О людях и бегемотах
Шрифт:
И вдруг появился стул.
Но те, кто обустроил Лунную зону, должны понимать, что одним стулом проблему мебели не решить. Что такое один стул на сто с лишним человек? И вместо одного дорогого стула из мореного дуба могли бы прислать несколько комплектов пластиковой дачной мебели. По деньгам бы даже дешевле вышло.
А еще лучше прислали бы сюда десяток-другой спальных мешков. Или раскладушек.
— Проблемы, Виктор? — спросил Женя Таганский, подходя ближе и присаживаясь рядом. Женя был знаком с Витей еще до «лунной ходки» и был в авторитете у многих пацанов. Поэтому Витя сделал его
— Смотрю на стул, — сказал Витя.
— Тоже занятие, — решил Женя. — И какие мысли вызывает у тебя это достойный предмет интерьера?
— Только одну мысль, — сказал Витя. — Почему стул? Почему не что-нибудь другое? Кровать бы нам больше пригодилась, по-моему.
— А может быть, это не стул, — сказал Женя.
— Думаешь, какой-нибудь гребаный прибор?
— Нет, — сказал Женя. — Думаю, что это не прибор. По виду это все-таки стул. Но если посмотреть на этот стул с социальной точки зрения, то он может оказаться не совсем стулом. Или совсем не стулом.
— Что ты имеешь в виду?
— Закурим? — спросил Женя.
— Давай.
Они достали из карманов сигареты и задымили. Остальные пацаны смотрели на них с плохо скрываемой завистью. У половины братков вообще не было сигарет а счастливые обладатели пачек с «медленным убийцей» были вынуждены ждать очередного перекура. Витя установил строгий график курения, и закуривший в неурочное время пацан автоматически лишался всех своих сигарет.
Нельзя сказать, что таким образом Витя боролся за экологию на подведомственной ему территории. Рециркуляторы справлялись, и он подозревал, что будут справляться еще очень долго, несмотря на возрастающую численность населения. Просто пацанам нужна дисциплина. Без дисциплины они здесь все с ума сойдут и друг друга передушат.
— Что есть стул? — спросил Женя после второй затяжки.
— Табурет со спинкой, — сказал Витя.
— Вот именно, — сказал Женя. — Табурет со спинкой. Значит, мы можем предположить, что табурет появился раньше стула, не так ли?
— Возможно, — сказал Витя.
— Так и есть, — сказал Женя. — Поэтому рассмотрим сначала вопрос табурета. На чем люди сидели до того, как они придумали табуреты?
— На камнях, наверное.
— А до этого?
— На земле.
— А еще раньше?
— Еще раньше люди сидели на деревьях, — сказал Витя. — У них были хвосты, и назывались они обезьянами.
— Вот! — Женя торжествующе поднял вверх указательный палец. — Именно так все и было. Стул — это символ цивилизации.
— Фигня, — сказал Витя. — Стул — это стул.
— Рассмотрим стул с точки зрения философии, — сказал Женя. — А также с точки зрения эволюции. В то время как кодла диких, немытых, небритых и нечесаных обезьян сидела на деревьях, подвергаясь нападкам клопов, тли, червей и прочих прелестей, продувалась сквозняками со всех сторон и вообще вела жалкий образ жизни, одна обезьяна перебралась жить в теплую и сухую пещеру и стала сидеть на земле. Этим она показала толпе обезьян, что она — правильная и конкретная обезьяна, а все остальные — лохи.
— Ну.
— Остальные обезьяны срубили эту фишку и тоже перебрались жить в пещеры. И все они стали сидеть на земле и зарабатывать на свою задницу ревматизм, геморрой
— Забавно, — сказал Витя.
— Обезьяны срубили и эту фишку, понатащили в пещеру валунов со всей округи и тоже стали неандертальцами. И сидели они на камнях. Но сидеть на камне — тоже не самое приятное занятие. Камень холодный, жесткий, и неправильной формы, так что сидеть на нем не слишком удобно. И тогда один неандерталец, назовем его «хомо хабилис», догадался сделать себе седалище из дерева. Оно было не в пример удобнее камня. Оно было легче, так что его запросто можно было передвигать и брать с собой на природу, оно было удобнее, и, сидя на нем, уже нельзя было заработать ревматизм.
— И геморрой.
— И геморрой. И этим самым хомо хабилис показал неандертальцам, что он — правильный и конкретный хомо хабилис…
— А все они — лохи.
— Вижу, ты ухватил самую суть. Следующие несколько каменных веков были охвачены бумом табуретостроения, пока одному хомо хабилису не надоело падать каждый раз, когда он сильно откидывался назад, и он придумал приделать к табурету спинку. Сидеть стало еще удобнее, и из хомо хабилиса он превратился в хомо сапиенса, то бишь в чувака, в первую очередь думающего о собственном комфорте. И этим он показал всем хабилисам, что он…
— Понятно, — сказал Витя. — А при чем здесь это все?
— Да я это к тому и веду, — сказал Женя. — Что стул в наших условиях — скорее явление социальное, нежели просто предмет роскоши и комфорта.
— Интересная мысль, — сказал Витя. — Проясни.
— Что, быть может, в наших условиях полного отсутствия стульев это вовсе и не стул.
— А что же это?
— Ну, например, трон.
— Хочешь присесть? — спросил Витя.
— Боже упаси, — сказал Женя. — Ты же у нас босс.
— Значит, это мой стул… трон?
— Очевидно, — сказал Женя.
Витя медленно встал с ящика макарон и пересел на стул. Сидеть на стуле было гораздо приятнее, чем на макаронах. Кроме того, ящиков с макаронами было несколько, а стул был один.
Трон, подумал Витя. Это интересно. Еще интересно, где это Женя Таганский набрался таких мыслей об эволюции и философии. Не иначе в СИЗО. Когда там сидишь, есть время думать о всякой ерунде.
Среди братанов случилась небольшая рекогносцировка. Такое впечатление, что они освобождали место для чего-то большего, нежели обычный стул. И еще они пялились на это «что-то».
— Что там у вас? — крикнул Витя в толпу.
— Босс, — ответили оттуда. — Вы не поверите. Это диван.
— Что значит «диван»? — строго спросил Женя.
— Реальный диван. Кожаный.
— Тащите его сюда, — сказал Витя. Если стул — это не стул, а трон, то какую идеологическую базу можно подвести под появление дивана?
— Что есть диван с точки зрения философии? — спросил Женя. — С точки зрения философии и общей эволюции человека диван — это…
Весьма ценное приобретение