О мифологии и философии Библии
Шрифт:
Современные протестантские теологи, как бы вторя православному богослову, изощряются в спасении хотя бы «божественного ядра» священного писания. Р. Бультман, например, учит, будто текст евангелий — это заключительная фаза длительного развития форм, в которых выражена вера и проповедь раннехристианских общин. А потому-де мы не можем на основе евангелий знать жизнь Христа. Из евангельских текстов можно только осмыслить значение Христа для веры. А это якобы «и есть то единственное, что имеет смысл для христианина» 4.
Подобные спекуляции свидетельствуют о полной несостоятельности учения церкви о боговдохновенности Библии и об отсутствии каких-либо разумных доводов у защитников этого учения.
Библия
Отметая богословскую и идеалистическую концепцию исключительности библейской литературы и рассматривая ее как важнейшую часть древнееврейской культуры, мы подчеркиваем тот факт, что Библия непосредственно связывает нас с мифами и легендами Шумера, Древнего Египта, Вавилона. Стало быть, библейская эстетика возникла внутри древневосточной.
Исследователи Библии знают много примеров сюжетной близости ветхозаветной и шумерской, египетской, древневавилонской мифологии и литератур. Общеизвестны тождественность вавилонских и иудейских мифов о сотворении человека из глины, о великом потопе, вавилонской башне и т. п.
Крупнейший исследователь шумерской письменности С. Н. Крамер писал: «Шумерская литература оказала на древнееврейскую глубокое и сильное влияние… Разумеется, шумеры не могли оказать прямого влияния на древнееврейскую литературу, потому что сами исчезли задолго до того, как появились евреи. Однако нет никаких сомнений в том, что шумеры многое дали хананеям, непосредственным предшественникам евреев в стране, которая позже стала называться Палестиной, а также соседним народам — ассирийцам, вавилонянам, хеттам, хурритам и арамеям» 5. В качестве убедительных примеров параллелей и сходства двух литератур ученый сравнивает шумерскую поэму «Энки и Нинхурсаг» с текстами Ветхого завета о сотворении Евы, библейский рассказ о Ное и шумерское повествование о Зиусудре, прототипе Ноя и т. п.
О родстве ветхозаветных литературно-художественных образных систем с древнеегипетскими свидетельствуют Притчи Соломоновы и Сборник житейских советов, составленный в III тысячелетии до н. э. придворным вельможей фараонов V династии Птахотепом. Сличение текста египетского памятника II тысячелетия до н. э. под названием Амен-ем-опе с Притчами показывает почти буквальное совпадение изречений этих двух книг.
| Притчи (XXII) | Амен-ем-опе |
|---|---|
| 17. Склони ухо твое и послушай слов мудрых, и обрати сердце твое к моему знанию. | Гл. 1. Склони свое ухо, слушай, что я скажу, обрати свое сердце к пониманию их. |
| 22. Не будь грабителем бедного, потому что он беден; не притесняй несчастного у ворот. | Гл. 2. Остерегайся грабить бедняка и проявить силу (против) слабого. |
| 24. Не дружись с человеком гневным и не сообщайся с человеком вспыльчивым. | Гл. 9. Не дружись с человеком вспыльчивым 6. |
Даже декалог, который в Ветхом завете преподносится как исключительное откровение Яхве, обязан своим происхождением древнеегипетской Книге мертвых.
| В декалоге сказано (Исход, XX, 13–16): | В Книге мертвых умерший отчитывается перед Осирисом: |
|---|---|
| Не убивай. | Не убивал. Не поддавался уговорам убивать. |
| Не прелюбодействуй. | Не прелюбодействовал. Не прелюбодействовал в святилищах. |
| Не кради. | Не крал. |
| Не произноси
| Не врал 7. |
Археологические раскопки XIX и первой половины XX столетий в Месопотамии и в других странах Ближнего Востока, в Иудейской пустыне и в Израиле обогатили библеистику и способствовали верному пониманию Библии. Расшифровка археологических находок и исследование их содержания проливает яркий свет на первоосновы и происхождение Библии. «Сегодня, — пишет С. Крамер, — мы можем с уверенностью сказать, что этот литературный памятник возник вовсе не мгновенно — отнюдь не как некий искусственный цветок, выросший на пустом месте. Он уходит корнями в глубь веков, он впитал в себя соки всех соседних стран» 8.
Итак, мифы и легенды, сказания и басни Библии не являются откровением божиим, а духовным продуктом древней цивилизации евреев и других народов, в общении с которыми они находились. Литературное сходство библейских произведений с аналогичными произведениями других древневосточных культур сказывается в общности системы художественного и религиозно-философского мышления, поэтических приемов и образов. Однако сочинения Ветхого завета сохранили специфику и самобытность, порожденные особыми условиями социально-политической жизни евреев в древности.
Некоторые художественные воззрения в Библии
Как уже говорилось, в Ветхом завете собран разнообразный художественный материал. Однако в Библии не сохранилось ни одного произведения, в котором, наподобие «Поэтики» Аристотеля, были бы обобщены опыт и мастерство авторов книг Иова, Песни песней, Екклесиаста, Исаии, Руфи, Иеремии, Притчей Соломоновых. И их авторы ни единым словом не обмолвились о своих эстетических воззрениях. Насколько нам известно, всесторонним исследованием основ художественного мышления Библии и Агады почти никто не занимался, хотя многие деятели искусства давали им высокую оценку. М. Горький писал: «Библия — книга прежде всего высокой художественной ценности, пользуясь ею, нужно сохранить ее высокий пафос, чистоту ее языка» 9. Характеризуя Библию как памятник искусства, К. Либкнехт говорил, что ее изложение полно силы и живости 10.
На каких же принципах искусства покоится библейское мифологическое и поэтическое творчество? Вопрос необычайно трудный и многогранный. Мы попытаемся на основе анализа отдельных библейских эстетических категорий и мифов показать некоторые общие принципы художественного мышления авторов Ветхого завета. Начнем с исследования своеобразия ветхозаветной мифологии.
Мифы по своему существу — это сказания о богах и героях, дела и приключения которых составляют содержание мифотворчества. О богах Олимпа существует много мифов, ибо каждый бог в отдельности выполнял определенную функцию, имел свою родословную, границы власти и действий. Обязательно ли множество богов в качестве условия художественной реализации мифа и конститутивного признака мифотворчества? Очевидно, не обязательно. Мифологическое мышление Библии в отличие от плюралистической мифологии Олимпа было главным образом направлено на обобщение единичных явлений, на стремление собрать их в мифы о деяниях богов Элоах и Яхве. Двуединая библейская мифологическая подача материала обусловлена была социально-историческим статусом древнееврейского общества, разделенного на два царства (Иудея и Израиль), и выражала концепцию генотеизма, пронизывающую Ветхий завет.
Яхве, или Тетраграмматон, т. е. четырехбуквенное изображение бога (пишется через jod, he, waw, he — Jhwh) не имеет флексий, во всех мифах он фигурирует в единственном числе именительного падежа; Элоах, напротив, дается во всех падежах и во множественном числе (Элохим). Яхве — уникален, Элоах — бог среди богов. Мифы о нем ничем не отличаются от мифов о богах Нила и Элафантины, Шумера и Вавилона. Элоах подобен Гору, Хнуму, Сати и т. п. Эл — общесемитский бог, Яхве — этническое божество древних евреев.