О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011

Жуковская Наталия Львовна

ОРДЕН СВЯТОГО АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО, ВЫСШИЙ ВОЕННЫЙ И ГРАЖДАНСКИЙ ОРДЕН РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, БЫЛ УЧРЕЖДЕН ПЕТРОМ I В 1698 Г.

Остановимся вкратце на том, что собой представлял этот орден. Орден Святого Андрея Первозванного, высший военный и гражданский орден Российской империи, был учрежден Петром I в 1698 г. Это был первый по времени создания орден России, остальные были учреждены позже: Орден Св. Екатерины – в 1714 г., Орден Св. Александра Невского – в 1725 г., Орден Св. Георгия – в 1769 г., Орден Св. Владимира – в 1782 г., Орден Св. Анны – в 1797 г., Ордена Св. Станислава и Белого Орла – в 1831 г.

Орден был учрежден по западному образцу: имел устав (правила, определявшие кого и за что можно им награждать), капитул (коллегию руководящих лиц), гроссмейстера (главу ордена – им был император), сам орденский знак (включая вид одежды, с которым его можно носить, и аксессуары – ленты, цепи, будничные и праздничные)⁹⁴. Первоначально Петр I полагал, что максимальное число кавалеров ордена может быть 24, но уже при его жизни их число достигло 38. Первым кавалером этого ордена стал адмирал Федор Головин (10 марта 1699 г.), вторым – гетман Украины Иван Мазепа (8 февраля 1700 г.; впоследствии за измену Петру I и переход на сторону Швеции в период Северной войны 1720–1721 гг. был лишен ордена и предан проклятью). И только третьим по счету кавалером стал сам учредитель ордена царь Петр Алексеевич, получив его «за взятие двух неприятельских кораблей» в морском сражении со своими вечными противниками шведами⁹⁵.

Мог ли получить такой орден Дамба Даржа Заяев? Нет, не мог. Потому не мог, что в его уставе, утвержденном Петром I и действовавшем вплоть до отмены всех императорских орденов революцией 1917 г., говорилось о его возможных кавалерах следующее: «им всем надобно быть христианской веры, обещать в ней жить и умереть»⁹⁶. Можно назвать еще несколько причин, по которым Д. Д. Заяев не мог получить этот орден, все они сформулированы в том же уставе: принадлежность к высшей аристократии России, владение большим состоянием – орден стоил 200 золотых рублей, оплачивался самим награжденным, и его образ жизни по роскоши и размаху должен был соответствовать награде. В списке кавалеров этого, да и других российских орденов, который приводит в своей книге Д. Н. Бантыш-Каменский, значатся принцы, сенаторы, генерал-губернаторы, генерал-аншефы, адмиралы, министры, тайные советники и тому подобные личности.

Всего этого Д. Д. Заяев, бурятский Бандидо Хамбо-лама, не имел, и уж, конечно, христианином он не был и никогда бы им становиться не обещал. Не мог Д. Д. Заяев быть награжден и другими императорскими орденами, существовавшими в его время: Орден Св. Екатерины давали только женщинам, Орден Св. Александра Невского – за государственную и военную службу, Орден Св. Георгия – только за выдающиеся заслуги на военном поприще. Не мог он быть награжден и медалью. Их в его время было только две: «За усердие» и «За храбрость». Первую давали чиновникам за выслугу лет на государственной службе, вторую – отличившимся в военных кампаниях лицам, не имевшим дворянского происхождения.

Так чем же был награжден Д. Д. Заяев и была ли это награда? Известно, что Екатерина II одновременно с изданием Манифеста о планах и задачах Комиссии по Уложению выпустила и должностной знак, который в день начала работы Комиссии 9 августа 1767 г. был вручен каждому депутату. Должностной знак – официальное название, принятое в фалеристике, – науке о наградах и наградных системах. Профессионалы часто называют его медалью, однако это неверно. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона определяет его так: «Знаки, присвоенные некоторым должностям (и званиям, которые по характеру своему близко соприкасаются с понятием должности) и носимые при исполнении служебных обязанностей»⁹⁷.

Понятие «должностной знак» иногда толкуют весьма расширительно, включая в него корону, скипетр, державу, тиару, т. е. знаки царской власти, маршальские жезлы, ключ камергера, цепь мирового судьи т. д. Однако в более узком смысле это подвеска или бляха, которую носит на одежде во время исполнения своих служебных обязанностей ее владелец. Должностной знак дополнял, а иногда заменял собой форменный костюм и, как правило, имел на себе разъяснительную надпись⁹⁸.

Должностной знак депутата Комиссии был овальным по форме, диаметром в 6 см, отлит из золота; на лицевой стороне имел надпись «Блаженство каждого и всех», изображение пирамиды из кирпичей, увенчанной царской короной; ниже основания пирамиды стояла дата «1766 года декаб: 14». На оборотной стороне знака – личный вензель Екатерины II. Не только сам знак был отлит из золота, но при нем еще имелась золотая цепочка, она продевалась в ушко, припаянное к знаку. Знак носили на груди в петлице (нашивной петле)⁹⁹ (рис. 5). Человек, не разбирающийся в знаках отличия и наградных системах, вполне мог спутать его с орденом.

Рис. 5. Знак депутата Комиссии по составлению «Нового уложения», 1766 г.

Созданная Екатериной II Комиссия поставленной перед нею цели не достигла, нового свода законов не создала. Комиссия работала 1,5 года, вся подготовительная работа велась в 19 частных комиссиях, одна из них занималась религиозным законодательством, именно в ней трудился Д. Д. Заяев. Комиссия провела 204 заседания в Москве и Санкт-Петербурге, так и не решив ни одного вопроса. В январе 1769 г., воспользовавшись началом очередной русско-турецкой войны, Екатерина II распустила ее якобы до более подходящего времени, на самом деле – навсегда. Депутаты разъехались по домам, но свой депутатский статус сохраняли еще долгое время и очень им гордились. Вероятно, они увезли с собой и врученные им должностные знаки, обладавшие немалой ценностью. Депутатам от дворянства было разрешено «сии знаки в гербы свои поставить, дабы потомки узнать могли, какому великому делу они участниками были», – так гласит § 526 Манифеста о депутатах¹⁰⁰.

Увез его с собой и Дамба Даржа Заяев, и, видимо, этот знак и воспринимали современники Д. Д. Заяева как орден. Это подтверждает и сообщение чиновника особых поручений В. Вашкевича, который в своей справке «Ламаиты Восточной Сибири», составленной по поручению Министерства внутренних дел в 1885 г., проанализировав большое количество документов и донесений по исследованной проблеме, написал следующее: «Заяев известен тем, что, получив звание бандиды и вскоре после того депутатскую (по составлению нового Уложения в Москве в 1767 г.) золотую медаль, представил оную инородцам как монаршую награду за проповедование ламайства и стал жестоко преследовать шаманов»¹⁰¹.

В. Вашкевич был не особенно доброжелателен к буддистам, считал вслед за деятелями Русской православной церкви, что правительство слишком либеральничает с ними в ущерб христианству, но в данном вопросе, вероятно, был прав.

Судьба этого знака неизвестна, по крайней мере мне. Неизвестно, дожил ли он до революции 1917 г., а если дожил, то вряд ли пережил разгром дацанов и ликвидацию монастырского имущества в 20–30-х гг. Впрочем, каких только чудес не бывает на свете! Возможно, он где-то хранится до сих пор, и его нынешние владельцы просто не знают, какая историческая реликвия находится у них в руках. На сегодняшний день известен только один золотой оригинал должностного знака депутата Комиссии по Уложению, он хранится в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге, а его две копии, свинцовая и бронзовая, – в Государственном историческом музее в Москве¹⁰².

Ф. И. Щербатской – С. Ф. Ольденбургу (письмо из Агинского дацана)

(опубликовано: Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство. Вторые Доржиевские чтения. СПб.: Петербургское востоковедение, 2008. С. 207–212)

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ, Москва) в фонде С. Ф. Ольденбурга (фонд 581) в числе сотен других документов имеется письмо Ф. И. Щербатского, посланное им С. Ф. Ольденбургу 23 августа 1917 г. из Агинского дацана (фонд 581, опись 1, № 42, лл. 1–7). Академик С. Ф. Ольденбург в числе прочих своих должностей (редактор серии Bibliotheca Buddhica, директор Азиатского музея АН и др.) уже 13 лет состоял непременным секретарем Академии наук, а с 25 июля по 31 августа 1917 г. занимал еще и пост министра народного просвещения Временного правительства¹⁰³. Возможно, именно последнее обстоятельство послужило причиной того, что письмо было послано именно ему, хотя и автор, и адресат, оба к тому времени академики, были коллегами по специальности – индология, буддология – и неоднократно обменивались письмами делового характера, связанными с их научной деятельностью¹⁰⁴. Ф. И. Щербатской не раз бывал в Забайкалье и, в частности, в Агинском дацане, в типографии которого было отпечатано немало сочинений видных буддийских философов, изданием свода которых он занимался совместно с С. Ф. Ольденбургом. Поездка летом 1917 г. была предпринята с той же целью и прошла успешно, о чем сообщается в конце публикуемого письма.