О богах, шакалах и детях
Шрифт:
— От кого ж ещё, — хмыкаю. — Ну ладно, раз ты с нами, то ждём тебя послезавтра. Пойду Азамату скажу.
Алтонгирел строит мне напоследок рожу и отключается.
Внизу Азамат рассматривает дело своих рук, поворачивая то так, то этак. Лук не простой, с узорами, и его ещё предстоит покрасить, насколько я понимаю.
— Вот, Кир, гляди, как тебе?
Ребёнок прикидывает изделие по руке, но скорее для вида — у него на лбу написано, что лук ему понравился бы, даже если бы был в два раза выше самого стрелка.
— Отлично! — скалится
— Не за что, обращайся, — улыбается Азамат, прихватывая Кира за плечи. — Вот распишу его и жилу натяну, и можешь пользоваться.
— Вы ещё собираетесь в приют? — спрашиваю. — А то Алтонгирел хотел примкнуть, убедиться, что тамошний сомнительный духовник не налажал в своём деле. Я ему сказала, чтобы приезжал сюда, вместе полетим.
— О, замечательно, — говорит Азамат и продолжает что-то в том смысле, что уж Алтоша наведёт порядок. А я смотрю на Кира, который жуёт нижнюю губу, направив расфокусированный взгляд в угол под потолком. Хотела бы я знать, какие рассчёты идут сейчас в его голове и какие убытки мы от этого понесём.
Наутро все мужики, кроме Алэка, отправляются на свою вожделенную охоту ещё до моего пробуждения. А будит меня тот самый странник. Я, естественно, вчера благополучно выкинула его из головы и на вопль мобильника выползаю из-под одеяла сонная, помятая, в любимой спадающей с плеча ночнушке.
— Кто там? — зеваю я в трубку, только сейчас замечая, что на экране кто-то есть. Ах да, это же не по телефону, а по домофону звонят, тут камера по умолчанию!
Встретив заинтересованный взгляд незнакомого бородатого мужика, я со стуком захлопываю пасть и быстренько поправляю декольте.
— Здрасьте, — говорю. — Вы меня разбудили.
— Ну что ж, раз так, значит, пора вставать, я считаю, — деловито замечает этот персонаж. — Так… когда вы готовы меня принять?
— Ой, я даже точно не знаю, — теряюсь я и тянусь за календарём. — Ближайшие четыре дня точно мимо, а потом надо будет посмотреть.
— Четыре дня, — бормочет он себе под нос, листая записную книжку. — Так во сколько?
— Да погодите вы! — начинаю просыпаться я. — У меня, знаете, и другие дела есть.
— У вас-то есть, — соглашается он. — Но и мне надо к первому дню зимы материальчик выложить.
— А куда спешить? — удивляюсь. — Я вроде не новость, с весны ещё Хотон-хон, и до сих пор никто не интересовался.
— Ну вам же нужно было время освоиться, так сказать, в новом положении, — пожимает плечами странник. — А к первому зимнему дню нужно, потому что такие значимые материалы всегда выкладывают в первый день сезона, а весной будет уже следующий год. Так что вы уж для меня найдите времечко.
— Ладно, — вздыхаю. — Вы только скажите, вам кроме разговоров что-нибудь ещё нужно? Алтонгирел мне говорил, что вы захотите рукоделие отснять…
— Да, обязательно, — энергично кивает он и снова шуршит записной книжкой. — Рукоделие, наряды, украшения, косметика, обстановка в доме, продукты, домашние животные и игрушки маленького князя.
У меня по мере перечисления вытягивается физиономия. Впервые с тех пор, как Азамат стал Императором, я рада,
— Я прям даже не знаю, — произношу растерянно, когда странник заканчивает читать свой список. — У меня половина вещей тут, на Доле… Вам принципиально вообще всё?
Странник хмурится.
— Господин духовник мне сказал, что вы живёте во дворце, разве нет? Я ведь с вами по домофону разговариваю, разве вы не здесь?
Приходится растолковать ему ситуацию с моими обиталищами.
— Вот оно что, — невесело говорит он, теребя бороду. — В таком случае, я к вам туда пришлю фотографа, а поговорим потом, когда вы приедете, иначе я в бюджет не уложусь. Только вы не очень тяните, я люблю подавать свои материалы заранее.
— Это не от меня зависит. А когда вы хотите фотографа прислать?
Странник снова сверяется с книжечкой.
— Завтра на рассвете, — говорит уверенно.
— Не-не-не! — ужасаюсь я. — Никакого рассвета! Не раньше полудня.
— Что вы, Хотон-хон, — снисходительно отвечает он. — После полудня ему уже в другом месте быть надо, у нас график напряжённый.
— Ну нет, — я окончательно просыпаюсь. — Мне наплевать, какой у вас там график. Если ваш фотограф прилетит раньше полудня, будет сидеть в снегу под дверью и ждать, потому что телефон и дверной звонок я отключу.
— Как скажете, — невозмутимо соглашается странник. — Значит, после полудня. Так когда вас в столице ждать?
— Не знаю, оставьте номер на охране, я вам позвоню.
— Договорились, — кивает он. — Только не тяните, а то если опоздаем к первому дню, никто читать не будет.
Я выдавливаю нечто невразумительное, желаю страннику удачного дня и вырубаю на фиг домофон, чтобы не перезвонил. Я как-то привыкла уже, что на Муданге ко мне все относятся даже с чрезмерным уважением, а тут вдруг такой обычный хамоватый делец, я даже растерялась. Можно подумать, это мне нужно, чтобы он взял у меня интервью! Хотя, возможно, он и правда так думает. Кто их знает, муданжцев, какое у них отношение к прессе.
Повздыхав по утраченным часам блаженного утреннего сна, я понимаю, что обратно ложиться бессмысленно и топаю вниз. Если сюда завтра нагрянет этот его фотограф, нужно хотя бы условно навести порядок. Чистоту-то уборщик организует, но вот откою я шкаф со словами "а тут у меня меха", а оттуда сойдёт лавина из сорока мешков с неразобранными подарками от подданных, потому что в шкаф с мехами я заглядываю реже всего, а он большой.
В общем, полдня мы с Алэком занимаемся нервной уборкой. Не сказать чтобы мелкий мне помогал, но и мешает не очень. Так, хватается за вещи время от времени, а если я слишком часто нагибаюсь, он решает, что это я так с ним играю, и принимается прыгать в слинге, что не очень меня радует. Так что я стараюсь нагибаться поменьше: сортирую посуду, проверяю, не завалялось ли в холодильнике какого-нибудь рассадника разумной жизни со щупальцами и вычёсываю зверьё. Котам нравится, кунице не очень. Мешки с неразобранными подарками я выволакиваю на середину гостиной, придут мужики — вместе будем разбирать.