О людях и самолётах 2
Шрифт:
Или вот:
Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; ДушаНичтожный меж ничтожных Ракитин в порыве самоуничижения посмотрел на фигурку Аполлона Бельведерского, которую ему привезла из Греции очередная подружка. Поскольку Аполлона Музагета принято изображать, как известно, даже без фигового листка, сувенир имел не столько творческий, сколько эротический подтекст, но Ракитин тогда сделал вид, что намёка не понял. Подружка обиделась и вскоре куда-то пропала, а Аполлон остался. «Какую бы ему жертву принести на будущую книгу?» – подумал Ракитин. – «Водки что ли налить, и я уж с ним заодно, для вдохновения? Нет, богу водку предлагать, пожалуй, неприлично, надо чего-нибудь греческого». Из греческого в баре оказались только оливки и запылённая бутылка невесть когда и невесть зачем купленной «Метаксы». «За такое, пожалуй, и проклятие огрести можно», – подумал Ракитин, нюхая откупоренную бутылку. Пахло странно. «Стоп-стоп-стоп! Принося жертву, надо же что-то попросить. А что? Может, музу? Чтобы явилась и осенила! Муза… Какие сейчас к черту у писателей могут быть музы? – горько подумал он, – один атеизм сплошной и литхалтура… Ну, будь что будет! За тебя, Аполлон!» – поднял Ракитин рюмку и немедленно выпил.
– Ну? Чего тебе надобно, старче? – капризно спросили откуда-то сзади.
Холодея, «старче» крутнул кресло. На диване сидела усатая увесистая тётка лет 50, туго обмотанная чем-то вроде белого сари. Черные с проседью волосы были зачёсаны назад и собраны в тугой пучок. Рядом с тёткой лежала лира.
– Вы кто? – тихо спросил Ракитин, перебирая в голове варианты ответов, один неприятнее другого.
– Муза! – гордо ответила тётка, сверкнув золотым зубом.
– Настоящая, греческая, античная муза?! – ахнул Ракитин.
– Или нет?! – с подозрительно знакомым акцентом ответила та. – Не знаю за античность, но что настоящая – это точно. И потом, зачем тебе греческая муза, как ты с ней объясняться-то собрался? По-английски со словарём? То-то. Я из представительства Parnassus Ltd по России и СНГ в Одессе.
– Подождите-подождите, – не унимался Ракитин, – так вы, значит, моя муза?
– Ну, положим, не твоя, тебе пока персональная муза не полагается, не классик чай, я – муза по вызову.
Ракитин хихикнул.
– Похихикай мне! Щас вот как осеню кифарой по башке, будешь знать, как такое думать! – окрысилась муза. – Короче, чего пишем?
– Роман, фантастический, фэнтези то есть. Аванс вот получил, а не пишется… Вдохновения нет.
– Вдохновения
– Вот… – Ракитин протянул музе две странички.
– Так, что у нас? Фэнтези, ага. Это значит, гномы всякие, эльфы и прочие порождения сна кельтского разума.
– Только надо, чтобы не получилось как у Толкиена…
– Не волнуйся, мальчик, – проявила знание советской классики муза, – как у Толкиена всё равно не получится. И как у Сапковского – тоже. Ладно. Будем делать из тебя популярного автора хитов продаж.
– А получится? – пискнул Ракитин.
– Или я не муза?! – задрала бровь тётка. – Хотя по контенту я ещё у себя посоветуюсь. Жанр для меня новый, но нет таких крепостей, которые не могли бы взять… кто?
– Большевики… – неуверенно подсказал Ракитин.
– Нет! – грохнула муза, – дочери Зевса Вседержателя!
За окном полыхнуло синим.
– Это что, молния Зевса? – севшим голосом спросил Ракитин.
– Нет, это троллейбус номер 95 потерял провод! – ехидно ответила муза. – Кстати, а почему у тебя в дома такая конюшня? Жена твоя где?
– Ушла…
– Куда ушла? Когда вернётся?
– Да нет, она совсем ушла, ещё год назад.
– Клянусь Аполлоном, от этого шлимазла ещё и жена ушла! А почему ушла?
– Сказала – неудачник… Ну и вообще, всякое такое…
– Так, – сказала муза, что-то прикидывая, – суду Париса всё ясно. Запомни, э-э-э… Звать-то тебя как?
– Владимир… Васильевич.
– Так вот, запомни, Вовус Васильевич, а хочешь, запиши первое правило литератора. Ничего путного в грязной квартире не напишешь. А у тебя пылюка кругом и раковины из-под грязной посуды не видно. Так что первым творческим актом у нас будет уборка!
Ракитин содрогнулся.
– Спокойно, товарищ! Убирать буду я! – пояснила муза, – а у тебя задача будет другая. Где тут можно переодеться? А, вижу. Я сейчас.
Через пару минут щёлкнула задвижка ванной комнаты, и у Ракитина подогнулись ноги. Он плюхнулся на диван, едва успев выдернуть из-под себя лиру. Муза переоделась в черные лосины и чёрную же футболку, на которой был изображён серп и молот с призывом: «Коси и забивай!»
– Чего расселся? – прикрикнула на него зевесова дочь. Гони в супермаркет и купи продуктов на обед, чтобы по первому разряду, сам сообразишь. Деньги есть?
– Есть… – вякнул Ракитин.
– Есть у него… – буркнула муза, извлекая из воздуха золотую банковскую карту, – на.
На карте красовалось изображение Олимпа и было написано что-то по-гречески.
– Не сомневайся, карта рабочая, проверено. Можешь тратить. С первых роялти отдашь. Да, не забудь хорошего шампанского купить и конфет. А ну, какое шампанское хорошее?
– «Вдова Клико»? – рискнул слабо разбирающийся в деликатных напитках Ракитин.
– Ты не Донцова! Брют какой-нибудь возьми рублей за 700, да и ладно. Да, обед будет на троих. Первый – пошёл! – приказала она и отправилась на кухню. На спине её футболки был нарисован Ленин, глумливо предъявляющий кукиш.