О моя дорогая, моя несравненная леди
Шрифт:
Кирилл поднял глаза и засек мелкую, предательскую дрожь его пальцев, хотя Паша быстро справился с собой. Маленький синий факел, упершийся в кончик сигареты, колебало лишь его дыхание.
Спалив втрое больше газа, чем было необходимо, чтобы докрасна раскалить табак, он отпустил, наконец-то, кнопку...
Они молчали. Молчали, ибо сказать было нечего, и эта пустота ошеломляла своей избыточностью и высказанностью.
Они молчали. Молчали, поскольку нарушить тишину, затопившую гостиную, чем-либо помимо крика казалось кощунственным.
Они молчали. Молчали до тех пор, пока молчание само не перекрыло все мыслимые децибелы, яростным
– Ну, ты как?
– спросил Паша, приглушая тишину.
– Нормально.
– заезженная, тысячу раз произнесенная отговорка прозвучала так, что Кириллу самому стало тошно, но это все равно было лучше чем ничего.
– А что... теперь?
– Теперь...
– Паша пожал плечами. Только теперь он начал делать ровные, глубокие затяжки, а не гнать дым со скоростью разогнавшегося паровоза.
– Я полагаю, тебе вряд ли захочется и далее оставаться здесь? Нет?
– Да.
– Да.
– Паша отнял сигарету от губ и примял ее в серебряной пепельнице, скрипнувшей по гладкой полировке стола.
– Сколько времени тебе нужно на сборы? Я успею подняться... наверх?
С этими словами он встал и направился к лестнице.
Кирилл же так и остался сидеть в кресле, словно зачарованный глядя на глубокую, шершавую бороздку, вспоровшую сверкающую гладь полировки...
* *
Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины -
Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.
Твою мать, подумал он, и чего я не согласился на Египет?!
Кирилл протянул руку и опустил шторку иллюминатора, заведомо зная, что облегчения это не принесет. Местечко у окна, казавшееся таким козырным десять часов назад, в Шереметьево, потеряло свою привлекательность здесь, над Атлантикой, когда ослепительное солнце вливалось в него со всей своей полуденной щедростью, делая финал и без того непростого перелета совершенно изнурительным.
А до Хургады всего-навсего четыре часа полета! Вместо двенадцати.
Путешественник, блин!
Он вздохнул, мысленно умоляя пилота хотя бы немного подвернуть вправо, чтобы солнце, проникающее в салон через остальные иллюминаторы, перестало бить прямо в глаза. Увы, лайнер, похоже, уже вышел на финишную прямую и никаких маневров помимо приземления совершать не намеревался. Дожить бы до этого приземления, черт бы его побрал! Кирилл сглотнул, надеясь хоть как-то смочить пересохшее горло.
Не получилось.
Зато Миша, задремавший после очередного... полдника, проснулся, потянулся, продемонстрировав ароматные, пушистые подмышки никак не прикрытые скромной маечкой-борцовкой, зевнул и спросил:
– Ну, что, Кира, последнюю приговорим?
– Не охота.
– покачал головой Кирилл.
– Да будет тебе!
– хмыкнул сосед, извлекая из пакета крупного, аппетитно пахнущего таежным костерком леща.
– Не с собой же нести. А то еще в аэропорту отберут.
Ага, кивнул Кирилл, так они там просто сидят на своих райских островах и ждут пока ты явишься со своей рыбой, чтобы конфисковать
– Пива-то больше нет.
– выдвинул он последний аргумент.
Торжествующе улыбнувшись, Миша выудил из того же пакета темную полуторалитровую бутылку с брендом, который в последние годы не рекламировали разве что детсадовцы, а уж остальная молодежь - вовсю.
Взяв бутылку, Кирилл оценил ее температуру градусов в сорок и поморщился, предвкушая сомнительное удовольствие отведать содержимое. Увы, альтернатива отсутствовала в принципе - стюардессы давно уже не появлялись в поле зрения, то ли израсходовав до самого донышка запасы прохладительных напитков, то ли просто умаявшись таскать сии напитки ненасытной, натрескавшейся соленой рыбы и сушеных кальмаров, всевозможных чипсов и прочей дребедени публике.
Публика в салоне действительно подобралась та еще: дальневосточные челноки с мускулистыми, накачанными неподъемными сумками руками, удачно закрывшие очередной торговый сезон с дружественным Китаем; сибирские лесорубы, выгодно сплавившие вышеозначенному Китаю очередные кубометры российского леса в обмен на пуховики, электрочайники, петарды, зеркала и прочие бусы, доставленные из дружественной державы вышеозначенными челноками; уральские бизнесмены, традиционно успешно торгующие всем ассортиментом металлопродукции вплоть до танков последнего поколения, недоступных лишь для собственной армии; столичные менеджеры, управлявшие неизвестно чем в стране, где, казалось, никто уже ничем не управляет.
И, среди всей этой публики - одинокий художник из города на Неве.
Нет, Кирилл не хотел сказать, что он лучше окружающих.
Об этом говорили десять часов полета от Москвы.
Просто он не видел смысла в том, чтобы оккупировав (по-другому и не скажешь) салон, лезть брататься с соседями; трясти перед носом друг у друга неизвестно как пронесенными на борт бутылками с "вискарями" и "брендями", выпячивая собственное благосостояние; дружно надираться до поросячьего визга, подобно истинным джентльменам закусывая это марочное великолепие соленой воблой и таранкой, и столь же дружно ломиться в сортир, загаженный и заблеванный уже на полпути к Карибскому морю...
На месте стюардесс я бы тоже послал эту публику куда подальше, одобрил девушек Кирилл, передавая початую бутылку Мише. Теплая, хмельная горечь скорее смазала, нежели освежила горло, притупив болезненные ощущения. Увы - ненадолго. Это он уже знал наверняка и потому крупный, сочный ломоть леща, выдранный безжалостной рукой Мишани из раскуроченной рыбы, принял без колебаний. Страдать так страдать.
Сосед Миша никоим образом не выбивался из общей картины, являя собой классический образчик охотника за цветным металлом. В общем и целом, он был лучше многих из присутствующих, однако его словоохотливость и щедрость на пиво и рыбку поистине не знали границ. Энергично распечатывая одну бутылку за другой, он излагал Кириллу историю своего восхождения от рядового сборщика ценного металлолома из Челябинска до хозяина пяти точек приема оного металлолома. Естественно, в жизни этой современной российской Золушки мужского пола наличествовали как злые мачехи, типа ментов и конкурентов, так и добрые феи, вроде братвы, помогавшие решить проблемы и с теми и с другими. И ни один нюанс отношений с ними не остался для Кирилла тайной...