О людях и самолётах 2
Шрифт:
Вскоре стало ясно, что ижевская сталь берет верх над буржуйской резиной. Шар, сначала медленно, а потом все быстрее, заскользил к земле.
– Завалили! Завалили! – обрадовано заорал пилот. – Иду домой.
– Куда домой?! – немедленно отреагировала бдительная Земля. – А подбирать кто будет?!
– А-а-а, его маму!!!
Вертолёт сделал крутой вираж и прошёл над точкой падения шара. Шара на земле не было.
– Куда он девался-то? – удивился пилот, – мы же его где-то здесь сбили, вон над тем трактором синим почти…
Шара не было. Сделали ещё один круг. Пусто.
Скандал на КП принимал нешуточный оборот. Туда уже успел
Генерал принял на себя руководство операцией и развил бурную деятельность. Из ворот ближайшего мотострелецкого гарнизона потянулись «Уралы» с солдатами для прочёсывания местности, над подмосковными полями и перелесками с характерным свистящим стуком лопастей змейкой помчались «крокодилы» Ми-24. [34]
34
Ми-24 – боевой вертолёт, в войсках его называют «Крокодил» из-за длинного, пятнистого фюзеляжа.
– Слушай, – дёрнул пилота за куртку начфиз, – а где трактор-то? Может, шар крестьяне спионерили, пока ты тут петли закладывал? Ищем трактор!
Спустя 10 минут заметили синий трактор «Беларусь», стоящий у околицы. Разгорячённый азартом погони пилот наплевал на меры безопасности и притёр вертолёт рядом. Ближайшие заборы дружно завалились, копёнка сена, накрытая брезентом, резво вспорхнула в воздух и отбыла в неизвестном направлении. Телефонные провода на столбах угрожающе завыли.
Начфиз с борттехником схватили автоматы и бросились к ближайшему сараю.
От могучего удара ногой дверь слетела с петель. На полу сарая лежала уже отрезанная оболочка шара, а на верстаке стоял серебристый контейнер. Деревенский умелец в засаленном ватнике уже подбирался к нему с ножовкой…
Citius, altius, fortius [35]
Командира 181 отдельного батальона связи подполковника К-ва весной и осенью одолевали приступы командно-штабного идиотизма. В армии это болезнь довольно распространённая, поражает она, в основном, старших офицеров. Лечится изоляцией больного от личного состава и переводом на лёгкую, приятную работу, вроде заполнения карточек учёта неисправностей авиатехники за прошедшие 5 лет. Правда, при виде подчинённых, у пациента может наступить обострение, так сказать, рецидив тяги к руководству войсками. При этом речь у больного несвязная, мысли путаные, а взгляд из-под козырька фуражки способен сбить с ног прапорщика средней упитанности. Нелегко быть командиром.
35
Citius, altius, fortius (лат) – быстрее, выше, сильнее – олимпийский девиз.
Наш комбат возник в результате длительной и сложной селекционной работы по выведению идеального командира Вооружённых Сил, так как тупость барана сочетал с упрямством осла, хитростью обезьяны и злопамятностью слона-подранка.
В периоды обострений, когда шкодливый дух командира требовал от подчинённых свершения подвигов во славу Уставов, солнце над гарнизоном меркло и заволакивалось свинцовыми
Как известно, от физкультуры нет никакой пользы, кроме вреда. Однажды на плановом занятии по физподготовке комбату в футбольном азарте заехали в физиономию грязным мячом. Мяч отскочил от подполковника с красивым звоном, но на руководящем челе остались следы шнуровки, и комбат сообразил, что занятия проходят как-то не так.
На следующий день, в пятницу, на подведении итогов недели наше зоологическое чудо залезло на трибуну, поворочалось там, устраиваясь поудобнее, откупорило бутылочку «Боржоми» и сказало речь. Оказалось, что раньше в нашем батальоне физподготовка проводилась неправильно, а теперь, наоборот, будет проводится правильно, что поднимет боеготовность вверенной ему части практически на уровень стратосферы. Откладывать такой важный элемент боевой подготовки никак нельзя, это, товарищи, будет не по-партийному. Поэтому, всем бежать кросс! Три километра. Прямо сейчас. От дома офицеров. В повседневной форме. Можно без фуражек.
И мы побежали. За нашими спинами блестящий серебрянкой Ленин с мольбой протягивал к нам руку, справа уже который год пытался взлететь с пьедестала списанный МиГ-21, который неведомый лётчик при посадке со всей дури приложил об бетонку, а мы бежали. По главной аллее гарнизона, с топотом и сопением, распространяя запах одеколона «Саша», лука и вчерашних напитков. Офицерские жены, выгуливающие свои наряды, собак и детей, не обращали на это дикое зрелище совершенно никакого внимания. Привыкли.
Первыми бежали солдаты, а за ними – слабогрудые офицеры и прапорщики.
Возглавлял гонку начальник узла наведения. Длинный и тощий майор Садовский был, как всегда, «после вчерашнего», поэтому кросс давался ему с особым трудом. Его мотало на бегу с такой силой, что казалось, он «качает маятник». Я с тревогой поглядывал на лицо шефа, которое постепенно заливало нехорошей зеленью. Остальные кроссмены, астматически дыша, растянулись в линию. Последним бежал мастер спорта по самбо и дзюдо двухгодичник Юра, который выполнял функцию заградотряда. 120-килограммовый «чайник» двигался без видимых усилий, мощно работая поршнями и отфыркиваясь, как паровоз «ФД».
Наконец, гонка завернула за угол и постылый комбат с секундомером в руке пропал из виду.
– Бля, я так за бутылкой не бегаю! – прохрипел ротный, сгибаясь пополам и упираясь руками в трясущиеся колени.
– Не добежим ведь, сдохнем, товарищ майор! – проскулил, как шакал Табаки, прапор с узла АСУ. Остальные молчали, судорожно насыщая кровь кислородом.
Внезапно из-за поворота, бренча запчастями, вывернулась знакомая «мыльница», ротный УАЗ-452.
– Наша! – завопил кто-то, – стой!!!
Заплетающимися ногами народ ломанулся к машине, привычно занимая насиженные места. Шеф на удивление бодро запрыгнул в кабину.
– Куда едем, товарищ майор? – спокойно поинтересовался водитель. Он служил в авиации уже второй год и видел ещё не такое.
– Вы-а-а-и! – приказал ротный, и мы поехали.
В переполненной машине тишину нарушало хриплое, как у больных овец, дыхание, в маленьком салоне повеяло павильоном «Животноводство».
Проехали второй поворот, миновали штаб дивизии, потянулись склады.