О людях и нелюдях
Шрифт:
— Как? — удивился Дрозд.
— Посоветовала изменить отношение к нелюдям.
— За что ты нас так любишь?
— Я хорошо знаю, что значит быть другой. И советы сестрице давала в надежде изменить жизнь в Яре к лучшему. По-моему, величие государя измеряется не столько силой войска, сколько благосостоянием народа. Хотя это до определенной степени связано… Ольха согласилась, но, когда дела в государстве пошли на лад, достигнутое вновь показалось ей недостаточным. Вот и решила она границы расширить, благо есть за чей счет.
— За наш, Лада?
— Верно. Я с ней из-за этого рассорилась и отправилась к государю Беркуту. Он, оказывается, давно думает, как облегчить жизнь нелюдям, но Соколиный у него на пути стоит, да еще прочую знать мутит, не словом, так примером. Ну да о своих планах король тебе сам расскажет. Я же, с ним поговорив, отправилась в добровольное изгнание. Отдохнуть, подумать. Тут вы ко мне забрели. Отдохнула я на славу, спасибо, — Осинка улыбнулась. — И ты мне очень подозрительным показался. Пришлось и в Венцеград наведаться, и в Яргород, порасспрашивать Верховных Ворожей. Девчушка эта, Винка, очень вовремя объявилась, вас привязала, чтобы не удрали до моего возвращения…
— Ты ж нас сама выставила!
— Выставила ради вашей безопасности. Пока изысканиями занималась, дошли до меня слухи, будто сестрица людей послала меня разыскивать. Я вовремя вас спровадить успела: той же ночью несколько хорей из Яра заявились, все хозяйство пожгли…
— Хорей? — переспросил Дрозд, наслышанный о жестоких охотниках за головами, состоящих на службе у ярской государыни.
— Да, — неохотно подтвердила ворожея. — Не думаю, что Ольха моей смерти желает. Скорей, хочет держать у себя под боком, в подземелье или в башне. Ну, а за владеющей даром кого попало посылать бессмысленно… — Осинка заправила за ухо выбившуюся прядь, лицо ее стало невеселым. Оборотень глядел понимающе: да, ворожея отлично знает, и что значит быть другой, и как к тебе в этом случае относятся родные… — А потом, Кречет, дела навалились. С сестрой нужно было объясниться, с Беркутом побеседовать. Соцветие Ворожей синеглазым нелюдем заинтересовалось, я — поисками способа вернуть тебе человеческую природу. Похоже, его не существует, — тут же ответила на невысказанный вопрос Дрозда. — За всеми хлопотами упустила вас из виду, хотя о приключениях в Надреченске наслышана. Девочку, значит, с собой потащили?
— Она сама пошла, — неохотно сказал пес. Почему-то не покидало ощущение, что Виночка мешает Осинке.
— Надо же. Неужели до сих пор с вами? — спросила ворожея, ему показалось, с оттенком презрения.
— Да. Как ты меня здесь отыскала? — он решил сменить тему.
— Да я и не искала. Мне Соечка рассказала. Помнишь Хвоща ученицу? — Дрозд кивнул. — Она тоже ворожея, совсем молоденькая. Раньше я ее наставницей была, теперь девочка у потаенного нелюдскую премудрость постигает.
— Побери Клыкастый… Все кругом друг друга знают… — пробормотал пес.
— Что ж тут удивительного? Ворожей да потаенных не так много. К тому же, у нас испокон веку заведено делиться знаниями. Что-то оборотням легче открывается, что-то — людям. Только обряд, который ты прошел, хранится в строжайшей тайне. Поэтому Верховные Ворожеи очень заинтересованы в тебе, Кречет. Вернуть человеческую природу не смогут, но кровь попортят. И в прямом, и в переносном смысле. Кем ты станешь после их исследований, одна Крылатая ведает. Или, скорей, Клыкастый, — женщина помолчала. — Так ты встретишься с Беркутом?
— Велик ли у меня выбор, если еще и ворожеи за мной охотятся… — тоскливо проговорил Дрозд. — Почему сейчас, Осинка? Я жениться собрался…
— Правда? Поздравляю. На ком? На люди али нелюди?
— На Виночке.
Осинка неопределенно хмыкнула.
— Не спеши с этим, княжич.
Дрозд хотел что-то ответить, но в этот момент приоткрытая рама заскрежетала, поднимаясь, и на пол даже не спрыгнул, а свалился рыжий кот, тут же начавший обращаться в человека. Пес выругался. Непутевый дружок каким-то образом проследил за ним. Теперь быстро ничего не решишь. Вьюн начнет болтать, ныть, обвинять и требовать.
— Я все-таки переспал с настоящей королевной! — первым делом провозгласил кошак, с трудом поднимаясь на ноги (выпил он немало).
— Нет, рыженький, это у тебя еще впереди, — усмехнулась Осинка. — Видишь ли, дар проявляется рано, и меня еще крошкой лишили всех привилегий. Спасибо маменьке, из дворца не выкинули, вырастили и позволили уйти самой. Но по закону я безродная сирота, о чем не забывает напоминать моя сестрица, государыня Ольха.
— Что за закон такой? — удивились парни.
— Вот такой, — не слишком весело улыбнулась Осинка. — В руках государя и любого из дворян сосредоточена большая власть. Способность к ворожбе тут и вовсе лишняя. Должна признать, это справедливо. Хотя… Может, все было бы по-иному, если б с даром рождались не только девочки. Или только мальчики.
— А как же потаенные? Хвощ на девочку никак не тянет и… — кошак громко икнул.
Дрозд покосился на друга, но ворчать насчет валерьки не стал.
— Потаенные — нелюди. У оборотней с даром рождаются только мальчики, — пояснила Осинка.
— А если вы с медведем детишек приживете? — оживился Вьюн.
— У одаренных не бывает детей. К тому же, дар никогда не проявляется у полукровок. Я ответила на все твои вопросы?
Рыжий кивнул, уселся на пол, скрестив ноги и разведя колени в стороны, и уставился на женщину, всем своим видом выражая почтение и готовность слушать, не перебивая.
— Что ж ты тут делаешь, котик? — спросила ворожея. — Я была уверена, что никакая сила не способна заставить тебя покинуть застолье.
— Плохого же ты мнения обо мне, Осинка, — заныл Вьюн. — Я, между прочим, обещал Ромашечке, что ее драгоценный женишок останется ей верен. А тут гляжу, он с какой-то дамочкой закутанной наверх улизнул. Я и пошел проследить, девочкины права охранить. Но сперва решил посмотреть-послушать, что да как. Обернулся котом и на крышу вылез…