О бедном гусаре замолвите слово
Шрифт:
– Благодарю, господин полковник! – Прапорщик встал, ответил на рукопожатие. – Только он у меня завтра…
– Чего ж сегодня собрались?
– Завтра не до того будет! – подавленно ответил прапорщик. – Завтра не день рождения – день смерти. Спасибо вам за подарок, господин полковник!
– Завтра поминки справлять, – вставил один из гусаров. – Утром шлепнем – вечером выпьем… Весело живем!
– Интересные учения придумали, – съехидничал третий гусар. – Стрельба по живой мишени…
– Так, понятно! – посерьезнел полковник. – Вы свои подковырки бросьте. Шутки для девочек поберегите, а то так подковырну… А ну, слушай команду: отдыхать, веселиться, дурь из головы выбросить! Плетнев, ну-ка, пошли, я тебя на бильярде обставлю.
Плетнев послушно отложил гитару.
– Даю десять очков форы! – сказал Покровский, намеливая кий.
– И без форы обойдусь! – Плетнев был настроен недружелюбно. – Почем играем?
– По три рубля! Разбивай…
Плетнев разбил пирамиду.
– Да… Чтоб не забыть, – как бы мимоходом сказал Покровский, целясь в шар. – Завтра на рассвете поедешь в тюрьму… Три очка в угол. Будешь конвоировать преступника к месту казни…
– Это еще почему? – взвился Плетнев.
– Играй! – прервал полковник. – Видишь, десятка на удар выкатилась…
– Я в охранники не нанимался! Хватит с меня и остального.
– Во-первых, не ори! Бей!
– Десять очков в середину! – пробурчал Плетнев. – Увольте, Иван Антонович…
– Этот якобинец, как я слышал, – понизил голос полковник, – очень опасный элемент… Играю дуплет в середину! Может инцидент случиться – вдруг налетят его сподвижники и отобьют. Потому и посылаю тебя на подмогу. Понял?
– Чего тут не понимать?
– И если ты его упустишь…
– Это я-то? – возмутился Плетнев.
– Не перебивай… Я говорю: если упустишь, понимаешь, что тебе будет?
– Да что вы заладили: «упустишь», «упустишь»!
– Ну, представь, что случилась такая невероятная штуковина – отбили его. Вникаешь?!
– Вникаю, – сказал Плетнев и тут же радостно воскликнул: – Пятнадцатого в угол!
– Плевать мне на пятнадцатого! – вскипел полковник. – Слушай, что я тебе вдалбливаю! Если во время схватки бунтовщик убежит, придется тебя наказать!
– Само собой, – согласился сбитый с толку Плетнев. – Только зачем вы мне это разъясняете? Сам понимаю, что мне тогда будет!
– Чего тебе будет-то, дурень? Ну, гауптвахты неделька. Ну, эполет поручика еще с годик не носить. Зато своим проступком… некрасивым проступком, прямо скажу, пятно с полка снимешь. Товарищей своих от позора спасешь. Понимаешь, какой парадокс образуется? Ты вроде бы виноват, но молодец! С тебя что за спрос? Убежал бунтовщик – и убежал… Ты-то дрался как лев!
– А-а, – начал наконец мучительно соображать Плетнев. – А-а, в смысле… Стало быть…
– Я все думал, кому это рискованное дело можно поручить. Тебе доверяю!
– Так вы бы, Иван Антонович, так сразу и приказали!
– Я ничего не приказываю, – оборвал полковник. – Это дело совести. Можешь и не ходить.
– Как «не ходить»? – покачал головой Плетнев. – Вы мне доверились, а я в кусты? Не сомневайтесь. Не подведу! Как налетят эти вольтерьянцы, басурманы, французы поганые, так стоять насмерть буду… Пока тот не убежит!
– Темный ты, Леша, – улыбнулся полковник. – Ну откуда в этой губернии французы? Ты бы хоть книжку какую прочитал, а то прямо беда с тобой… Ты операцию продумай как положено. У тебя ночь впереди… Чтоб все чисто было. Себя не скомпрометируй…
– Комар носа не подточит! – заверил Плетнев. – А пятнадцатого кладу в угол!
– Клади, везунок! На подставках выигрываешь…
К бильярдному столу подошли четыре гусара.
– Господин полковник, разрешите обратиться. – Прапорщик протянул полковнику заготовленную бумагу. – Прошу принять рапорт с просьбой о переводе в другой полк.
– Так! – вздохнул Покровский. – Кто еще грамотный?
Оставшиеся три офицера сделали шаг вперед и протянули конверты.
– Хорошо! – сказал полковник, собирая рапорты. – Молодцы!
– А ты, Плетнев? – спросил прапорщик. – Ты ведь тоже хотел.
– Передумал! – потупившись, сказал корнет. – Уж извините, ребята…
– Тебе видней! – брезгливо сказал прапорщик. – Ты же у нас любимчик командира…
– Молчать! – заорал полковник. – Чистенькими хотите остаться? Знаете ли вы, сукины дети, что третье отделение вам персональную проверку устраивает? Да передай я эти рапорта по начальству, вас не то что в другой полк – вас сразу в роты арестантские… Только я этого делать не стану! – Полковник в сердцах порвал конверты. – Для того я над вами и командир, чтоб на столько дураков хоть один умный был! Отойдите от стола, не мешайте! И запомните, ребята: если в завтрашней мишени хоть одной дырки недосчитаются, вам всем повторную проверку устроят!.. Играю семерку – два борта в середину.
– Господин штабс-капитан, прибыл в ваше распоряжение для конвоирования преступника! – отчеканил Плетнев, стоя перед Мерзляевым.
– Фамилия? – спросил Мерзляев.
– Корнет Плетнев!
– Похвально! – произнес Мерзляев, с интересом изучая гусара. – Это что ж, сами вызвались? Или приказ?
– Приказ полковника! – доложил Плетнев и добавил: – Но и сам в душе готов!
– Одобряю! – сказал Мерзляев. – Подобное рвение у офицера не часто встретишь…
– Рад стараться! – оглушил Мерзляева корнет.
Эта верноподданническая сцена происходила ранним утром на тюремном дворе. Здесь же стояла черная карета с зарешеченными окнами, готовая отвезти узника к месту казни. Узник не заставил себя ждать: он появился на тюремном дворе в сопровождении Артюхова. На Бубенцове был надет традиционный костюм смертника: белая батистовая рубашка с кружевной оторочкой, распахнутая на груди, черные бархатные штаны и начищенные до блеска сапоги. Наряд явно нравился приговоренному, он кокетливо поправил воротничок, чтобы выглядеть эффектнее, тем более что из окон тюрьмы на него смотрело множество глаз.