О чем мы промолчали
Шрифт:
Раскрыв папку, я принялся перебирать аккуратно сложенные листы, нарушая их порядок. Первой лежала ксерокопия её паспорта. С чёрно-белого фото на меня смотрела Алёна. Даже на этой жалкой копии она выглядела безупречно. Такая же красивая, с обманчиво невинным взглядом голубых глаз, только вот теперь я знал, что за всем этим нежным фасадом скрывается лживая сука, способная вытряхнуть из тебя всю душу наизнанку и потоптаться по ней.
С трудом отведя взгляд от её лица, я стал перебирать документы дальше. Прописка та же, ксерокопии со страницей, где указывают
— Таня, почему… — начал было я, но потом резко оборвал себя.
Зачем мне всё это знать? Зачем я пришёл сюда? Какого чёрта я вообще делаю? Я с таким трудом сумел вытравить эту суку из своей головы, начисто стёр её запах и вкус из своей памяти, так зачем возвращаюсь к этому снова? Зачем хожу по самому краю, бередя едва зажившие раны и возвращая болезненные воспоминания? Ей больше нет места в моей жизни.
— Так что вы хотели, Павел Андреевич? — поинтересовалась Таня, стуча по клавишам.
— Да, так, ничего, — не досмотрев документы до конца, я закрыл папку, и вернул её Тане. — Красный диплом, видимо, Ромашова ценный сотрудник, — выдавив из себя улыбку, я направился обратно в свой кабинет, спиной ощущая любопытные взгляды.
8
Алёна. Шесть лет назад.
— Смотри, а это кто там? — нахмурилась Лизка, поправляя на голове маску в виде кошачьих ушек.
— Ты о ком? — не поняла я, разглядывая размалёванную и разодетую толпу, двигающуюся в центре зала под ритмичную музыку.
Сегодня в универе проходил вечер, посвящённый празднику Хэллоуин, и наличие тематического костюма было обязательным условием для того, чтобы попасть в зал. Только вот теперь было сложно различить лица ребят под масками всяких вурдалаков, Франкенштейнов и прочей нечисти. Плюс в зале приглушили свет, добавив немного ярких вспышек с помощью световых установок, и теперь я словно слепой котёнок, почти ничего не видела. Надрываясь, пел какой-то модный певец, но я не вслушивалась в слова, стараясь найти хоть одно знакомое лицо.
— Вон, там, кажется, Катька Иванова, — кивнула головой Лиза, указав на высокую блондинку в коротких шортах и с двумя разноцветными хвостиками на голове, один из которых был розовым, а другой голубым. Сама Лизка изображала женщину-кошку, напялив на себя чёрный кожаный комбинезон, обтягивающий каждый изгиб её тела. Волосы собрала в высокий хвост, губы сделала ярко красными, а глаза подчеркнула чёрной подводкой, и получилась вполне милая кошечка.
— Да, а с ней кто? — я прищурилась, пытаясь рассмотреть, но так и не сумела. Лицо парня с зелёными волосами, что стоял рядом Катей а-ля Харли Квин, было раскрашено белой краской, а на месте губ алел клоунский рот. — Так это же Джокер, по-моему!
— Ну а кого ты ещё ожидала увидеть рядом с Харли Квин? — поинтересовалась Лизка, и мы рассмеялись.
В следующий момент заиграла медленная композиция. В центр зала стали выходить парочки, и все эти ряженные закружились в танце.
Мы с Лизкой отошли к дальней стене, но неожиданно к нам подошёл тот самый зеленоволосый, что стоял рядом с Катей.
— Алён, потанцуешь со мной, — произнёс новоявленный Джокер, а я, при ближайшем рассмотрении наконец узнала в нём Костю Шанкова.
— Ну ты и вырядился! — рассмеялась я, идя вслед за одногруппником в центр зала. — Даже волосы выкрасил в зелёный. Вылитый Джокер!
— Это временная краска, — немного смутился Костя, и, положив руки мне на талию, закружил меня в такт неторопливому ритму. — Я думал, ты не придёшь, — сказал он, прижимаясь теснее.
— Мы же договаривались встретиться здесь, — возразила я. — Кроме того, Лизка бы мне не простила, откажись я пойти с ней. Так что, у меня просто не было выбора.
— А тебе идёт, — Костя кивнул на мой наряд, который состоял из короткого чёрного платья с пышной юбкой, колготок в крупную сетку, и остроконечной шляпы — верного атрибута любой уважающей себя ведьмы; на ноги обула ботинки на тракторной подошве.
— Спасибо, — усмехнулась я, — хотела ещё бородавку на нос прилепить, но потом передумала.
Костя рассмеялся, но уже через секунду его лицо приняло серьёзное выражение.
— Алён, я всё хотел тебя спросить, — Костя замялся на некоторое время, — что у тебя с Беляевым?
— С Беляевым? — я удивлённо моргнула глазами. Вот так вопрос! — Ничего.
— Знаешь, у него не самая лучшая репутация, — продолжил Костя, и я почувствовала, как его руки на моей талии напряглись. — Девушки для него лишь игрушки, и добившись желаемого, он сразу же переключается на следующую.
— Не волнуйся, — я негромко рассмеялась, заметив выражение его лица, — меня не интересуют парни подобные Паше Беляеву! Но всё же спасибо за совет.
— Да я так, — «Джокер» пожал плечами, — на всякий случай.
Покачиваясь, мы сделали оборот, и из-за плеча Кости я уловила на себе пристальный взгляд, моментально узнав человека, которому этот взгляд принадлежит. Моё лицо вспыхнуло. Так на меня смотрел только он. Паша. Он стоял у стены, сложив руки на груди, и словно сканировал нашу пару. Разумеется, на нём не было никакого костюма, а может чёрные джинсы и черная же рубашка и есть его костюм. Кто знал? Его взгляд был давящим и тягучим, и я ощущала, как он скользит по мне даже сквозь расстояние разделяющее нас. По спине поползли мелкие мурашки, а ноги стали превращаться в желе, и я отвела взгляд, разрывая мучительный контакт глаза в глаза.
Вскоре композиция подошла к концу, и мы с Костей направились к Лизе. Неожиданно телефон в моей сумочке завибрировал, и, увидев на экране входящий от мамы, я поспешила в коридор, по пути крикнув ребятам:
— Я должна ответить!
Покинув шумный зал, я оказалась в коридоре, тёмном и безлюдном. Музыка не доносилась сюда, и меня окутала благостная тишина.
Приняв вызов, я услышала мамин голос:
— Алён, ты ещё не вернулась домой?
— Нет, мам, — ответила я. — Но уже собираюсь, не волнуйся.