О богах, шакалах и детях
Шрифт:
В конце концов я решаю, что люди интересуются моей повседневной жизнью, а не декорациями, так что хватит бегать, пора заняться чем-нибудь успокаивающим, например, поплести заброшенный гобелен с каверзным богом Учоком. Подумав, я устраиваюсь с этим делом на кухне, а то в гостиной висит гобелен с Ирликом и косит на меня глазом. Знаю, что глюки, но провоцировать не хочется. Алэк вскорости засыпает, примотанный ко мне — занятие и впрямь успокаивает. Учок, кстати, выходит довольно красиво, несмотря на толстые нитки и крупный узор. Поскольку он осенний бог, одежды на нём побольше, чем на Ирлике, и вся
Заплетшись, я начисто отключаюсь от реальности, и когда мои охотники неожиданно и шумно вваливаются в прихожую, я прям пугаюсь.
— Лизонька! — гремит Азамат. — Встречай, ты где? Мы с добычей!
И действительно, опять вся прихожая в кровавых тушах.
— Вижу, — говорю. — Только я вас так рано не ждала, ничего не готовила, суп со вчера остался, а так…
Азамат бросает взгляд на часы.
— Ничего себе рано, уже заполночь. Ну ладно, сейчас мы быстренько зажарим птицу на вертеле, давайте, ребят, несите всё на кухню, пока тут пол не запачкали.
Я тоже смотрю на часы. И правда, уже ночь. У меня Алэк последний раз ел до того, как я за гобелен села, чуть не полсуток назад. Чудеса да и только. Алэку и самому приходит в голову, что пора бы и покушать, и он начинает голосить и стучать по мне пятками.
— Ого, — слышится голос Азамата с кухни. — Да ты, я смотрю, заработалась.
Это он гобелен заметил. И правда, Учок почти готов, только фон осталось сделать. Я в этот раз попробовала новую технику, в которой не обязательно строго снизу вверх всё полотно плести, можно начать с центральной фигуры.
— Красиво, — замечает Арон, перекладывая из мешка в раковину каких-то длинношеих птиц. — Я смотрю, вы втягиваетесь в муданжскую жизнь, Лиза: никакого ужина, зато гобелен!
— Пойду покормлю ребёнка, — мрачно отвечаю на это я.
Позже я присоединяюсь к суете на кухне вместе с бодрым, выспавшимся Алэком, который ещё не скоро даст нам пощады.
— Ой, Лиза, давайте я с ним посижу, — предлагает Кир с мольбой в голосе.
— Действительно, — поддакивает Азамат. — Поменяйтесь, а то у Кира уже нож в руках не держится.
Я с отвращением смотрю на перья и шкуры.
— Смотря что надо делать.
Азамат ставит передо мной большой таз с бесформенными кусками чьего-то мяса.
— Замаринуй, возьмём с собой в приют, там и пожарим, чтобы всех угостить.
Я ворчу, что шашлык детям не полезен, но не особенно сопротивляюсь. Не знаю уж, кого они такого подстрелили, но с этой горой мяса нам своими силами не справиться.
— Ну у тебя тут, Азамат, угодья, — видимо, не в первый раз уже восхищается Арон. — Чтобы в степи да столько настрелять… ухх! Я бы прям всегда тут жил.
— Через полмесяца зима начнётся, — отвечает Азамат. — А зимой только с голоду охотиться можно. Так что набивай закрома сейчас, а там уж до лета.
— Вот-вот, — поддакиваю. — Мы полетим в приют, а ты тут охоться, пока нас нет. А потом мы прилетим, а тут уже и сезон кончился…
Азамат с Ароном переглядываются.
— Получи свою овцу обратно, — усмехается мой муж. — Ладно уж тебе, Лиза, не сердись на него, Арон в хозяйстве полезный,
— Лиза! — зовёт из гостиной Кир. — А что тут за мешки стоят, Алэк в них всё время лезет?
— А это подарки от подданных, — кричу в ответ. — Если хочешь, покопайся, вдруг тебе там что-нибудь понравится. Только следи, чтобы Алэк ничего в рот не тянул, сначала всё дезинфецировать!
Кир издаёт приглушённый победный клич и принимается шуршать пакетами.
— Завтра сюда прилетит фотограф, будет снимать мои жилищные условия, — объясняю в ответ на немой вопрос Азамата. — Вот, решила прибраться.
— А-а, до тебя странники добрались наконец-то, — ухмыляется муж. — Не очень наглели?
— Да как тебе сказать, изрядно, вообще-то, — пожимаю плечами. — Правда стоило мне упереться, тут же пошёл на попятную.
— Они всегда так, — встревает Арон. — Если видят, что человек покладистый, душу вынут. А рявкнешь — так сразу всё будет по-твоему. Вы с ними посуровее, Лиза, сразу станут как шёлковые!
На пороге кухни возникает Кир, одной рукой балансируя Алэка на бедре, а второй держа подальше от него связку бус.
— Мне можно что-нибудь из этого взять? — спрашивает он с придыханием.
Алэк подпрыгивает, пинается и тянет лапки к блестящим штучкам.
— Можно, конечно, — щедро улыбается Азамат.
— Только давай ты сначала всё это протрёшь, потом мы поужинаем, а потом все выберем себе что-нибудь и решим, что делать с оставшимся.
Кир оглядывает свисающие чуть не до пола лианы драгоценных камней, и по лицу его видно, что оставшегося не останется.
Зажевав несколько жареных птиц, про которых Азамат мне объяснил, что "это такой рябчик, похожий на дрофу", мы усаживаемся в кружок вокруг дезинфецированных Киром подношений и принимаемся разбирать. Мне по умолчанию сдают все ткани, наборы для рукоделия и прочую фурнитуру, только успеваю отбиваться. Кир и Арон с совершенно одинаковым светом в глазах нагребают украшения. Алэк требует себе всего и побольше, но когда гора игрушек начинает перерастать его, перестаёт загребать новые и принимается методично раскидывать по комнате собранные. Азамат нехотя, в основном, по моему настоянию, меряет несколько более-менее удачных предметов одежды, смущаясь, выбирает пару колец и длинную низку золотых оберегов для вплетания в волосы, зато с энтузиазмом складывает в вышитый мешочек разнообразные носители информации и мелкие забавные дивайсы типа радиоуправляемого спутникового приёмника на антигравитации, выполненного в муданжских традициях в форме стрекозы, или часы со спидометром или гибкий коданый мобильник. Я вообще заметила, что Азамат любит мелкие вещицы, чем мельче, тем лучше.
Пока я прикидываю, нужны ли мне ещё одни аметистовые серьги или всё-таки не жадничать и послать их Сашкиной жене, Азамат вылавливает из мешка зип-пакет с клубком чёрной пряжи.
— Гляди, кто-то прознал, что ты гобелен Учоку плетёшь, — говорит муж, протягивая мне пакет. — Это нитки для него.
— Откуда ты знаешь, что именно для гобелена? — удивляюсь я.
— А ты посмотри, на что намотаны.
Я разглаживаю пакет и присматриваюсь. Из клубка торчат деревянные голова, хвост и лапы какой-то птицы, похожей на ворону.