О чем молчат горы. Часть 1. Параллели
Шрифт:
Бросив рюкзак на траву, я улеглась рядом и подставила ладони восходящему солнцу. Ниточку за ниточкой я вытаскивала из лучей свет и силу, ткала из них невидимое покрывало, чтобы укутать себя им, как коконом. Так в жизни я выискиваю совсем маленькие, порой вовсе невидимые радости, как бусинки, собираю их в ожерелье.
Сейчас мы все чаще произносим слова, ставшие уже мантрой нынешнего поколения: «Нет радости в жизни». Я когда-то была в числе таких же безрадостных особей, искренне считая, что жизнь состоит из одних проблем и неприятностей, а если и случается что-то хорошее, то вслед за этим обязательно приходит нечто плохое. Просыпаясь утром, я пыталась спрогнозировать, что и как сегодня пойдет не так и как я с этим буду бороться. Много лет я провела в этой немыслимой, придуманной борьбе с несуществующими нерешаемыми проблемами. И это продолжалось до тех пор, пока однажды в очередном походе я не поймала каплю дождя.
Помню, что это было рутинное путешествие, 75-километровый переход. С погодой нам не повезло, и всю дорогу нас поливало как из ведра. Ноги увязали в потоках воды, не спасали ни плащи, ни спецкостюмы. Зубы четко выбивали дробь от холода, все молча плелись, молясь, чтобы все поскорее закончилось. Шел третий день пути, прерывать поход и возвращаться в базовый лагерь не было смысла, половина пути была пройдена, поэтому, посовещавшись, мы приняли решение идти дальше.
Дождь, словно играя с нами, то прекращался, то начинался с новой силой, он делал все вокруг скользким, гладким и блестящим. Дождь в горах бывает разный: иногда он теплый и мягкий и падает на землю капельками солнца, а порой, как тогда, холодный и сердитый. Он колючками впивается в руки и лицо, стекает за шиворот, хлюпает в ботинках. Настроение у всех было серое и пасмурное.
Я шла, высматривая опору, пытаясь ставить ноги так, чтобы не скользить по камням: падение сейчас было бы ни к чему. Рация зашумела охрипшим голосом Ромки:
– Ленок, впереди перевал, там обычно сквозняки и в дождь оползни. Время четыре… Пилить через него часа три, не меньше. Идем?
– Идем, нам нужно сегодня этот участок пройти.
– Тогда всем стоп! – скомандовал Рома, чтобы скоординировать действия остальных.
Все остановились, поджидая отставших. Я осмотрела группу: кто-то искал камень, чтобы хоть куда-то присесть, кто-то шмыгал носом, угрюмо поглядывая на нас с Ромкой. Особенно выделялась блондинистая девочка с наращенными ресницами, размазывающая окоченевшими пальцами по щекам слезы.
Хотелось пить, руки непослушно отстегнули лямки рюкзака. Плечи вдруг стали невесомыми, скинув с себя 25 килограммов груза. Я запрокинула голову и подняла глаза в серое небо. Мне на губы упала крупная капля дождя, как будто только и ждала, когда я смогу ее поймать. Я машинально слизнула этот кусочек тучи языком. Вторая капля тут же заняла место первой, я поймала ее губами, потом третью и четвертую… Почему-то стало весело… Во рту капли растворялись вкусом серого неба, горных трав и ветра. И стойкое послевкусие наполняло меня всю, разливаясь какой-то волшебной силой по моим мышцам, согревая меня.
За считаные секунды все неприятные ощущения растворились в дожде, и весь мир засверкал прозрачными каплями, переливаясь и искрясь счастьем. Внутреннее напряжение куда-то улетучилось, и я, разбежавшись, прыгнула в лужу прямо у ног Романа и Стаса. Наращенные ресницы блондинки взметнулись вверх, она с удивлением смотрела на то, как парни, отскочив от брызг, созданных мной, смеясь, начали гонять по лужам мокрые камни трекинговыми палками, имитируя игру в гольф. Глядя на ребяческие выходки взрослых мужиков, я ловила ладонями капли дождя, хватала губами ветер и понимала, что я самая счастливая на свете, потому что я здесь и я вижу это, я живу этим и умею выжимать из каждой секунды своей жизни то хорошее, что есть. Маленькие бусинки для моего ожерелья радости. Они появлялись здесь и сейчас: в этих каплях дождя, в ветре, в редких лучах солнца, в невероятной картине рельефов гор, омытых потоками горных рек. В голосе Стаса, читающего нам в палатке Хемингуэя под звуки дождя по натянутому тенту. В нас, прижавшихся друг к другу, чтобы было теплее. В карамельке во рту с мятным вкусом вместо сытного ресторанного обеда. В счастливых лицах обнимающихся ребят, дошедших, несмотря на дождь, до вершины, до своей цели.
– Рановато, чтобы валяться загорать, – вырвал меня из безмятежных воспоминаний хрипловатый голос моего нового проводника.
Я поморщилась: снова он не вовремя…
– Кофе принес? – ерничала я, приоткрывая глаза. Меня почему-то охватило непонятное раздражение, будто этот человек всегда без разрешения прикасался к чему-то моему личному, брал в руки, разглядывал и пытался еще давать оценку. Я не торопилась вставать и, прищурившись, рассматривала его силуэт, казавшийся горой на фоне синего неба.
Смотрела и думала, какую бы бусинку из него сделать, раз уж мне придется терпеть этого настырного парня еще несколько дней, чтобы было что вдеть в ожерелье радости.
– Нас ждут, – не отвечая на мою колкость, сухо проговорил Александр. – Вставай!
Рутина
До начала маршрута на Муруджинские озера почти десять километров от Домбая, поэтому нам еще предстояло минут двадцать пилить на машине до места старта. Мы закинули всю амуницию в багажник и загрузились сами. Я смотрела в окно на замерших великанов, приодевшихся по случаю лета в зеленые одежды, и думала о том, что мне предстоит топать в компании новоиспеченного проводника тринадцать часов в одну сторону и потом столько же обратно. Задачей было за сегодня добраться до Голубого озера, пройдя через Черное, там заночевать и на следующий день спуститься. Я прикидывала, как быстро мне придется идти, чтобы успеть. При этом я не знала, как и с каким темпом ходит мой новый попутчик. В общем, я грустила, несмотря на вдохновляющие пейзажи за окном и солнечную погоду.
Тот переход оказался особенно философским для меня… Он был не очень интенсивным, зато продолжительным и способствующим мыслительному процессу. Пока нас везли к началу маршрута, в машине звучали песни Наташи Королевой. Водитель, видимо, ее фанат, поэтому за время пути мы успели переслушать массу ее хитов. Моя совиная сущность сопротивлялась необходимости просыпаться, поэтому я просто слушала диалог водителя и Александра, прерываемый особо яркими фразами из песен. Пытаться думать о чем-то своем было бесполезно, и моя позиция безмолвного слушателя оказалась как раз кстати. Наверное, пять утра – это то самое время, когда в мой мозг способно впечатываться то, что совсем и не должно там оседать. Но так уж случилось, что вопрос «Почему умирает любовь?» поселился во мне на все время перехода…
Вскоре машина остановилась в начале маршрута, мы выгрузились. Затягивая шнурки, я всматривалась в лесную чащу, по которой мне сейчас придется идти.
– Первый раз идешь на озера? – спросил мой попутчик.
– Нет, – ответила я так, чтобы он понял, что мне не хочется сейчас ни о чем говорить.
Александр передернул плечами и молча помог мне закинуть рюкзак на плечи:
– Ну, теперь рутина – пять километров пашем без остановок…
– Вот и вся любовь, – буркнула я, нахмурив брови, и, бросив на него взгляд исподлобья, зашагала по еле видной тропе…
Мы шли уже час… Я мысленно бросала репейник в широкую спину моего проводника, нарисовав ему там мишень и стараясь попасть прямо в середину. Александр со мной не разговаривал, изредка мы перебрасывались фразами типа: «Ставь палки правильно!» – «Ставлю»; «Затяни лямки!» – «Мне так удобнее!»; «Ты все взяла, что я сказал?» – «Отвали, плиз…»
В голове звучало королёвское: «Почему умирает любовь?..» Действительно, почему? Что происходит? Забивая рутиной свои дни, мы перестаем замечать друг в друге то особенное, что прежде пробуждало в нас чувства? Почему, спускаясь на уровень бытовых отношений: мусор, деньги, болезни, дети, работа, – мы забываем о том, что вокруг масса вещей, которые способны оживить и отстроить отношения?.. Иду себе, думаю над этим вопросом. Ругаю тихо Александра за его немногословность, настырность и скуку.
Конец ознакомительного фрагмента.