О чем мы промолчали
Шрифт:
— Слушай, в клубе всё вышло случайно, — начала я.
— Слушай, то была моя любимая футболка, — с притворным сожалением в голосе сказал он.
— Что тебе надо? Что бы я извинилась? — от испуга мой голос стал хриплым. У него был не слишком дружелюбный вид, а если ещё вспомнить тот жест, что я показала на прощание. Что он там сказал, когда я садилась в машину? Кажется, что теперь я ему должна.
— Для извинений уже поздновато, — подойдя почти вплотную ко мне, сказал он. Его глаза и впрямь были почти чёрные. Он смотрел так, будто собирался прожечь во мне дыру. —
Пребывая в шоке, я открыла и тут же закрыла рот, не найдясь с ответом. Он же не мог сказать это всерьёз, правда? Что он ещё задумал? Я хотела отодвинуться от него, но отступать было некуда. Впереди стоял он, сзади меня подпирала белая раковина.
— Отойди, иначе я буду кричать, — прохрипела я, уже всерьёз испугавшись.
— Да кричи на здоровье, сейчас все в столовой, и тебя никто не услышит, — практически выплюнул мне в лицо он. — Я поехал домой без футболки, теперь твоя очередь уйти без блузки. По-моему всё честно, м? — он окинул мою фигуру оценивающим взглядом. — Снимай свою блузку, я хочу посмотреть, что под ней.
Он протянул ко мне руку, а я резко дёрнулась.
— Не трогай меня! — почти пропищала я, и уже собиралась броситься к двери, но не успела. Он оказался быстрее, и схватил меня за руку. Крепче прижав меня к раковине, он уставился в мои перепуганные глаза.
— Расслабься, чокнутая, сдались мне твои прелести, там и смотреть-то не на что, я уверен, — он отстранился от меня, продолжая сжимать мою руку чуть выше локтя. — Я раньше не видел тебя здесь. Ты что, первокурсница?
Я смочила нижнюю губу кончиком языка и нервно кивнула, а он буркнул себе под нос что-то про пугливых малолеток, и отпустил мою руку. Почувствовав свободу, я рванула к выходу.
— Беги, беги, чокнутая, — рассмеялся он мне в спину. — Увидимся в столовой.
Я выскочила из туалета, и понеслась на первый этаж. Глазами выхватив из толпы Лизу, я подошла к ней. Сердце в груди продолжало колотиться, руки слегка подрагивали, а я продолжала озираться по сторонам.
— Ты чего? — удивилась она, возвращая мне сумку.
— Ничего, торопилась, боялась не успеть, — облизав пересохшие губы, ответила я. Рядом с нами кучка девчонок идиотски захихикала, уставившись куда-то в сторону выхода. Я повернула голову, и встретилась взглядом с тёмными глазами своего мучителя.
— О, смотрите, Паша Беляев здесь! — понизив голос, зашептала Юля, придвинувшись ближе к нам. — Помните, я вам про него рассказывала?
— Ты во-он про того красавчика? — спросила Лиза, стрельнув глазами в сторону, где стоял брюнет из клуба, а Юля блаженно закатила глаза и кивнула. — А он и впрямь хорош! Что скажешь, Алён?
По Лизкиному голосу мне стало ясно, что она поплыла вслед за Юлей, у меня же была своя теория относительно этого «красавчика».
— Не в моем вкусе, — ответила я, обрывая наш с ним зрительный контакт.
— Да брось, в него влюблены все девчонки с его группы, а так же с параллели, — с печальным вздохом произнесла Юля, не сводя с него влюблённого взгляда. — Так что там без вариантов. Слушай, он так смотрит в нашу сторону…
— Мне кажется, на
— Ты думаешь? — воодушевилась Юля, поправляя длинные каштановые волосы.
— Уверенна, — выдохнула я и отвернулась.
Сейчас он на пятом курсе, и уже через год его здесь не будет. Значит, мне нужно продержаться всего год. Если подумать, год это не так уж и много, правда ведь?
4
Алёна. Наши дни.
Тёмные глаза сканировали меня слишком долго. Задумчиво. Зло. Холодный взгляд пробирался под кожу, и резал наживую. А мне казалось, что я разучилась дышать; пальцы на двери сжимались всё сильнее, пока я крошечными глотками пыталась протолкнуть воздух в свои лёгкие. В голове всё стучало и звенело, а ниже пояса меня словно парализовало, и я не могла сделать ни шагу.
Молчание в кабинете затягивалось, давило. Через некоторое время, когда тишина стала просто невыносимой, в комнате раздалось тихое покашливание, а я уже и забыла, что кроме нас двоих здесь кто-то есть. Кажется, это подействовало на мужчину, и он, наконец, произнёс:
— Что ж, Алёна Владимировна, несказанно рад, что вы почтили нас своим присутствием.
Голос был слегка хрипловатым и тягучим, а моё имя он произнёс с некоторой долей издёвки, и я почувствовала себя отвратительно, словно мне плюнули в лицо. Щёки запылали, плечи ссутулились, и мне хотелось только одного — провалиться сквозь землю. Прямо здесь и сейчас. Он окинул меня пристальным взглядом с ног до головы, не упуская из виду ни единой детали.
— Между прочим, у нас существует определённый дресс-код. Вам что, об этом никто не сообщил? Вероника, впредь просвещайте новых сотрудников, — бросил он между делом, в то время как Вероника ошарашено моргала, переводя взгляд с него на меня и обратно.
Едва передвигая ноги, я поплелась на свободное место, которое находилось рядом с Леной, хотя больше всего сейчас мне хотелось бежать отсюда без оглядки. Её брови взлетели вверх, а удивлённый взгляд серых глаз обещал мне допрос с пристрастием, как только мы окажемся за пределами этой комнаты.
Не знаю, как я досидела до конца совещания, то и дело ощущая на себе ледяной взгляд Павла Андреевича. Я не слышала ни слова из того, что он говорил, а за записной книжкой можно было и не ходить, ведь и её даже не открыла — так сильно дрожали руки. Я максимально вжалась в кресло, пытаясь слиться с ним, но кажется, его глаза на каком-то интуитивном уровне находили меня.
Как только он сообщил, что все могут возвращаться на свои рабочие места, я вскочила, чуть не опрокинув кресло, и пулей выскочила в коридор. Лицо горело, и я поспешила в сторону туалета, чтобы остудить его холодной водой. Сзади послышался взволнованный голос Лены, которая звала меня, но я даже не обернулась, торопливо шагая по коридору. Только не сейчас, Лен.