О пов?рьяхъ, суев?ріях и предразсудкахъ русскаго народа

Шиллеръ сказалъ: «и въ дтской игр кроется иногда глубокій смыслъ», – а Шекспиръ: «и на неб и на земл есть еще много такого, чего мудрецы ваши не видывали и во сн». Это можно примнить къ загадочному предмету, о коемъ мы хотимъ поговорить. Духъ сомннія составляетъ свойство добросовстнаго изыскателя; но само по себ и безусловно, качество сіе безплодно и даже губительно. Если къ этому еще присоединится высокомрное презрніе къ предмету, нердко служащее личиной невжества особеннаго рода, – то сомнніе, или невріе, очень часто бываетъ лицемрное. Большая часть тхъ, кои считаютъ долгомъ приличія гласно и презрительно насмхаться надо всми народными предразсудками, безъ разбора, – сами врятъ имъ втихомолку, или по крайней мр изъ предосторожности, на всякій случай, не вызжаютъ со двора въ понедльникъ и не здороваются черезъ порогъ.

Съ другой стороны, если и смотрть на поврья народа, вообще, какъ на суевріе, то они не мене того заслуживаютъ нашего вниманія, какъ значительная частица народной жизни; это путы, кои человкъ надлъ на себя – по своей ли вин, или по необходимости, по большому уму, или по глупости, – но въ коихъ онъ долженъ жить и умереть, если не можетъ стряхнуть ихъ и быть свободнымъ. Но гд и когда можно или должно сдлать то или другое, – этого нельзя опредлить, не разобравъ во всей подробности смысла, источника, значенія и силы каждаго поврья. И самому глупому и вредному суеврію нельзя противодйствовать, если не знаешь его и не знакомъ съ духомъ и съ бытомъ народа.

Поврьемъ называемъ мы вообще всякое укоренившееся въ народ мнніе или понятіе, безъ разумнаго отчета въ основательности его. Изъ этого слдуетъ, что поврье можетъ быть истинное и ложное; въ послднемъ случа оно называется собственно суевріемъ или, по новйшему выраженію, предразсудкомъ. Между этими двумя словами разницы мало; предразсудокъ есть понятіе боле тсное и относится преимущественно къ предостерегательнымъ, суеврнымъ правиламъ, что, какъ и когда длать или не длать. Изъ этого усматривается, еще въ третьемъ значеніи, важность предмета, о коемъ мы говоримъ, онъ даетъ намъ полную картину жизни и быта извстнаго народа.

Не только у всхъ народовъ земнаго шара есть поврья и суеврія, но у многихъ они довольно схожи между собою, указывая на одинъ общій источникъ и начало, которое можетъ быть трехъ родовъ: или поврье, возникшее въ древности, до раздленія двухъ народовъ, сохранилось по преданію въ обоихъ; или, родившись у одного народа, распространилось и на другіе; или же наконецъ поврье, по свойству и отношеніямъ своимъ къ человку, возникло тутъ и тамъ независимо одно отъ другаго. Въ этомъ отношеніи есть много ученыхъ указаній у г. Снегирева. Сочинитель настоящей статьи ограничился одними только поврьями русскаго народа, или даже почти исключительно тмъ, что ему случилось собрать среди народа; посему статья эта вовсе не есть полное изслдованіе этого предмета, а только небольшой сборникъ или собраніе подручныхъ въ настоящее время запасовъ [1] .

Сверъ нашъ искони славится преимущественно большимъ числомъ и разнообразіемъ поврій и суеврій о кудесничеств разнаго рода. Едва ли большая часть этого не перешла къ намъ отъ чудскихъ племенъ. Кудесники и знахари сверной полосы отличаются также злобою своею, и вс разсказы о нихъ носятъ на себ этотъ отпечатокъ. На юг видимъ боле поэзіи, боле связанныхъ, сказочныхъ и забавныхъ преданій и суеврій, въ коихъ злобные чернокнижники являются только какъ необходимая прикраса, для яркой противоположности. Нигд не услышите вы столько о порч, изуроченіи, какъ на Свер нашемъ; нигд нтъ столько затйливыхъ и забавныхъ разсказовъ, какъ на Юг.

Поврья мстныя, связанныя съ извстными урочищами, курганами, городами, селами, городищами, озерами и проч., не могли войти въ эту статью главнйше потому, что такое собраніе вышло бы нын еще слишкомъ неполно и отрывочно. Если бы у насъ много лтъ сряду занимались повсемстно сборомъ этихъ преданій, тогда только можно бы попытаться составить изъ нихъ что нибудь цлое. Но преданія эти гибнутъ невозвратно; ихъ вытсняетъ суровая вещественность, – которая новыхъ замысловатыхъ преданій не рождаетъ.

Все на свт легче осмять, чмъ основательно опровергнуть, и ногда даже легче, нежели дать ему вру. Подробное, добросовстное разбирательство, сколько въ какомъ поврь есть или могло быть нкогда смысла, на чемъ оно основано и какую ему теперь должно дать цну и гд указать мсто – это не легко. Едва ли однако же можно допустить, чтобы поврье, пережившее тысячелтія и принятое милліонами людей за истину, было изобртено и пущено на втеръ, безъ всякаго смысла и толка. Коли есть поврья, рожденныя однимъ только празднымъ вымысломъ, то ихъ очень немного; – и даже у этихъ поврій есть, покрайней мр, какой нибудь источникъ, напримръ: молодцеванье умниковъ или бойкихъ надъ смирными; стараніе поработить умы самымъ сильнымъ средствомъ – общественнымъ мнніемъ, противъ котораго слишкомъ трудно спорить.

У насъ есть поврья – остатокъ или памятникъ язычества; они держатся потому только, что привычка обращается въ природу, а отмна стараго обычая всегда и везд встрчала сопротивленіе. Сюда же можно причислить вс поврья русскаго баснословія, которое, по всей вроятности, въ связи съ отдаленными временами язычества. Другія поврья придуманы случайно, для того, чтобы заставить малаго и глупаго, окольнымъ путемъ, длать или не длать того, чего отъ него прямымъ путемъ добиться было бы гораздо трудне. Застращавъ и поработивъ умы, можно заставить ихъ повиноваться, тогда какъ пространныя разсужденія и доказательства, ни малаго, ни глупаго, не убдятъ и, во всякомъ случа, допускаютъ докучливыя опроверженія.

Поврья третьяго разряда, въ сущности своей, основаны на дл, на опытахъ и замчаніяхъ; поэтому ихъ неправильно называютъ суевріяміи; они врны и справедливы, составляютъ опытную мудрость народа, а потому знать ихъ и сообразоваться съ ними полезно. Эти поврья безспорно должны быть вс объяснимы изъ общихъ законовъ природы: но нкоторыя представляются до времени странными и темными.

За симъ непосредственно слдуютъ поврья, основанныя также въ сущности своей на явленіяхъ естественныхъ, но обратившіяся въ нелпость по безсмысленному ихъ примненію къ частнымъ случаямъ.

Пятаго разряда поврья изображаютъ духъ времени, игру воображенія, иносказанія – словомъ, это народная поэзія, которая, будучи принята за наличную монету, обращается въ суевріе.

Къ шестому разряду, наконецъ, должно причесть – можетъ быть только до поры до времени – небольшое число такихъ поврій, въ коихъ мы не можемъ добиться никакого смысла. Или онъ былъ утраченъ по измнившимся житейскимъ обычаямъ, или вслдствіе искаженій самого поврья, или же мы не довольно изслдовали дло, или, наконецъ, можетъ быть въ немъ смыслу нтъ и не бывало. Но какъ всякая вещь требуетъ объясненія, то и должно замтить, что такія вздорныя, уродливыя поврья произвели на свтъ, какъ замчено выше, или умничанье, желаніе знать боле другихъ и указывать имъ, какъ и что длать, – или пытливый, любознательный умъ простолюдина, доискивающійся причинъ непонятнаго ему явленія; эти же поврья нердко служатъ извиненіемъ, оправданіемъ и утшеніемъ въ случаяхъ, гд боле не къ чему прибгнуть. Съ другой стороны, можетъ быть, нкоторыя безсмысленныя поврья изобртены были также и съ тою только цлію, чтобы, пользуясь легковріемъ другихъ, жить на чужой счетъ. Этого разряда поврья можно бы назвать мошенническими.

Само собою разумется, что разряды эти на дл не всегда можно такъ положительно разграничить; есть переходы, а многія поврья безъ сомннія можно причислить и къ тому и къ другому разряду; опять иныя упомянуты у насъ, по связи своей съ другимъ поврьемъ, въ одномъ разряд, тогда какъ они въ сущности принадлежатъ къ другому. Такъ, напримръ, вс лицеди нашего баснословія принадлежатъ и къ остаткамъ язычества, и къ разряду вымысловъ піитическихъ, и къ крайнему убжищу невжества, которое не мене, какъ и самое просвщеніе, хотя и другимъ путемъ, ищетъ объясненія непостижимому и причины непонятныхъ дйствій. Лица эти живутъ и держатся въ воображеніи народномъ частію потому, что въ быту простолюдина, основанномъ на трудахъ и усиліяхъ тлесныхъ, на жизни суровой, – мало пищи для духа; а какъ духъ этотъ не можетъ жить въ бездйствіи, хотя онъ и усыпленъ невжествомъ, то онъ и уносится, посредствомъ мечты и воображенія, за предлы здшняго міра. Не мене того пытливый разумъ, изыскивая и не находя причины различныхъ явленіи, въ особенности бдствій и несчастій, также прибгаетъ къ помощи досужаго воображенія, олицетворяетъ силы природы въ каждомъ ихъ проявленіи, сваливаетъ все на эти лица, на коихъ нтъ ни суда, ни расправы, – и на душ какъ будто легче.