О чем говорил мальчик
Шрифт:
– Николай Иванович, вы готовы?
– Полностью, товарищ командир.
– Отдыхайте. Через два часа - в путь.
– Есть!
Кузнецов встал, расправил плечи и медленно пошел от костра. Медведев задержал меня.
– Доктор, Николай Иванович здоров? Ни на что не жаловался? Мне не нравится цвет его лица.
– Он здоров. Во всяком случае, мне ничего…
Поговорите с ним, доктор!
– властно приказал Медведев и вдруг ласково улыбнулся.-Ведь если даже болит что - никогда сам не признается.- Он любил Кузнецова.
Николай Иванович сидел на поваленном стволе березы и сосредоточенно смотрел в одну точку. Я тихо подошел сзади:
– Как чувствуете себя, коллега?
– О, ганц гут! Данке, коллега!
– быстро ответил Кузнецов, обернувшись.
Шутливое обращение «коллега» вошло у нас с ним в привычку.
– Врасплох вас не застанешь!
– сказал я, разглядывая его лицо.
Да, он был утомлен, белки глаз пожелтели. Может быть, лучше еще отдохнуть денек-другой?
Кузнецов угадал мои мысли.
– Оставьте, доктор. Я свеж и здоров.- Он отвечал мне по-немецки.- А сосредоточен потому, что тренируюсь - учусь не только говорить, но и думать на немецком языке. Вам понятно?
– Не очень.
Он посмотрел на меня:
– Все очень просто. Если я в городе устану и засну, во сне могу заговорить, сказать русское слово. Лучше, чтоб оно было немецким.- И он снова уставился в одну точку.
Когда бы я его ни видел, он всегда в чем-нибудь тренировался. То учился стрелять «навскидку», как он выражался.
– Понимаете, в городе может возникнуть ситуация - целиться некогда. Все решают секунды и точность!
И целыми часами на привалах вышагивал среди деревьев, ежеминутно выхватывал из кармана незаряженный пистолет, наводил, целился, стрелял, прятал в карман, снова выхватывал… И так без конца.
То учился прыгать. Или ездить на мотоцикле. Однажды он придумал нечто совсем уж фантастическое…
– Понимаете, коллега,- говорил он мне,- я должен буду за ночь пройти от леса до города по шоссе черт знает сколько километров. Утомлен. В голове туман. А я должен иметь вид свеженького офицера, который только что принял ванну и позавтракал. И главное - ясную голову. Вот, тренируюсь.
– Где, когда, как?
– недоумевал я.
Он лукаво улыбнулся:
– Секрет.
Той же ночью секрет его открылся. Отряд совершал очередной переход, шли гуськом по краю большака. Сквозь тучи изредка проглядывала луна, и я заметил, что Кузнецов, шедший передо мной, как-то странно взмахнул руками и… исчез. В ту же минуту откуда-то снизу раздался его раскатистый смех. Я бросился к нему, зажег фонарик. Он лежал в придорожной канаве навзничь и хохотал.
– Вы не ушиблись? В чем дело?
Давясь от смеха, он зашептал мне в ухо:
– Тренировка!.. Чтоб дать отдых голове… Научиться спать на ходу!.. Пока дойду до Ровно,- высплюсь по дороге!..
И снова от души засмеялся.
И вот теперь опять тренировка. Я присел рядом.
– Мне кажется, Николай Иванович, вы тренируетесь всю жизнь. Вероятно, с самого детства у вас уже было это стремление стать разведчиком… Призвание!
Он с удивлением поглядел на меня, усмехнулся:
– Призвание? Я объясняю это заблуждение вашей молодостью, коллега! Десять лет разницы!
Потом он снова стал серьезным.
– Да, это заблуждение, доктор. Война для меня не профессия и. не призвание. Война - необходимость. Как и разведка.- На минуту он задумался, едва заметно вздохнул.- Гитлер много лет воспитывал свою армию, обучал своих разведчиков. Он думал, что это - профессия. А мы с вами всю жизнь готовились к иному… Хотите, расскажу одну любопытную историю?
– вдруг оживился он.
Хотел ли я!
– Но ведь вам следует отдохнуть перед дорогой!
– Вот именно. Поэтому я расскажу вам эту историю на немецком языке. В порядке тренировки. Переспрашивайте, что не поймете.
Он опустил голову, чему-то улыбнулся и стал рассказывать.
Незадолго перед началом войны в Москве проживал и работал на большом московском заводе один советский инженер. Человек мирный, он любил свое инженерное дело и ни о чем другом не помышлял. Что? Да, я хорошо его знал, доктор. Семьи у него не было, как-то так сложилась жизнь - учился и работал, кончал рабфак… В общем, дожил до тридцати лет холостяком. Внешность его описывать не стану, не умею. А характер у него был спокойный, уравновешенный, так сказать. Без всяких стремлений к приключениям.
Однажды вызывает его директор, знакомит с каким-то молодым человеком и оставляет вдвоем в кабинете. Молодой человек тут же все ему сразу и выкладывает.
Оказывается, нашим чекистам стало известно, что гитлеровцы на днях отправляют в Москву Двух опытных разведчиков - организовать шпионаж на одном из московских заводов. Приедут они как представители частной коммерческой фирмы. Долго думали чекисты, как поступить. Если просто на границе задержать шпионов и отправить обратно, гитлеровцы могут взамен послать других, и более успешно. Если же пропустить и организовать за ними наблюдение, так ведь можно в какой-то момент не уследить. И тогда у чекистов возникла идея - обратиться за помощью к инженеру, хорошо владеющему немецким языком, чтобы провести матерых разведчиков. Инженер… Давайте назовем его условно Бородиным. Так вот, Бородин сперва стал отказываться, боясь провалить все дело. Ведь он никогда ни о чем подобном и не думал, даже детективной литературой не интересовался. Но он прекрасно знал, над чем работает завод и какой ущерб понесет страна, если на завод проникнет шпион. И он в конце концов согласился. А согласившись, стал соображать, как выполнить задание. План, который предложил Бородин, был принят…
Коммерсанты приехали и поселились в гостинице «Националь». Это совсем недалеко от Красной площади. Там на втором этаже они обычно обедали. И на третий день их приезда за соседним столиком оказался инженер Бородин. Он ничем не отличался от других посетителей. Молчаливый, застенчивый, Бородин вел себя очень скромно, ни разу даже не поглядел на коммерсантов. И единственное, что он себе позволял,- это весьма громко, даже развязно заказывать и обсуждать с официантом меню своего обеда. Он объяснялся на хорошем русском языке. Но всякий заметил бы, что у него сильный иностранный акцент, именно немецкий акцент.