зданий можно было использовать самый маленький баллон, и на голову в этом случае надевалось нечто похожее на плавательную маску. То есть он был закрыт не полностью, но для недолгой работы близ поверхности хватало и этого. Главное – хорошенько вымыться после.
Внутри эллинга имелись ступеньки, уходящие в воду. Сейчас было видно только три из них, то есть прилив был почти максимальным. Он спустился вниз, ощущая себя болотной тварью из одноименного фильма [38] , самого страшного фильма всех времен, по его мнению. К счастью, он не уносил с собой вниз какую-нибудь несчастную, мгновенно стареющую деву. Даже салазок у него не было – для подобных нырков они были не нужны.
Вода была, как всегда, холодной, это ощущалось даже в гидрокостюме, но он разогревался так быстро, что прохлада казалась приятной. Погружение, быстрая проверка снаряжения, потом выход через дверь эллинга в бачино, проплыв. Гидрокостюм снабдил ноги лишь небольшими перепонками на пальцах и маленькими плавниками, и это тоже создавало приятное ощущение. Головной фонарь излучал мощный свет, но лучи, как всегда, ловили в основном лишь различные частицы в богомерзкой городской воде, хотя ее и пытались очистить десятки миллионов моллюсков в аквакультурных садках. Владе сейчас видел всего на два-три метра перед собой. Нужно было держаться на достаточной глубине, чтобы не получить по голове килем лодки, но не настолько глубоко, чтобы залезть в какой-нибудь садок. В самых верхних из них содержалось немало рыбы – лосось, тиляпия, сом, целые подвижные стайки, снующие вдоль стенок клетей.
38
Фильм ужасов Уэса Крейвена «Болотная тварь», вышедший в 1982 г.
Обогнув северо-западный угол здания, Владе завис над старой дорожкой, будто призрак. Тротуар, бордюр, улица – всегда жутковато видеть следы того Нью-Йорка, каким он некогда был. 24-я улица.
За угол, потом к той точке на стене снаружи комнаты Б-104. Свериться с навигатором, чтобы убедиться, что это то самое место. Приблизившись к стене, он осмотрел каждый дюйм блестящего алмазного покрытия, провел по нему руками. Ничего слишком заметного… и да, прямо напротив внутренней трещины вроде бы оказалась наружная. Какого хрена?