Нюма, Самвел и собачка Точка
Шрифт:
Приплясывая на колдобинах Крестовского проспекта, мусоровоз увез трепливого водилу, обиженного невниманием пассажира к проблемам уборочной техники.
Сырая доска на стене каменного сарая оповещала, что именно здесь и находится «9-я городская больница».
Ощущение тревоги возникло резко, как боль. Нюма разлепил веки, приподнялся и сел, свесив ноги с кровати. Ступни пронзил холод линолеума.
Правый бок подпирал какой-то жесткий ком. Нюма вслепую откинул рукой ком и скосил глаза. То был угол матраца… Только сейчас он осознал нелепость, а главное, тревогу своего пребывании в этом помещении.
—
Сизый свет раннего воскресного утра падал от окна на скудную утварь больничной палаты. На две кровати и тумбочку между ними. На одной кровати лежал свернутый в рулон матрац. На второй под солдатским суконным одеялом похрапывал человек. На третьей кровати, у стенки, сидел сейчас он, Нюма, и пытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера…
«Приемный покой» он определил по двум машинам с крестами. Пожилая тетка, в платке поверх шапочки, с таким же крестиком, сидела за стеклянной перегородкой утлого закутка и базарила с какими-то мужиками в белых халатах. Те в ответ кричали, что сегодня суббота, приемный день «девятки» и пусть тетка не выкобенивается, вызывает дежурного врача. Иначе они свалят труп на дворе и сообщат в милицию. На что тетка сказала, что ей плевать на милицию, если они не смогли сохранить больного до больницы. Морг уже закрыт, а дежурный занят и реанимации, освободится — придет. «Знаем, в какой он реанимации!» — сказали мужики и с матюгами ушли на улицу. А тетка еще долго ворчала в своем закутке.
Заметил Нюму, тетка пуще осатанела. Мало ей больных, так еще болельщики голову морочат. Особенно ее разозлила фамилии поступившего. «Понаехали тут всякие, своих укладывать некуда! А на рынках три шкуры с нас дерут, — бухтела она, уткнувшись и какую-то тетрадь. — В реанимации твой Самвел Акопян!» — «Ни в какой он не в реанимации. Там места не было, — послышался чей-то голос. — Его в двадцать шестую пока пристроили…» Нюма покинул «Приемный покой». Куда идти? Ночь, холодрыга. Безлюдный Крестовский, машин нет. А те, что появлялись, проносились, как оглашенные… Переждав минут десять и окончательно продрогнув, он побрел вдоль больницы. Увидел какую-то крашеную дверь. Толкнул и оказался в полутемном холле. Тишина. Ни души, справа, за перегородкой, гардероб с голыми вешалками. Слева — лестница… Поднялся по лестнице и оказался в больничном коридоре. В распахнутых дверях он видел совершенно пустые палаты со свернутыми матрацами на кроватях. Словно больницу настигло какое-то бедствие. Заляпанный пятнами пол скрипел старым паркетом. От зеленых стен несло болотной сыростью. С потолка свисали струпья извести. Окна тут и там были заколочены фанерой…
Наконец в одной из палат он увидел две женские фигуры в домашних халатах. Решив, что попал в женское отделение, он спросил, как пройти в мужское. На что женщины ответили, что тут «смешанное», и поинтересовались, какую палату он ищет, — на многих дверях были сбиты номера. Услышав, что двадцать шестую, женщины решили, что это та палата, которая рядом с туалетом. А туалет в конце коридора, «по запаху найдете»…
Самвела он определил сразу, как-то догадался — человек спал, отвернувшись к стене, на голом матраце под тонким суконным одеялом. Подошел ближе, всмотрелся — Самвел! А что потом? Потом он присел на пустующую кровать. Напряженное состояние прошло. Сознанием вновь овладело плывущее ощущение спокойствия и тихой радости легкого опьянения, с каким он подходил
— Ни хрена себе! — повторил Нюма, стараясь нащупать свои ботинки.
Один ботинок он нашел сразу, а второй, вероятно, попал под кровать. Нюма опустился на корточки и принялся шуровать рукой.
— Нюма?! — раздался удивленный голос Самвела. — Ты что там делаешь?
— Ботинок ищу! — буркнул Нюма.
— Почему здесь? Ты как сюда попал?
— Заблудился! — Нюма ухватил ботинок, поднялся с корточек, плюхнулся на кровать и, тяжело дыша, проговорил: — Зашел переночевать.
— Ты, Нюма, настоящий друг, — оценил Самвел.
— А ты как сюда попал?
— Сам не знаю. Пришел домой, вдруг спину так схватило, что потерял сознание. Очнулся только здесь. Сказали: почки виноваты.
— А где ты был?
— В одном месте, — замялся Самвел.
— Знаю, в каком месте, — Нюма принялся надевать ботинок, — шмендрик рассказал. Да и сам я видел.
Самвел молча оценивал услышанное.
— Ну и что?! — вопросил он с вызовом.
— Поэтому ты и здесь.
— Ара, при чем тут это, — вздохнул Самвел. — Наоборот…
— Ладно, ладно… Точка нашлась.
Самвел резко приподнялся и вновь завалился от боли. Нюма в растерянности вскочил на ноги — куда метнуться, кого позвать?!
Самвел слабо повел рукой… Переждал, раскрыл глаза и повернул голову в сторону Нюмы…
— Помнишь того типа, кто твою нацию задел? Ты тогда боднул его головой в морду? У скупки, на Большой Разночинной? — проговорил Нюма. — Так Точка, оказывается, у него. В плену… Его зовут Толян…
Едва Нюма принялся рассказывать о вчерашнем визите к Жене Роговицыной, как в палату заглянула сестра-хозяйка в неопрятном халате, накинутом на пальто.
— Ну?! — властно вопросила она. — Кто тут больной?
Нюма повел подбородком в сторону Самвела.
— А ты кто?
— Брат его, — замялся Нюма, — зашел проведать.
— Завтракать больной будет? Или свое принесли? — сестра-хозяйка обернулась в коридор, сняла с каталки алюминиевую миску, стакан с мутной жидкостью и водрузила все на тумбочку.
— А брат поест? — спросила она Нюму. — Каша, хоть и на воде, но горячая. И кисель.
Нюма не успел отказаться, как та поставила еще одну миску на тумбочку.
— В выходной день завсегда есть лишнее. Больных домой вытуривают, — добродушно пояснила сестра-хозяйка. — В выходной — ни больных, ни докторов. Жри — не хочу!
— Лучше бы простынь какую постелили, — буркнул Нюма.
— Какую принес, такую и стелют, — оживилась сестра-хозяйка. — Какое лекарство принес, таким и лечат. Выжил — хорошо, помер — еще лучше, при такой жизни. Сами себе хозяева. Доорались…
Последние ее слова доносились уже из коридора.
Нюма шагнул к Самвелу и наклонился над кроватью.
— Покормить тебя?
— Рассказывай про Точку.
— Буду кормить и рассказывать, — Нюма придвинул к кровати табурет.
— Ара, про Точку рассказывай! — Самвел решительно повел головой.
Он слушал Нюму, участливо жмуря глаза в знак особого внимания. И важность вопроса отражалась на его лице, тесня страдания, что причиняла болезнь. Действительно, что они могут поделать? Они даже не представляют, как выйти на этого Толяна. Даже если Сеид и знает, где живет Толян, то вряд ли станет делиться, связываться с этими бандюганами…